Ему бы позвать ее, объясниться, что не обидеть ее пришел, что девушку свою ищет, да только за дверью, хоть пари держи, за каждым шорохом следит любопытный стражник. А девушка цепляется за жизнь свою и неприкосновенность из последних сил и, сжимая в ладошке смертоносную сталь, все норовит ударить, и если не убить, то хотя бы покалечить эту теплую мужскую тушу, что куда сильнее и проворней… Перехватил он ее руку. Чуть приподнял девчонку — она легкая, как ребенок, слабая… Повисла на его руках и затряслась от собственной беспомощности и безысходности, и ему показалось, что даже заплакала — тихо, беззвучно и обреченно. И вот стоит она перед ним, в кулачке нож сжимает, хоть и знает уже — бороться бесполезно. Увернуться бы да нож на себя направить, раз другого выхода нет — и почему раньше этого не сделала? Ведь не помешал бы никто! Зачем за жизнь такую цеплялась? На что надеялась? Что, завладев чужим кинжалом, сумеет выбраться отсюда? Испугалась. Крови испугалась, боли — она еще не забыла, каково это, когда по коже проходится холодная равнодушная сталь… Да и чудовищу, бросившему ее умирать в этой темнице, она такую радость доставлять не хотела! И не шлюха она последняя, чтобы умирать вот так — среди этой вони и грязи, скармливая червям свое несчастное тело… Она жить хотела. И где-то в глубине души надеялась, что кто-то ищет ее, что кто-то в этом мире еще не забыл о ней и спешит на помощь. До последнего тянула, наивно поверив, что уж хотя бы от посягательств сможет теперь защититься. Не смогла. Ну вот что ему, этому очередному, что сжимает сейчас до боли ее запястья, нужно? Что ему нужно от полуживой, грязной, дурно пахнущей девушки? Каким извращенцем нужно быть, чтобы прийти сюда и позариться на несчастную, заживо похороненную замарашку? Он чуть приподнял ее и потащил к свету. Увидел, как зажмурилась она, когда лучик скользнул по заплаканной мордашке… А волосы у нее длинные и темные — спутанной грязной массой спадают, едва прикрывая обнажившуюся под разодранным подобием платья грудь… Глаза у нее огромные, перепуганные — не смеют посмотреть на внимательного господина, изучающего каждую черточку ее лица… И ресницы у нее все такие же пушистые, густые, и слезы ее, бегущие по запачканным щекам, чисты, как у младенца. — Кристина… Не встретив больше сопротивления, Этьен забрал кинжал и отбросил в сторону. Услышав свое имя, девушка замерла в его руках, а через мгновенье, признав в источнике силы и тепла того, кого живым увидеть и не надеялась уже, вдруг обмякла, чувствуя, как последние силы покидают ее. — Тише-тише, милая! — опустился на пол Этьен, придерживая Кристину. Живая… Душа еле теплится в ледяном изможденном тельце, но живая! Держись, девочка, держись, милая, теперь все будет хорошо! Этьен гладил ее волосы, заглядывал в глаза и едва сдерживался от порыва сжать ее в объятиях… Кристина же, будто не веря в происходящее, робко коснулась его одежды, но тут же убрала руки, боясь запачкать, осквернить собой наследника. — Крииис, — тихо протянул Этьен, осторожно привлекая девушку к себе. — Боевая ты моя девочка… Живая… Ты живая! И так тепло стало от голоса его ласкового… Кристина не удержалась, носом шмыгнула и вдруг вцепилась в него, как умирающий цепляется за жизнь… Она рот раскрыла, чтобы сказать что-то, а ни звука вырваться не может. Ей закричать хотелось, а не может… «Забери меня отсюда, спаси меня!» — молила она беззвучно, сжимая в кулачках теплую ткань его одежды. Казалось, отпустит — и он исчезнет, и она цеплялась, изо всех сил цеплялась за человека, который, конечно же, ей больше не жених, который вовсе не граф никакой, а сам наследник, будущий король и спасение Риантии… Который, конечно же, очень сильно разочарован, найдя ее такой: грязной, беспомощной, падшей. — Не плачь, родная моя! — обнимая Кристину, прошептал Этьен. — Не время раскисать, слышишь! Все хорошо теперь будет! Я за тобой пришел, я никуда отсюда без тебя не уйду. Нет силы на свете, которая заставила б его покинуть это место без нее. Вот только как вытаскивать ее отсюда? У него с собой есть кольт, еще здесь где-то валяется кинжал… Ну ладно, со стражником за дверью проблем не возникнет. Но дальше? Сюда его вели по самому настоящему лабиринту — отыскать дорогу назад без провожатого будет весьма проблематично. И сколько стражи здесь? Он видел пока двоих, но двое ли их? Как дикого зверя, за кучей решеток здесь держат Кристину, к тому же есть еще бордель, который тоже нуждается в охране… Нет, их явно больше, а вот сколько — неизвестно. И уходить отсюда с Кристиной, которая, судя по всему, не очень-то и на ногах стоит, крайне рискованно. Может, попытаться договориться с ними? Выкупить Кристину? Деньги еще остались, за умирающую девушку много не попросят… Но эта умирающая девушка здесь ведь тоже неспроста: ее не убили, не выгнали и держат не с куртизанками, а здесь — значит, у них есть приказ… Приказ Филиппа. А значит, договориться мирно и увести ее, скорее всего, тоже не получится. Что же делать нам, девочка? Кажется, за выход отсюда живым ему вино предлагали… Пожалуй, отказываться не стоит. — Кристина, — прошептал Этьен, не выпуская вцепившуюся в него девушку из объятий, — я вытащу тебя отсюда, обязательно вытащу! Но мне нужна твоя помощь. Отсюда нам с тобой вдвоем не выбраться — я уговорю стражу привести тебя в зал… Кристина вдруг отпрянула и отчаянно замотала головой — нет! Она боится этих людей, они не раз уже порывались «поразвлечься» с ней, пока не получили прямую угрозу пополнить ряды мертвых распоротых тушек. И пусть сейчас она не в том состоянии, чтобы стать лакомым куском для их похотливых мыслишек — оставаться наедине с ними она все равно боится. — Кристина, оттуда выбраться будет уже проще. Не бойся ничего, ничего они тебе не сделают. Но ты должна позволить вывести себя отсюда. Кристина, пообещай мне! Я прошу тебя, доверься мне! Я буду ждать тебя там, я никуда без тебя не уйду, слышишь? Пожалуйста, сделай, как я прошу. Сделаешь? А разве у нее есть выбор? А разве есть другой вариант, кроме как довериться этому человеку, уже дважды спасшему ее? Кристина всхлипнула, сжалась вся, но все же робко кивнула в ответ — она сделает все, как он скажет. Она ему верит. — Умничка, — улыбнулся Этьен. — Держись, родная моя, чуть-чуть осталось потерпеть. Он обнял ее напоследок, но время не терпит, надо выбираться отсюда. Нехотя отпустил он Кристину, не заметив в темноте растерянного ее взгляда, когда ставший привычным холод сменил мимолетное человеческое тепло. — Мне пора уходить. Ничего не бойся. Я рядом. Кристина кивнула послушно, а потом схватила его за руку, останавливая, и потянулась к штанам. — Ты что делаешь? — опешил Этьен. Ну действительно, что она делает! Кристина лишь вздохнула ему в ответ и кивнула в сторону двери — они ведь сюда не поговорить его пустили, уж раз начал игру — так доигрывай, а то не поверят. Глава 57 Яркий свет ударил по глазам, заставляя прищуриться. — Живой! — воскликнул стражник, встречая на выходе из камеры живого и невредимого мужчину. — Неужели девка совсем обессилила? «Что ж, пусть будет так», — ответил про себя Этьен, поправляя штаны и едва сдерживая порыв прямо здесь завалить эту наглую смеющуюся рожу. — Так что вы там про ящик вина говорили? — с трудом выдавил он, пряча за натянутой усмешкой растерянность и разбитость от увиденного в камере. — Ну раз обещали — значит, ящик твой! Я после такого тоже б напился, — подмигнул стражник, намекая на довольно экстремальные предпочтения гостя. — Пойдем! К счастью, сумрак коридоров скрывает лицо гостя, а беззаботный, развеселившийся стражник идет чуть впереди, отпирая бесчисленные решетки в темных лабиринтах. Да, с Кристиной на руках выбраться отсюда самостоятельно было бы сложно. А когда вернулись они в зал, ждал Этьена еще один «сюрприз», и в глубине души он порадовался, что не рискнул сам увести Кристину — встретили его громким смехом уже не двое, а шестеро стражников, и сколько их еще прячется в темных закутках, представить сложно. — Живой! Ну ты даешь, парень! — почему-то обрадовался старший из них, что девушек ему показывал, и тут же, не скрывая любопытства, поинтересовался: — И как тебе? Понравилось? — Неплохо, — кивнул Этьен, пытаясь просчитать возможные способы заставить их привести Кристину сюда. — Вино свое вы проиграли. — Да не вопрос! — сопровождавший его стражник уже тащил пыльный ящик. — Ну так и кружки тащи, вместе отметим мою победу! — Ну так… Мы на службе вроде как, нельзя нам. — Да ладно тебе, ночь на дворе — к утру все выветрится. Давай, тащи кружки! Куда мне одному столько-то! Старший хмыкнул, но отказывать в маленькой радости своим бойцам не стал — скучно здесь, да и вряд ли кто уже появится. Дал добро стражнику, и через пару мгновений под всеобщее веселье и одобрительные возгласы наполнились кружки неплохим крепленным вином. Этьен лишь пригубил вино, а изнывающая от скуки стража от угощенья отказываться не стала. Ну вот и славно. Сколько бы их тут ни было, а с пьяными все проще справиться, да и патронов в кольте, если что, аккурат на этих шестерых хватит. Взяв инициативу в свои руки, Этьен целенаправленно спаивал развеселившихся молодцев, а те и не прочь оказались… — Н-ну, р-р-расскажи, гер-рой, — заплетающимся языком заговорил один из них спустя полчаса распития. — Как д-девка-то? Она ж-ж гряз-з-зная небось, ка-ак чер-р-ртяка… — Не настолько, — ухмыльнулся Этьен. — Зато с огоньком. — Хахах, н-ну да! С-с-с огоньком — это т-точно! Мы тут, з-з-знаешь ли… п-пыт-т-тались как-то ее рас-с-спроб-б-бовать, так эта в-ведьма дикая чуть не уб-б-била! А д-девка-то н-ничего такая… м-мил-л-ленькая! Только з-злая очень! А ты вот м-молоде-е-ец! Об-буздал-таки кобыл-лицу! — Да ладно тебе, — подливая вина новым «друзьям», рассмеялся Этьен. — Какая там «кобылица» — жеребенок полудохлый! Вы ее хоть кормите? — Пф-ф-ф! Да н-ну ее! М-мы ей еду, а она нам н-н-ножик в пузо? Об-бойдется! С-сдохнет скоро, да и л-ладно! Н-невел-лика потеря б-будет! Хотя я б л-лично, с-с ней бы п-поигрался ещ-ще! Т-только вот, б-была б она поч-ч-чище — уж-ж б-больно вон-няет от нее… — Вам что, ведро воды жалко? — с улыбкой на губах Этьен подлил еще вина в чужие кружки. — В-ведром тут не об-бойдешься! Хотя-я, — губы опьяневшего молодца вытянулись в нехорошем оскале. — С-с-слушай, коман-н-ндир, — развернувшись к старшему, молчаливо наблюдающему за непринужденной беседой, протянул стражник. — А м-мож-жет, пр-равда, пока девка не с-сдохла, повес-селимся, а-а? Ф-фил-л-липу она ж уже все р-равно не нужна, да? Этьен натянулся как струнка — и придумывать ничего не пришлось, разговор сам собой принял нужный оборот. «Ну же, ребятки, давайте, включайте фантазию и приведите ее сюда!» Осталось только ждать. Разгоряченные вином стражники воодушевились, да и брезгливость их как-то приутихла… Этьен молча, с натянутой улыбкой следил за подвыпившими парнями и выжидал, когда же они придут к «правильному» решению. И вот они пришли. Пришли быстро. А главное — сами. Найдя идею повеселиться с обессилевшей Кристиной довольно неплохой, старший сам отправил пару своих бойцов за девушкой, веля по пути прихватить и ведро воды. Долго их не было. А человеку ждущему и вовсе вечностью кажется каждая лишняя минута задержки. Этьен не выдержал, отхлебнул прям из бутылки — напиваться не время, но если не успокоится сейчас — поубивает нелюдей раньше времени! — Н-ну куда они под-дев-вались, пр-рохвосты! — потянувшись к бутылке, протянул пьянчуга. — Он-ни там ш-што, реш-шили вперед вс-сех ее оприх-х-ходовать? Кинул фразу и заржал, развеселившись собственной фантазии. А вот Этьену совсем не смешно — неужели тронут, не побрезгуют? Ну да… Как будто сюда ее ведут вина с ними отведать. Но в зловещей тьме коридоров, наконец, залязгали решетки. Не стесняясь выражений, стражники весело обсуждали, что и как будут делать с несчастной. Порешили даже то, что скажут Филиппу, если вдруг сдохнет она, не выдержав сегодняшней «горячей» ночки. Впрочем, что Филипп? Он и забыл уже, небось, о девке, а ей все равно недолго жить осталось. Этьен с опаской смотрел на решетку, за которой вот-вот появится Кристина. Не выдать бы себя. Благо, развеселившейся страже не до него. Шаги становились все громче и громче, и вот, наконец, последние железные решетки в преисподнюю отворились, выпуская на свет зажатую в тисках чужих рук Кристину. — А вот и наша амазонка! Стражник схватил девушку за волосы и дернул на себя, под дикое пьяное улюлюканье показывая всем находящимся в зале ту, что так яростно к себе не подпускала, что убивала, защищаясь, а теперь едва на ногах держится. Стоит в мокром разодранном тряпье, босая, измученная, с заломленными за спиной руками, и жмурится от непривычного света… На страх силенок не осталось. Этьен бегло прошелся по худенькому тельцу, пытаясь определить, успели ли надругаться над ней, пока сюда вели, и не пора ли отрезать слишком мешающие думать части тела этому подонку, что сейчас держит Кристину и ржет, как полоумный, почувствовав власть над беззащитной девушкой. Этьену не нравился блеск на ее коже — вода ли это, которой ее окатили, смывая грязь, или что-то другое? А ведь она ему поверила… Поверила, что теперь есть кому защитить ее. Он прекрасно помнит ее железную хватку в той камере — она насмерть билась за свою неприкосновенность! Не каждый мужчина способен дать такой отпор, какой давала она — сломанная, истерзанная, до полусмерти измученная девчонка, в которой и силенок-то уже не осталось. Он выманил ее из убежища, пообещал, что больше ее не обидят… Она сдалась, почувствовав защиту, расслабилась, поверив его обещаниям — неужели твари воспользовались этим? Конечно, как удобно насиловать жертву, которая не может ни отбиться, ни на помощь позвать. Этьен боялся в глаза ей заглянуть — хреновый, прямо скажем, из него защитник… — Вперед, красавица, не стесняйся — все свои! — стражник толкнул Кристину к камину и достал веревку. А Кристина, не обращая внимания на боль в затылке, смотрела на Этьена и верила, что он ее спасет. Она ни в чем его не корила, не винила — ей только очень сейчас хотелось прикрыться. Не хотелось, чтобы видел он ее такой, жалел и винил в случившемся себя. Она безумно рада видеть его живым, и ей до сих пор не верится, что чудо случилось, что он цел, невредим и ничего в нем не напоминает то кровавое месиво, которое она оставила, уйдя за Филиппом. Она рада видеть его живым и рада, что путь свой прошла не зря — он сумел выжить, сумел сбежать из лап Филиппа, и может быть, ее безумный поступок хоть немного поспособствовал этому. Слеза не удержалась и покатилась по ее щеке… Казалось, он сейчас захлебнется в том океане боли, что плещется в потемневших ее глазах. Не выдать бы себя. «Да отойди же ты от нее!» — приговаривал про себя Этьен, глядя, как Кристину подвешивают к балке под потолком. Не самое удачное время вмешиваться — тот, что рядом с Кристиной, еще слишком трезв, и пока он рядом с ней, она может пострадать. Остальные уже плохо держатся на ногах, но поворачиваться к ним спиной все равно опасно — у каждого из них есть оружие, и при первом же подозрительном маневре его пристрелят как зайца. А Кристина ждала спасения. Терпеливо, покорно дала себя подвесить, не сводя глаз с Этьена… Она не понимает, почему он так спокойно сидит и ничего не делает, но верит, что у него есть план. Немножечко жалеет, что поддалась его уговорам — ему не ее, а себя спасать надо. Ее спасать уже бессмысленно, и он, наверняка, глядя сейчас на нее, уже жалеет, что ввязался в эту глупую бессмысленную авантюру… — Ну что ты копошишься там? — не выдержал один из стражников, привставая из-за стола. — Чур, я первый на нее! Ну вот еще! Вслед за ним зашевелились и другие в твердом намерении испробовать строптивую фаворитку короля. — Обойдешься! — оттолкнул наглеца старший. — Все после меня! — А ч-ч-чего это? Ком-м-мандир… — Вот потому что командир! — Так неч-честно! Пьяной гурьбой они вывалились из-за стола и направились к Кристине. Черт, вот только этого не хватало! Это как-то совсем не плану! Этьен потянулся к револьверу — одного-двух он за собой на тот свет точно успеет забрать, но разве это спасет Кристину? Девушка дернулась, растерянный взгляд метнулся к Этьену — ты же не допустишь? — Ну-ну, господа, — выкрикнул Этьен, надеясь отвлечь их от жертвы, — зачем же ссориться! Давайте решим по-честному!