— Отец, — едва не плача, Кристина крепко сжала руку родителя. — Не бойся за меня, я справлюсь. А вот если Филипп сюда явится... Сам. Что тогда делать будем, отец? А сам не сунется, так людей своих пришлет — мы-то что сделать сможем? Голыми руками с его армией воевать будем? А что потом с Эммой будет? Со мной? С другими девушками? — Да плевать мне на других! Я не собираюсь отдавать ему на откуп тебя! — Ну почему на откуп? Не станет же он на людях преследовать меня или силой удерживать! Я с Камилем буду — не тронет меня Филипп. Ну а если встречи искать станет — выясню, что ему нужно от нас, и дам понять, что ренардистки не по его зубам, что ренардистки никогда не прогнутся под его волю и уж тем более не станут игрушками для его утех. Не переживай за меня, отец, со мной все в порядке будет. Не надо злить зверя — если будет война, мы ее проиграем. Значит, нужно поддерживать пусть иллюзию, но мира. — Кристина, — в бессильном отчаянии замотал головой бедный отец, — ну почему? Почему он именно вас выбрал? — Я не знаю. Я не знаю, отец! Правда, не знаю! — уверяла она, а у самой аж коленки задрожали — влипли они с Эммой, по самые уши влипли. Глава 7 Настал заветный день. За тридцать с лишним верст потянулись в сторону столицы повозки ряженых отшельников. С тоской провожали взглядом старики свою молодежь: словно сговорившись, твердили дети, что никак нельзя Филиппу отказать — война будет. А у самих глазки засияли, спинки гордо повыпрямлялись… Принаряжались долго, кропотливо… В предпраздничном азарте наставлений родительских уже никто не слушал, а старики злились, ругали бестолковых своих, безудержных детей, даже запрещать пытались, удержать, да только бессильны они оказались перед юношеским пылом и раскрытыми для неискушенных душ радушными объятиями Филиппа. Уехали дети, единицы остались дома. С тоской в глазах провожала Кристину обиженная до глубины души Эмма. Когда услужливо распахнулись перед гостями двери белоснежного Дворца, остатки сомнений покинули даже самых робких — здесь свет, здесь радость, и совсем не страшно… Улыбчивые слуги как родных встретили отшельников и проводили в зал. Кристину всеобщий радостный азарт не коснулся — все не покидало девушку дурное предчувствие, и здесь, среди шума и лживого блеска, она чувствовала себя неуютно. Хотелось поскорее покинуть полный ряженых гостей просторный зал, пропитавшийся табаком, вином и духами. Здесь лживо все и чуждо, а вид вчерашних чопорных сопоселенцев, вырвавшихся из-под опеки грозных своих стариков, откровенно пугал — самозабвенно отдавались они мгновеньям новой, чужой жизни, боясь упустить, растерять чувство пьяной свободы от родительского гнета. Казалось, приди сюда сейчас Филипп, они с радостью присягнут ему на верность, купившись на заманчивый блеск щедрого на роскошь короля. Кристина обернулась на спутника, а внутри все защемило от задорного огонька в глазах Камиля — видать, если б не она, он тоже был бы не прочь порезвиться вместе с остальными, позабыв обо всех опасностях и наставлениях. — Камиль, я прошу тебя, не оставляй меня одну, — с мольбой в голосе прижалась Кристина к своему жениху, боясь, что еще немного, и он сорвется, не выдержит искушения, а она останется наедине со своим страхом. Пока молодые ренардисты разевали рты от предложенных им яств и развлечений, девушка вглядывалась в мелькающие лица, опасаясь среди них увидеть Филиппа. * * * — Ну? Что скажешь? Филипп с Адрианом стояли на балконе и разглядывали пеструю толпу. Отсюда вид как на ладони — по центру зала кружили в веселом быстром танце уставшие от пристального ока и изгнания ренардисты и смирившиеся с неприятным соседством преданные королю горожане; по укромным закуткам расползлись любители схлестнуться с фортуной в карточном бою, а длинные столы, уставленные деликатесами, уже облепились изголодавшимися отшельниками. — Ты был прав — большинству плевать на Ренарда, — ответил Адриан. — Их достаточно поманить блеском, и они уже совсем ручные. Филипп лишь усмехнулся — ничего другого он и не ждал. — Прекрасно. Проработай их. Что с девушками? Они здесь? — Только старшая. Вон она, — Адриан кивнул в сторону отдельно стоящей в полумраке парочки. Первое, что бросилось в глаза, — простенькое, совсем не под стать остальным, бежевое платье с не таким уж и глубоким, как у других, вырезом на груди. Осанка гордая, стать дворянская. Даже в нехитром своем наряде девушка умудрилась выглядеть куда приятней своих ярких подружек, с неподдельным восторгом вкушающих предложенную Филиппом жизнь. — Почему младшей нет? Я же просил привести обеих. — Сказалась больной — не тащить же ее силой. Не сердись, Филипп, тебе же Кристина нужна была — она здесь. С младшей чуть позже разберемся. — Что за мальчишка с ней? — Жених ее. Мои люди им уже занимаются. Не смотри на него, он не помеха — глаза вон как горят. Думаю, если б не девушка, он бы давно уже проигрывал свою ренардистскую гордость за тем карточным столом, — кивнул Адриан в сторону кучки игроков, давно потерявших счет времени. — Плевать на них. Что с девушкой? Выглядит испуганной. Не вижу радости на ее лице. — И не увидишь. Она здесь не из любопытства — скорее, из-за страха. Если бы мои люди не пригласили ее лично, она бы вряд ли пришла. — Откуда такая уверенность? Остальные же пришли, и страха в их глазах я не вижу. — Кристина — редкий представитель истинной ренардистки. К тебе у нее личный счет — ее мать погибла три года назад от рук пьяного солдата, так что не рассчитывай на радость при встрече. — Почему ты сразу мне не сказал? — А ты бы пожалел и отступился? — усмехнулся Адриан. — Нет. Но когда я прошу у тебя сведения, я хочу получать их все сразу. — Не сердись, я сам только сегодня утром узнал. Истинная, значит… Забавно. Переданный кровным отцом инстинкт охотника продрал глазки и заставил Филиппа с еще большим интересом, по-новому взглянуть на приглянувшуюся девчонку. «Посмотрим, как стонать подо мной будешь, «истинная» ты моя», — проговорил про себя Филипп, глядя, как поднесли паре по бокалу белого вина. Кристина отказаться попыталась, да спутник ее настоял — видать, настороженность ее и страх уже порядком осточертели пришедшему развлечься юноше. — Вытащи ее из зала, — проговорил Филипп, не сводя с девушки внимательного взгляда. — Вытащу. Не светись только раньше времени — спугнешь. Колючий взгляд короля устремился на друга, но, найдя зерно разума в словах Адриана, Филипп все же покинул балкон, сухо бросив напоследок: — Жду ее в оранжерее. * * * Как-то уж больно быстро все получилось, нежданно и негаданно, — не успела Кристина и опомниться, а сильные незнакомые руки уже подхватили ее и смело закружили по залу. — Не бойтесь, — уловив в глазах девушки страх, проговорил Адриан. — Вы же не на казнь пришли, а на праздник! Кристина не ответила — только внимательно окинула прохладным взором, чуть надменным, нахала, посмевшего столь бесцеремонно вырвать ее из-под крыла жениха. Впрочем, это не Филипп — уже радует. Глаза у него не злые, теплые, улыбка сдержанная, но приятная, — это успокаивает и подкупает. Едва заметный на щеке белесый шрам отнюдь не уродует и не пугает. Нахал довольно уверен, силен и прекрасно танцует — даже она, совсем не готовая сейчас к быстрым движениям, чувствует себя легко и свободно в крепком, но целомудренном объятии незнакомца. Кристина пристально разглядывала Адриана; Адриан так же пристально, чуть улыбаясь, разглядывал испуганную ренардистку. — Простите за бесцеремонность, — проговорил он после недолгого молчания. — Увидел, что Вы грустите, и не смог пройти мимо. Надеюсь, Ваш спутник не тиран, и не станет устраивать Вам сцены ревности на пустом месте? Кристина промолчала — все пыталась разгадать, случаен ли нахальный кавалер, — но, столкнувшись с теплом в глазах незнакомца, страх ее отступил. Глаза его смеялись, девушка таяла… Бокал вина, не без участия Адриана поднесенный ей, незаметно делал свое дело: когда они остановились, голова кружилась так, что если бы мужчина не успел бы подхватить ее, она непременно упала бы без чувств. — Тише-тише! Что с Вами?! Напускная тревога в глазах мужчины обезоруживала. Адриан подхватил девушку и крепко прижал к себе, не давая упасть. — Простите, голова очень кружится, — тихо проговорила Кристина, цепляясь за него. — Вы напрасно решили голодать, Вам стоило покушать. Поверьте, в местной еде нет отравы. — Я не голодна. — А ну и видно, — усмехнулся Адриан, все так же крепко придерживая девушку. — Гордость Вас погубит. Пойдемте, я выведу Вас на воздух — здесь сегодня очень душно. — Нет, не надо, — Кристина чуть отстранилась и обернулась в поисках жениха. — Камиль? — Если Вы о своем спутнике, то он Вам явно сейчас не помощник, — кивнул Адриан в сторону игровых столов. Кристина обернулась — действительно, спина жениха уже уместилась за небольшим столиком и, кажется, совсем позабыла и о ней самой, и о данном ей клятвенном обещании ни при каких обстоятельствах не оставлять ее одну в этом чертовом логове. — Черт бы его побрал! — не сдержалась Кристина от досады. — Я никуда с Вами не пойду, — проговорила она незнакомцу, а у самой не хватило сил даже отцепиться от крепких его плеч. — Не глупите, Вы сейчас сознание потеряете. Идемте, я Вас не съем. Станет лучше — вернетесь к своему Камилю, хотя на Вашем месте я бы призадумался о его надежности. Увести Кристину из зала труда не составило — ни жених ее, ни друзья-ренардисты не обратили никакого внимания на уводимую чужой рукой девушку. Кристина и сама уже не сопротивлялась — за глоток прохладного свежего воздуха и тишины она готова идти куда угодно и с кем угодно. Они вышли из зала, и дышать стало значительно легче. — Часто с Вами такое? — участливо спросил Адриан. — Впервые. Признавайтесь, здесь подают отравленное вино? Мужчина громко рассмеялся ей в ответ — в ее бокале, конечно, присутствовал один неожиданный ингредиент, но вот травить ее никто не собирался. — Грешите на вино? — Других вариантов у меня нет, — ответила Кристина, которой было вовсе не до смеха. — Успокойтесь. Просто больше не пейте, раз Ваш организм так остро реагирует. Вино здесь самое обычное, и травить ни лично Вас, ни всех остальных не в интересах Филиппа.