Клавдий Мирон Мамонт — преодолев пробку, он приехал к дому Сусанны. Он где-то там, на Малой Бронной или в Спиридоньевском. Но он ничем не может помочь ей сейчас, если только… Она выхватила телефон из кармана куртки и… Заскрипел вощеный паркет. Бросив тело Сусанны, Гаврила в три прыжка очутился возле двери гостиной. Отсюда дверь в мастерскую была отлично видна. Он увидел Катю. Его взгляд. Порой одной секунды достаточно, чтобы определить, что человек не в себе. Бешенство, страх, ярость, подозрительность, торжество, беспощадность, решительность. Он не крикнул: а, это ты! Не крикнул: убью! Он лишь крепче сжал побелевшие губы. От его узкого лица отлила вся кровь. Но Катя сразу поняла: он ее убьет. Он не оставит ее в живых. Он перегрызет ей горло, как зверь. Потому что не в его правилах — сейчас и тогда, три года назад, — оставлять свидетелей. Грета взвизгнула от ужаса, увидев Катю в дверях мастерской с мобильным в руках, который снова зазвонил, затем переключился на голосовую почту. Гаврила бросился вперед, но Катя опередила его на долю секунды — она метнулась в спальню Сусанны, захлопнула дверь и… Гаврила ударил в дверь ногой. Она навалилась на дверь всем телом. Он бился о дверь снаружи. — Она нас видела! — шипела Грета. — Она… мы пропали… мы в дерьме! Слышишь ты, мы в полном дерьме! Гаврила снова ударил плечом в дверь. Катя еле удержала ее. Створки затрещали под градом ударов. Она зацепила ногой белую деревянную подставку для вазы — ваза грохнулась на пол. Она схватила эту подставку и засунула ее ножку между ручкой двери и притолокой. Удар в дверь! Треск! Хрупкая подставка треснула сразу же. Катя метнулась мимо кровати. В спальне ничего больше, лишь огромное панорамное окно от пола до потолка, гордость дома-«cтраха». Окно не пластиковое, отделанное белым деревом, выходящее прямо на освещенный огнями рекламы и вывесок угол Малой Бронной и Спиридоньевского. Удар в дверь! Подставка почти съехала вниз — еще один удар, и она рухнет на пол, дверь распахнется и… Катя схватила с прикроватной тумбы лампу и с силой швырнула ее в панорамное окно. Звон осколков. Окно осыпалось стеклянным дождем на тротуар. Катя ногой ударила по торчащим осколкам внизу. Выскочила в оконный проем, держась за раму руками, и что есть мочи закричала на все Патрики: — Помогите!!! Они убьют нас! Помогите! Мы здесь, на третьем этаже!!! С улицы послышались удивленные возгласы. О, Патрики неспящие, бессонные Патрики! Катя надеялась лишь на то, что ее услышат, когда дверь в спальню… Треск, грохот. Подставка упала. Гаврила ворвался в спальню. Их разделяла лишь огромная кровать Сусанны. — Помогите!!! Клавдий!!! Я здесь, наверху! Они убьют нас! Помогите!!! — орала Катя, и эхо ее голоса отлетало от фасадов домов, отскакивало от стен, летело к темному мертвому пруду. Гаврила вскочил на кровать — два прыжка, и он был бы возле окна. Катя подумала, что он столкнет ее вниз. — Помогите нам!!! — закричала она что есть силы. И услышала внизу, на улице, голоса: — Девка орет как резаная! Обкурилась, что ли? — Там окно высажено! — Эй, не вздумай прыгать! — Что случилось?! — Катя, я здесь!!! Она не видела Клавдия в мигом образовавшемся на углу водовороте — Патрики неспящие выплеснули наружу из баров зевак и любопытных. Кто-то уже кричал, что надо вызвать полицию. Катя страшилась оглянуться назад, цеплялась за раму, ожидая, что вот он… спрыгнет с кровати, ударит ее сзади так сильно, что она не удержится и… Гаврила спрыгнул с кровати и бросился к выходу из спальни. Где-то в глубине квартиры дико визжала Грета. Потом хлопнула входная дверь. — Клавдий, они пытаются скрыться! — заорала она вниз. — Гаврила и Грета, они сообщники! Они хотели убить Сусанну и меня! Не дай им сбежать!!! Гул толпы внизу. Крики. А потом — рев автомобильного мотора. Из дворовой арки на Малую Бронную вырвался серебристый внедорожник. Он сбил парочку, зависшую напротив арки в ротозейном любопытстве. Вопли боли, крики ужаса. Внедорожник на полной скорости, распугивая пешеходов, в нарушение всех правил, развернулся, скрежеща по асфальту, и газанул в сторону Садового кольца. Завсегдатаи Патриков с криками и проклятьями шарахались от него прочь. Катя знала, кто за рулем этой машины. И кто за пассажира. А потом она услышала рев другого мотора. — С дороги! — орал Клавдий Мамонтов. — Освободите дорогу! Полиция! На трясущихся ногах Катя отошла от высаженного панорамного окна. Первым делом она позвонила дежурному по Главку. Потом заковыляла в сторону ванной. Она не строила из себя героиню. Она напугалась до смерти. Все произошло слишком неожиданно. Слишком вдруг. Она знала, что он бросился в погоню за ними. Но это ее уже волновало мало. Она была счастлива, что жива. Что этот парень… с которым она и виделась-то всего несколько раз и так мало говорила, и почти совсем не думала о нем, не брала в расчет, не убил ее. В ванной гудела вода, свечи погасли. Все дышало ароматом, влагой и полным, тотальным распадом. Тщетой всех надежд. Сусанна лежала на пороге ванной. Катя опустилась рядом с ней на колени — как кукла, вместо суставов у нее сейчас были шарниры, окостеневшие, заржавевшие от пережитого ужаса и стресса. Она пощупала пульс Сусанны — на запястье и на шее. Пульс бился. Рыжая женщина была жива. Глава 49 Река — не пруд Когда послышался грохот и панорамное окно третьего этажа дома, где жила Сусанна Папинака, осколками осыпалось на асфальт, когда в освещенном проеме появилась худенькая фигурка, цепляющаяся за раму и кричавшая во весь голос «Помогите!», он сначала подумал, что это сон.