– Раймо – мой бывший, – говорит она. – У нас маленький сын… Бёрье… и Раймо не дает мне денег. Я нигде не могу его найти. У него нет телефона. По ее щекам текут слезы. Тагген понятия не имеет, что делают в таких случаях. У него никогда не было девушки. Своим друзьям он, конечно, говорит другое. Но правда в том, что Тагген ни разу ни с кем даже не целовался. Он не знает, как обращаются с женщинами, особенно когда те плачут. Сейчас Тагген отдал бы все за носовой платок или кусочек салфетки, чтобы утереть ей слезы. Он запускает руку в карман, словно в надежде, что нечто подобное материализуется из воздуха. И тут в ее взгляде появляется выражение, которое Тагген не знает даже с чем сравнить. Что-то вроде злобы или скорее голода. Как будто женщина хочет его съесть. Она хватает его зависшую в воздухе руку и тянет к себе, Тагген не успевает даже испугаться. В ушах гудит, как будто он стоит под высоковольтной линией. Сердце толчками качает в жилы кровь. В следующую секунду женщина прижимает рот к его губам и обхватывает Таггена за шею. Позже воспоминания об этих секундах менялись, и Таггену иногда казалось, что это он первый протянул руку, чтобы утереть ей слезы. Что это он склонился над ней и сделал первый шаг. Так или иначе, он отвечает на поцелуй. Женщина увлекает его в глубину зала, дверь за ними закрывается. Женщина запускает руку в его шорты, так что Тагген едва не теряет сознание. Ее груди под блузой, так хочется сжать их обе сразу… Женщина толкает его на скамью, где Тагген обычно упражняется со штангой. Снимает с него шорты и задирает юбку. Тагген так и не понял, как долго это продолжалось. От него самого ничего не осталось, кроме блаженства, и сердце вдруг перестало биться. Когда он садится, женщина уже успевает надеть трусы и колготки. Плащ она даже не снимала. Идет к двери, стуча каблуками, но перед этим все-таки гладит Таггена по щеке костяшками пальцев, печально улыбаясь и моргая сразу двумя глазами. Ее медленный взгляд, черные кукольные ресницы, все еще мокрые от слез… Она выходит, не сказав ни слова. * * * Следующие несколько недель Тагген думает только о ней. Он так и не рассказал никому, что произошло. Приятели в лучшем случае не поверили бы, в худшем посмеялись бы над ним. С тем же успехом Тагген мог бы переспать с одной из школьных учительниц. Он уже представляет себе, как гуляет с компанией возле дома престарелых и парни толкают его в бок – не желает ли Тагген подыскать себе там подружку? Но память о ней – единственное, что теперь есть у Таггена. Ему удается узнать ее имя – как-никак, Раймо Коскела работает на его отца. Ингер Стрём. В фантазиях Таггена они встречаются снова и снова – на танцах, в магазине. Заглядывают друг другу в глаза – и больше никаких слов. Занимаются сексом в ее постели, и теперь уже все проходит не так быстро, как в первый раз. Тагген – полный сил молодой любовник, какого она всегда хотела. Дальше – больше, Ингер Стрём признается ему в любви. Он переезжает к ней, становится отцом ее ребенка… В холодном мраке его жизни, с грабежами и насилием, мысли о ней – единственное, что согревает Таггена. Но на что он будет ее содержать? Тагген переходит в девятый класс, у него нет даже подработки на лето. Мелочи, которую время от времени выдает ему отец, хватает на пиво и бензин для мопеда, не более того. И тут Таггену подворачивается случай. Однажды вечером в субботу мать отправляет его ночевать к отцу. Они с отчимом устраивают званый ужин для соседей и не хотят видеть там Таггена. На мопеде оторвался кабель – и, конечно, внизу, возле карбюратора. Иначе Тагген сорвал бы остатки кожуха с кабеля и приладил бы его голыми руками. В общем, он идет пешком до самой Туолы. Отцовский пикап – красный «Форд Таунус Транзит» – стоит во дворе. Рядом четыре машины. Из дома слышна музыка и негромкие разговоры. Отец с приятелями что-то отмечают. Обычно они готовят себе какую-нибудь немудреную закуску, что-нибудь простое – мясные полуфабрикаты с макаронами или гамбургеры. Сейчас они играют в карты. Желудок Таггена сжимается от страха и голода. Хорошо бы перехватить колбасок. Но от пьяного отца лучше держаться подальше, этот урок Тагген давно усвоил. Ему надоело испытывать на себе отцовские воспитательные методы – побои, выворачивание рук и громкие проклятия. Тагген подходит к пикапу, пробует ручку – заперто. Значит, внутри деньги. Он заглядывает в салон через боковое стекло. На полу лежат завязанные полиэтиленовые пакеты – куча денег. Тагген поднимается на крыльцо, к входной двери. Никто ничего не слышит. Отцовская куртка висит на вешалке, ключ в правом кармане. Тагген возвращается к машине, но открыть ее не решается и отбегает к дворовому туалету. Там, на полке, – огромная упаковка туалетной бумаги. Тагген берет два рулона, бежит к машине и отпирает ее. Набитые полиэтиленовые пакеты разбросаны по всему полу. Тагген хватает верхний, развязывает. Прячет за пазуху пачки банкнот, запихивает в пакет туалетную бумагу, снова бросает на пол. И только успевает запереть машину, как входная дверь открывается. Тагген не кричит только потому, что страх перехватывает горло. Он падает на землю и забирается под пикап. Мужчина, шатаясь, спускается по лестнице и ковыляет к туалету. Тагген не видит, кто это. Тойво, судя по габаритам. Он пердит, как лошадь, пересекая двор. Когда Тойво исчезает в туалете, Тагген запирает машину и бежит к дому. Тойво вышел по-большому – малую нужду парни справляют прямо во дворе. Тагген надеется, что Тойво просидит в туалете долго. Во всяком случае, успевает вернуть ключи в карман отцовской куртки и бежит со всех ног, прижимая руки к низу живота, чтобы купюры не выпали из куртки. Потом падает на четвереньки. Легким не хватает воздуха. Тагген едва ли осознает, что сделал. Но когда снова поднимается, больше не боится. Он чувствует себя мужчиной. Куртка набита потными пачками банкнот, резинки натирают кожу. Он спрячет их в надежном месте. Теперь Тагген имеет некоторое представление о том, где искать Ингер Стрём и что ей предложить. Но для начала надо пересчитать деньги. Неделю спустя ему звонит отец. Тагген завернул купюры в клеенку и закопал в лесу. Теперь он жалеет, что взял их. Отец рассвирепеет, если узнает. Тагген слышал, что они избили парня, которого подозревали в краже денег. Ему приходила мысль бросить купюры в огонь, но он боится даже приблизиться к тому месту в лесу, отмеченному тяжелым камнем. Сможет ли Тагген теперь его сдвинуть и что будет, если его кто-нибудь увидит? Звонок отца застает его в доме родителей на Пиилиярви. – Ты починил мопед? – спрашивает сына Франс Меки. – Езжай на перекресток возле Вигганги. Там мы тебя подберем. – Зачем? Тагген старается казаться спокойным. – Много вопросов задаешь, – говорит отец. – Если я говорю «поезжай», надо ехать, а не спрашивать. Понял? У Таггена не сразу получается положить трубку на рычаг. Они его вычислили. Отец выманивает его из дома, чтобы задать настоящую трепку. Только на этот раз это будет делать не он сам, а его парни… От боли в животе Тагген перегибается надвое. Но он должен ехать, ведь как ослушаться отца? Отчим не разрешает разъезжать по его двору на мопеде, и Тагген через соседские владения спускается к дороге. Проезжая мимо припаркованного у соседей автомобиля, заглядывает в салон через боковое стекло. На сиденье лежит пистолет. Ни секунды не сомневаясь, Тагген открывает дверцу и засовывает оружие в карман куртки. Потом едет к перекрестку в Виттанги. Оставляет мопед в канаве. В отцовском «Бьюике» он видит Тойво. Его широкая задница занимает почти все пассажирское сиденье, а глупая голова с белыми волосами упирается в потолок. За рулем Пессан-Маури, раньше он тоже боксировал в «Северном полюсе». У Пессана-Маури темные глаза, и он имеет привычку разговаривать с людьми, как будто это его собаки: «не пялься так», «подвинься давай». Отец сидит на переднем пассажирском месте. Как только Тагген устраивается в машине, Тойво передает ему фляжку. – Ну теперь поговорим с Раймо Коскелой, – говорит отец. Спирт обжигает изнутри. Тагген кладет руку на живот. «Раймо, – думает он. – Значит, они считают, что деньги взял Раймо». Они едут вдоль реки. За окнами автомобиля тихий летний вечер. Тагген чувствует такое облегчение, что ему чудом удается не разрыдаться. Машина останавливается в Курккио, и Пессан-Маури идет в дом на краю поселка. Оглядывается, но во дворе нет собаки, которая могла бы залаять. Потом возвращается к машине, так же быстро и бесшумно. Держит в руке ключи от шлагбаума. Далее машина ползет, трясясь по корням и рытвинам. Пессан выруливает на песчаную лесную дорогу. Отец беспокоится за свой «Бьюик». Раймо Коскела сидит на крыльце дома. – Где твой парень? – спрашивает отец. – Бёрье переночует у приятеля, – отвечает Раймо. – Придет утром. Пессан-Маури быстро и профессионально обыскивает дом и вещи Раймо. Денег нет. Пессан ищет вокруг дома, спускается к берегу, заглядывает под лодку. – Нужно поговорить. – Отец как ни в чем не бывало протягивает Раймо сигареты. Тот выглядит обеспокоенным, но закуривает. Втискивается между Тойво и Таггеном. Они возвращаются в поселок, где Хенри Пеккари подбирает их на лодке. Хенри живет на острове посреди реки. Тагген несколько раз встречался с ним в клубе, но Хенри не боксер – просто одно время зависал там с парнями. Хенри покачивается, когда забирается в лодку, и садится возле подвесного мотора. Он выпил больше, чем может показаться на первый взгляд. Приветствует Раймо, не глядя ему в глаза. Направляясь с ними от реки к дому, Раймо начинает нервничать по-настоящему. Тагген нащупывает в кармане куртки пистолет. Они разговаривают в большой комнате Хенри. Раймо повторяет, что не брал денег, но отец ему не верит. Раймо вел машину, а ключ только один. – Получается, я сам их взял? Встал с постели ночью, как лунатик, и обокрал себя, так? Пессан-Маури держит Раймо, а Тойво бьет – по лицу и в живот. Но Раймо упорно твердит свое. Тагген замечает взгляды, которые бросает на него отец, и понимает, зачем его сюда привезли. Это урок, чтобы Тагген не был слабаком. И он старается выглядеть невозмутимым, лишь уголки рта поднимаются в ухмылке. Отец не разочаруется в нем. Хенри Пеккари опускается в кресло и отворачивается. Пессан-Маури и Тойво меняются местами. Теперь Тойво держит, а Пессан бьет. Раймо по-прежнему все отрицает. Его лицо становится похожим на лоскутное одеяло. Из носа и разбитой губы идет кровь. Раймо кривится и задыхается – вероятно, Пессан-Маури сломал ему ребро. Тагген думает о том, что мог быть на месте Раймо. То, что он – кровь и плоть Франса Меки, вряд ли смягчило бы его участь, скорее наоборот. Тойво отпускает Раймо и встряхивает руками. Пессан-Маури смотрит на Франса Меки: что дальше. Тагген видит сомнение в отцовском взгляде. Теперь, похоже, Меки готов поверить, что Раймо не виноват. – Ну всё, с меня хватит, – хрипит Раймо и сплевывает на пол. – Если решитесь продолжать, знайте, что я дам сдачи. Я не брал твоих денег, Франси. Сколько лет я работал на тебя, и ты все еще мне не веришь? Что будет, если отец поверит, что это не Раймо? Тагген следующий в списке подозреваемых. Ключ только один, и скоро отец задумается над тем, кто мог его вытащить из кармана куртки. Тагген нащупывает пистолет. – Не ври! – кричит он Раймо и направляет на него дуло. Мужчины в комнате реагируют немедленно. Пьяный Хенри вскакивает, как будто ему в штаны бросили тлеющий уголь. Рот его беззвучно открывается. Отец бранится. Тойво и Пессан-Маури отходят на шаг в разные стороны, чтобы не стоять на линии огня между Таггеном и Раймо. Необычное, пьянящее чувство подхватывает Таггена и как будто вот-вот оторвет его от пола. Они напуганы. Даже отец побледнел. – Опусти пистолет, – говорит Раймо. – Я не… Большего сказать он не успевает, потому что пистолет выстреливает. Тагген изумлен до крайности. Пистолет выпрыгивает у него из рук и падает на пол. Раймо валится навзничь. Красное пятно растекается по клетчатой рубашке на груди. Все, кроме Хенри и Таггена, бросаются к нему. – Черт, мальчик… – слышит Тагген голос Пессана-Маури. Раймо хрипит и дышит толчками. На его губах лопаются кровавые пузыри. Но он не умирает. Тагген не в силах вынести этих звуков. – Сядь, – говорит ему отец и поднимает пистолет с пола. – Где ты только его раздобыл? Тагген садится и рассказывает. Пессан-Маури и Тойво садятся тоже. Хенри ноет, что пуля пробила грудь Раймо насквозь и вошла в стену. Отец хмыкает и обзывает Хенри бабой, которая только и печется, что о сохранности интерьера. Всего-то надо перевесить картину пониже. – Принеси нам выпить, – велит он Хенри. На столе появляется бутылка настойки и стаканы. Все молча пьют, пока Раймо умирает на полу. Тагген опорожняет стакан большими глотками и наливает еще. Чувствует на себе взгляд отца. Ощущение силы улетучилось, как не бывало. Теперь он снова никчемный сопляк.