— На колени, Морроне. Ее глаза расширяются. — Я не понимаю. — Сейчас же, - огрызаюсь я. Камилла торопливо опускается передо мной на руки и колени, глаза расширены от страха и возбуждения одновременно. В этот момент, когда она стоит передо мной на четвереньках и ее глаза снова устремлены на мое лицо, я чувствую себя Богом. Хотелось бы, чтобы на ней был спортивный комплект, как в тот день, когда я привел ее в свой подвал, потому что женская форма СА слишком консервативна. Юбка чересчур длинная, а рубашка застегнута почти до самого верха, и все равно она выглядит сексуально, как грех. Я придвигаю свой стул к другой стороне стола и сажусь, скрестив руки на груди, свирепо глядя на нее, а она смотрит на меня в ответ из-под густых темных ресниц. Ее уверенность в себе ослабевает с каждой секундой молчания. — Вы снова собираетесь обращаться со мной как с домашним животным, сэр? - наконец спрашивает она, облизывая пухлые розовые губы. — Что-то вроде этого. - Я сужаю глаза. — Ты будешь делать то, что я скажу. Ты поняла? Она судорожно сглатывает и затем отводит глаза, не в силах больше выдерживать мой взгляд. — Да, сэр. Я прочищаю горло. — Теперь ползи ко мне, как в прошлый раз. Ее глаза снова встречаются с моими, и она выгибает бровь. — Почему? — Без вопросов, - рычу я. Её лицо бледнеет от тона моего голоса. Я на грани. Зверь внутри меня пытается вырваться на свободу. Она медленно и чувственно ползет ко мне, не сводя глаз с моего лица. Даже когда она напугана и неуверенна, эта девушка просто источает чистую сексуальную привлекательность. Из-за этого очень сложно упорядочить свои хаотичные мысли и не дать им вырваться наружу. То, что я хочу с ней сделать, должно быть незаконным. На самом деле, возможно, так оно и есть. Меня сдерживают не моральные принципы, так как у меня их почти нет. Другим моим коллегам плевать на секс со студентами, да и мне тоже. Честно говоря, до сих пор я никогда этого по-настоящему не хотел. Меня сдерживает то, что Камилла девственна и невинна и, вероятно, привязалась бы, если бы наши отношения приняли сексуальный оборот. Она надеется на результат как у Евы и Оака, а я никогда не смогу ей этого дать. Оказавшись в полуметре от меня, она останавливается и заглядывает мне в глаза. — Разве я говорил тебе остановиться? Ее ноздри раздуваются, и она продолжает, пока ее голова не оказывается между моими икрами, и она не может двигаться дальше. Камилла смотрит вперед, больше не выдерживая моего взгляда. — Посмотри на меня, - приказываю я. Она неловко вытягивает шею, чтобы встретиться со мной взглядом, и желание в ее глазах заставляет мой член шевелиться. Прирожденная мазохистка, которая любит деградацию. Она чертовски идеальна. — Теперь принеси мне ручку и бумагу со стола. - Я киваю в сторону стола за спиной, понимая, что мне нужно подводить её к этому осторожно. На лице появляется раздражение, но она делает, как ей сказано, ползет на четвереньках за ручкой и бумагой, которые я оставил на столе. Она уже собирается протянуть руку и взять предметы, когда я инструктирую её. — Зубами. Выражение ее лица становится шокированным. — Сэр? — Я сказал, зубами, по одному. У нее перехватывает горло, и после нескольких неудачных попыток она хватает ручку со стола зубами, подползает ко мне и протягивает, как хорошая маленькая зверушка, которой она является. — Хорошая девочка. Теперь бумагу. Ее ноздри раздуваются, но она делает, как ей сказано: ползет обратно к столу за бумагой и хватает ее зубами. Когда она возвращается, я вынимаю бумагу у нее изо рта и глажу ее по голове. — Молодец, Камилла. Ее глаза расширяются от моей похвалы, и она замирает, с нетерпением ожидая моих следующих инструкций. Плюс еще один аспект, который ей нравится так же как унижение, - похвала. Выражение в её глазах сводит меня с ума, я кладу лист бумаги себе на колени. — Теперь я хочу, чтобы ты взяла ручку в руку и написала то, что я тебе скажу. Ты поняла? — Да, сэр. Она берет у меня ручку. — Другую руку положи мне на бедро, - говорю я. Ее язычок пробегает по нижней губе, когда она кладет левую руку на мое правое бедро, чтобы не упасть и ждёт моих указаний. — Напиши следующее. «Я маленькая грязная шлюха, которой нравится боль.» Ее щеки краснеют, когда она пишет первое предложение. Мой член твердеет под бумагой у меня на коленях. — «И я должна научиться контролировать себя и не кончать, когда меня бьют.» Если я думал, что ее щеки не могут покраснеть еще больше, то ошибался. Но, как послушная сабмиссив, она делает то, что ей говорят, и пишет следующее предложение слегка дрожащей рукой. Из-за нашей близости мне трудно сосредоточиться, я наблюдаю, как она впивается зубами в нижнюю губу и смотрит на меня, ожидая следующего предложения. — Скажи мне, о чем ты сейчас думаешь, Морроне. — Я думаю о том, что это чертовски странно, - бормочет она. Я с силой хватаю ее за подбородок, впиваясь кончиками пальцев в ее кожу достаточно сильно, чтобы причинить боль. — Никакой лжи. Никакого гребаного фильтра. Скажи мне правду. — Сэр? — Какие мысли в твоей маленькой испорченной головке? - Я давлю. — И не заставляй меня спрашивать снова. Она трепещет своими густыми ресницами, прежде чем тихо произнести: — Я думаю о том, что хотела бы увидеть выпуклость, которую Вы прячете в своих штанах под этой бумагой. Ее взгляд опускается к моей промежности, даже когда я держу ее за подбородок, которая действительно выпуклая и твердая. Камилла облизывает губы, отчего у меня начинают болеть яйца. Вся моя решимость контролировать свои порывы рушится в одно мгновение при мысли о том, как ее пухлые губки обхватят меня, пока я буду, словно животное, вколачивать свой член в ее горло. — Ты заслуживаешь этого после того, как была такой плохой девочкой? Она качает головой и отводит от меня взгляд. — Нет, сэр. Я отпускаю ее подбородок и бросаю бумагу на пол, хватаю ручку в её руке и швыряю сверху. — Что Вы... Хватаю ее за запястья и кладу ее руки ладонями вниз на каждое из моих бедер, рядом с членом, но недостаточно близко. — Не двигай руками. Ты поняла? Она кивает в ответ. — Да, сэр. — Сегодня твоим наказанием будет оставаться в таком положении и смотреть, как я удовлетворяю себя. Ее глаза становятся такими широкими, что напоминают блюдца, и она чуть не брызжет слюной. — Сэр? — А потом я собираюсь кончить прямо на твое милое личико. Я расстегиваю молнию на брюках, а она смотрит на меня так, словно застыла во времени. Честно говоря, это безумие, но мне все равно. Камилла Морроне не страдает от боли, и не страдает от унижения, поэтому поднести ей к лицу то, что она хочет, и отказать в этом - лучший вариант. Я заставлю ее смотреть, но не прикасаться, как бы сильно она этого ни хотела. Неважно, насколько она жаждет моего члена.