— Смотри, - говорю я, накладывая большую порцию в тарелку и подношу ее прямо ему под нос. Его глаза дергаются, он принюхивается, а затем резко выпрямляется, широко раскрыв глаза. Камилла смеется. — Что случилось? — Ты уснул, - говорю я, указывая на тарелку с десертом. — Тирамису разбудил тебя. Хочешь? Он жадно забирает его у меня. — Тебе даже не нужно спрашивать. Мы оба смеемся, глядя, как он поглощает тирамису, как свинья, которая не ела несколько дней. За столом воцаряется уютная тишина, и я благодарен за то, что ушло то неловкое напряжение между мной и Камиллой. Я ни за что не готов разбираться в том, что, блядь, между нами происходит. Мне нужно не забыть надрать Арчеру задницу завтра утром, когда он протрезвеет. Вечер проходит совсем не так, как я планировал. Глава 30 Камилла Время идет так быстро, что кажется, будто оно подгоняет меня. До выпуска осталось всего две недели, а значит, и две недели до того, как я попрощаюсь с Гаврилом навсегда. Любая боль, которую он причинил мне, – ничто по сравнению с душераздирающей болью от одной только мысли о том, что я больше никогда его не увижу. Такое ощущение, что он - моя вторая половинка, как будто он дополняет меня. Даже если он всегда настаивал, что это всего лишь секс, мне трудно поверить, что он не чувствует того же. Или, может быть, я просто наивная девственница, которая слишком привязалась к мужчине, лишившему меня невинности. Пустота, которую оставит его отсутствие, слишком огромна, чтобы о ней думать. Я поднимаю взгляд от своей работы и обнаруживаю, что он смотрит прямо на меня, в его глазах бушует ад. Мои щеки пылают, и я снова опускаю взгляд на свое сочинение, когда звенит звонок. Бабочки оживают в моем животе каждый раз, когда я понимаю, что останусь с ним наедине. Мой садистский и извращенный Гаврил. То, что он делал со мной, вызвало бы отвращение у большинства людей, и все же я хочу исследовать с ним больше. Я хочу погрузиться во тьму и никогда не выходить оттуда. Этот человек может стать либо моим спасением, либо моей погибелью, зависит от того, чем все это закончится. Миа спросила меня, как продвигаются наши отношения, когда я вернулась в Чикаго на ее свадьбу несколько недель назад, и я не смогла говорить об этом. Мои мечты могут исполниться или разбиться вдребезги, в зависимости от того, какие чувства он ко мне испытывает, а я пока слишком напугана, чтобы выяснить это. Я не спеша собираю сумку, пока не остаюсь в классе последней, и только тогда встречаю напряженный взгляд Гаврила. — Ты очаровательна, когда смущаешься из-за того, что я пялюсь на тебя. Ты знала это? Я качаю головой. — Тебе не стоит быть таким очевидным, когда мы находимся в комнате, полной других людей. Он смеется, звук мрачный, почти садистский. — Тебе не стоит указывать мне, что я должен или не должен делать. - Он направляется ко мне хищной походкой, глаза потемнели от желания и чего-то еще. — Иди сюда. Я обхожу свой стол и иду навстречу к нему, мое сердце неровно колотится, как всегда, когда он вот так смотрит на меня. Остановившись в метре от него, я задерживаю дыхание, ожидая его следующего шага. Словно гадюка, он нападает и притягивает меня к себе, не заботясь о том, что дверь в класс все еще приоткрыта. Я ахаю, когда мягкость моего тела прижимается к его твердым мускулам. — Сэр. — Называй меня хозяином, malishka. — Хозяин, - мурлычу я. Он стонет, а затем целует меня со всей страстью, на которую только способен, яростно проводя языком по моим губам. Я раздвигаю их для него, и он проникает внутрь, борясь за полное господство, и я даю ему это. Мне нравится, как он забирает у меня весь контроль, так идеально контролируя ситуацию. Невозможно не стонать, когда я трусь бедрами друг о друга, нуждаясь в большем от него. — Пожалуйста, - выдыхаю я. — Что пожалуйста, Камилла? — Ты так сильно мне нужен. Он ухмыляется. — Скажи мне, насколько сильно. Этот мужчина издевается надо мной, но я не могу отказать ему. — Так же сильно, как мне нужен кислород. Ухмылка на его губах становится шире. — Не будь такой драматичной. — Ты нужен мне так сильно, что это причиняет боль. — Хорошо. Он снова целует меня, поднимая на руки. Покрывая горячими поцелуями мою шею, он несет меня к двери в подвал. Боль сжимает моё сердце, когда я понимаю, что это может повторится еще всего несколько раз. Пятнадцать дней - и я навсегда покину Академию Синдиката. Когда он целует меня, я словно горю по двум причинам. Жар желания и жгучая боль от перспективы потерять его. Заставляя свой разум успокоиться, я наслаждаюсь ощущением его кожи на себе. Его прикосновениями, огнем, который он разжигает глубоко в моей душе. Все остальное сейчас не имеет значения. Есть только я и он. Как только мы спускаемся в подвал, он ставит меня на ноги. Я хмурю брови, когда вижу, что у задней стены стоит новая кровать. — А это для чего? Он пожимает плечами.