Он пожимает плечами. — Не знаю. Из-за этого он хотел отправить Камиллу домой пораньше по просьбе ее старшего брата. - Он поворачивается и смотрит на меня. — Я сказал Луке, что это безумие, что ты не станешь связываться со студенткой. Я знаю выражение лица Оака, и это не гнев, а разочарование. Возможно, это даже хуже. — Как оказалось, я был долбаным идиотом, когда заявил ему, что у тебя не может быть отношений со студенткой. Я сажусь в кресло напротив стола Оака. — Не то чтобы я хотел, чтобы так произошло. Это просто случилось. — Я спрашивал тебя об этом в тот вечер в баре, и ты категорически отрицал. - Оак ослабляет галстук. — Я думал, мы должны быть друзьями, Гэв. — Мы и есть друзья. - Я стискиваю зубы. — Но если бы я сказал тебе тогда, что у меня роман с Камиллой, что бы ты сделал? Он пожимает плечами. — Я бы позаботился о том, чтобы ты покончил с этим как можно быстрее. — Именно, а я не намерен прекращать отношения с Камиллой. - Я выпрямляюсь и смотрю ему прямо в глаза. — Я скорее уволюсь, чем сделаю это. У него отвисает челюсть. — Ты хочешь сказать, что у тебя есть к ней чувства? Чувства. От одного этого слова у меня мурашки бегут по коже, и все же я не знаю, чем еще объяснить эту гребаную одержимость, которую я испытываю к ней. Почему я врываюсь в кабинет своего босса, как буйнопомешанный. — Я не знаю, что хочу сказать. Я не готов никому признаться вслух в своих чувствах, даже если это похоже на правду. Потому что я не совсем уверен, что это так. — Ты знал, что ее отец очень болен? Я киваю в ответ. — Да, она рассказала мне про его рак. Оак выглядит почти удивленным тем, что мы действительно разговариваем, или тем, что она рассказала мне что-то личное, что меня раздражает. — Ну, судя по всему, ему предстоит операция на этой неделе, так что Массимо собирался вернуть ее в любом случае, но Лука поднял этот вопрос после того, как заявил, что вы с ней спите. Я сжимаю челюсть, поскольку Камилла никогда не упоминала, что у её отца операция на этой неделе. — Значит она в Чикаго? — Да, и она вернется через две недели на церемонию вручения дипломов. Факт в том, что семья Морроне просто так не оставит наши отношения без внимания. По какой-то причине они забрали ее телефон и отключили его, чтобы я не мог с ней связаться. — Я еду в Чикаго. Оак встает. — Черта с два. Я скрещиваю руки на груди и выпрямляюсь. Мы оба примерно одного роста. — Ты собираешься меня остановить? — Гэв, ты не можешь вторгаться с оружием в руках на территорию Морроне. — Я буду делать то, что, блядь, захочу, - рычу я. Оак тяжело вздыхает. — Джейн упоминала после сеансов с тобой, что она беспокоится о том, что у тебя может случится рецидив. — Рецидив чего? — Хаоса и кровопролития, Гэв. Я не могу просто смотреть, как ты выходишь из-под контроля. Я сжимаю кулаки. — Возможно, это всегда должно было случиться. Возможно то неправильное во мне не поддается контролю. — Ты хочешь сказать, что снова устроишь массовое убийство? Я качаю головой. — Нет, ты не понимаешь. — Помоги мне, - говорит он, указывая на кресло напротив своего стола. Я смотрю ему в глаза, размышляя, действительно ли хочу обсуждать это с ним сейчас. Если я этого не сделаю, он никогда не отпустит меня в Чикаго. — Отлично. Но просто выслушай, ладно? Он кивает, изображая, что закрывает рот на молнию. — Я весь внимание. Сердце неровно колотится в груди, когда я снова сажусь. — Все это время я пытался держать тьму внутри себя под контролем, но на самом деле, ей просто нужен был выход. - Я провожу рукой по шее.— Подавляя себя, я только усложнил контроль над ней. Было ощущение, что это пытается съесть меня заживо. Оак кивает, как будто понимает, но он не способен понять это. Возможно, у него и было темное прошлое, но оно не похоже на моё. Даже близко. — Камилла – та самая отдушина. Она подходит мне как чертова перчатка, и хотя я чувствую, что теряю контроль над тьмой, ее не нужно подавлять, когда я рядом с ней. Он выгибает бровь. — Звучит так, будто ты влюблен. От этого слова внутри меня всё переворачивается. — Любви нет в моем словаре. — Значит, ты всё отрицаешь. Я знаю, каково это – внезапно почувствовать себя целым после многих лет ощущения пустоты. Он говорит о своих отношениях с Евой. Должен признать, он был немного похож на меня, когда дело доходило до свиданий, хотя у него никогда не было отношений с женщинами, о которых я знал. Насколько мне известно, он был похож на гребаного монаха. А потом вдруг он женился на студентке. Это было совершенно неожиданно, но я не могу отрицать, что он кажется гораздо счастливее с тех пор, как они вместе. — Это ведь то, что ты описываешь, да? Так ли это? Наверное, в каком-то смысле да, но все гораздо сложнее. Не просто ощущение целостности, но и чувство принятия того, кто я есть. Все это время я боролся с этим, пытаясь удовлетворить свои потребности лишь частично. Камилла позволяет мне быть таким, какой я есть, и ей это чертовски нравится. Даже сабы, с которыми я был раньше, были сбиты с толку крайностями моих садистских потребностей. Гейл, например, позволяла мне делать с ней что угодно только потому что была влюблена в меня. А не потому, что получала от этого удовольствие как Камилла. — Всё не так просто. - Я провожу рукой по волосам. — Всё, что я знаю, это то, что мне нужно ехать в Чикаго. Они попытаются забрать ее у меня. — Хорошо, ты можешь ехать.Я найду кого-нибудь, кто прикроет тебя. - Он бросает на меня взгляд. — Как долго ты там пробудешь? Я качаю головой. — Невозможно сказать, пока я не приеду туда. Он вздыхает. — Этот год был самым безумным, блядь, за все время.