Обломки досок, решетки и крышки люков, раскиданные взрывом. Никаких голосов. Из темноты возник Уоллес. – Подняли четверых, сэр. Отправили к врачу. У двоих ожоги, сэр, но не знаю, насколько сильные. Я их не видел. – Очень хорошо. К лучшему, наверное, что молодой Уоллес не видел обожженных. Краузе на своем веку видел одного или двух и не хотел бы увидеть снова. Надо не забыть, что Уоллес сработал быстро и точно. В полумиле справа по курсу вырисовывалась «Кадена». Тщательные наблюдения, чтобы понять, каким курсом она идет, тщательно просчитанный приказ рулевому, чтобы подойти на расстояние окрика. Краузе шагнул к мегафону: – «Кадена»! Слабый, едва различимый отклик; судя по качеству звука, кричали в рупор. – Комэскорта. «Килинг». Мы подобрали четверых уцелевших. – Мы ни одного, – ответил рупор. – Догоняйте конвой. Курс восемь-семь. Ищите отставших по курсу. – О’кей. – Лево руля. Курс ноль-ноль-ноль. Курс точно на север не хуже любого другого. Где-то в той стороне может находиться подлодка, которую он преследовал и обстрелял глубинными бомбами, скорее там, чем где-либо еще, хотя это не особенно много значит. Можно прочесать это направление по пути к левому флангу конвоя. За это время он успеет решить, патрулировать ли тыл или вернуться во фронт. – Артчасть докладывает, сэр, – произнес из темноты телефонист, затем в микрофон: – Повторите, пожалуйста. Несколько секунд задержки, потом телефонист сказал: – Артчасть считает, у них было одно-два попадания при последнем обстреле, сэр. Одно или два попадания. Они не помешали подлодке пройти через конвой, выпустить по меньшей мере одну торпеду и погрузиться, когда он собрался вновь ее атаковать. Или она не погрузилась, а затонула? Нет, это слишком хорошо для правды. Пятидюймовый снаряд может пробить надстройку субмарины насквозь, не взорвавшись и не повредив ее способности к погружению и всплытию. – Кто докладывал? – Мистер Кан, сэр. – Очень хорошо. Подтвердите сообщение. Кан мог быть прав. Мог честно заблуждаться или набивать себе цену. Он молодец, что дождался передышки, прежде чем сообщить маловажные сейчас сведения. Краузе с сожалением заключил, что плохо знает молодого Кана и не может судить о надежности его предположений. – Каков пеленг конвоя? – спросил он штурманскую. – Последнее судно левой колонны у нас на правом траверзе, пеленг ноль-восемь-пять, дистанция три мили, сэр. Пять-пять-ноль-ноль. – Очень хорошо. Он еще раз пройдет в тылу конвоя, прочесывая эту область локатором. – Право руля. Курс один-семь-ноль. Темная фигура, которая сейчас появилась в рубке и смотрит на репитер, должно быть, Уотсон. Вот он нагнулся над прокладочным столом. Теперь что-то задел ногой – что-то, издавшее металлический звон. Ну конечно же, это позабытый на палубе поднос с кофе и сэндвичем! Краузе тут же ощутил зверский голод и жажду, сперва голод, потом жажду, но жажда была сильнее, хоть он и вспомнил про нее во вторую очередь. – Это мой поднос, – сказал Краузе. – Давайте сюда. Уотсон поднял его и поставил на священный стол. – Уверен, все остыло, сэр, – сказал Уотсон. – Давайте пошлю за новым. – Рассыльный. Принесите мне еще кофейник. Сами принесите, буфетчику не поручайте. – Есть, сэр. Однако теперь, вспомнив про голод и жажду, Краузе был не в силах дождаться нового подноса. Он нащупал кофейник, все еще наполовину полный. Чашка куда-то задевалась, но это не имело значения. Краузе поднес ледяной кофейник к губам. Он пил и пил, а когда почувствовал во рту гущу, то проглотил и ее. Есть хотелось зверски. Рука в перчатке наткнулась на сэндвич. Краузе поднял его обеими руками и жадно в него вгрызся. Сэндвич был как из холодильника, черствый и кляклый одновременно, но Краузе все равно откусил большой кусок и с наслаждением прожевал. Между кусками хлеба лежал большой ломоть солонины, щедро приправленный майонезом, а на солонине – толстые кольца сырого лука. Только один лук и сохранял еще какую-то жизнь; майонез впитался в хлеб, со второго укуса стало ясно, что нижний ломоть промок в расплескавшихся сливках, а с третьего – что на верхний кусок попала морская вода, вероятно брызги, залетавшие в выбитое окно. Однако все это не имело значения. Луковые кольца хрустели на зубах, пусть даже хлеб раскисшей массой прилипал к нёбу. Краузе кусал, жевал и проглатывал в темноте. На четвертом укусе губы подстерегало крайне неприятное ощущение – прикосновение к меховой перчатке, которой он держал сэндвич, а на пятом к вкусу хлеба добавился вкус перчатки. – Эхосигналы позади корабля! – раздалось из переговорной трубы. – Пеленг ноль-ноль-пять, дистанция две тысячи. – Руль лево на борт. Курс ноль-ноль-пять, – скомандовал Краузе, по-прежнему держа в левой руке остаток сэндвича. Это должна быть та же лодка, которую они раньше вынудили погрузиться. Вот же настырный немец! Его дважды обстреляли, потом закидали глубинными бомбами, а теперь он всплыл и, надо думать, спешит снова догнать караван. – На румбе ноль-ноль-пять, – доложил рулевой. – Цель смещается на восток, – сказала переговорная труба. – Курс ноль-восемь-пять, насколько я пока могу судить. Пеленг ноль-ноль-шесть. Ноль-ноль-семь. – Право помалу. Курс ноль-один-ноль, – скомандовал Краузе. Тактическая проблема, почти идентичная прежней. Отрезать подлодке путь к конвою. Открывать огонь или нет? Лучше придержать огонь до тех пор, пока не удастся подойти на минимальную дистанцию. После первого же залпа она погрузится. В такой кромешной тьме есть шанс подобраться к ней незамеченным. – Капитан – артчасти. «Огонь не открывать». Он вышел на крыло мостика. Странно было кричать изо всех сил в темноте и ветреной тишине при всей нелепости страха, что его услышат на подлодке в миле отсюда. – В миле по курсу – всплывшая ПЛ. Смотрите в оба! Он сделал неосторожный шаг и чуть было не поскользнулся на обледенелой палубе, а ухватившись за поручень, понял, что раздавил меховой ладонью перчатки недоеденный кусок сэндвича. Вот же мерзость! Краузе порадовался, что не видит этого в темноте. Он попытался вытереть поручень. – Пеленг цели ноль-ноль-восемь. Дистанция один-восемь-ноль-ноль. Они сближались с подлодкой. – Рация, сэр, – сказал Уоллес. Дикки, Гарри и Орел. У них множество контактов, они ведут ожесточенный бой впереди конвоя, а он снова позади. Однако пока у него тут контакт, он не может прийти им на помощь. Станут ли они думать о нем хуже? Краузе не переживал за себя, но опасался за единство эскорта. – Экран рябит, сэр, – произнес из переговорной трубы голос Чарли Коула – тот, как всегда в критическую минуту, был в штурманской. – Но пеленг вроде более или менее постоянный. Ноль-ноль-восемь – ноль-ноль-семь. Дистанция один-шесть-ноль-ноль. Один-пять-ноль-ноль. Впередсмотрящие на подлодке сперва увидят носовую волну «Килинга» – что-то смутно белеющее в темноте. Приглядятся. Краузе пытался вообразить, что они будут делать. Носовую волну они увидят раньше, чем сам корабль, и смогут примерно определить его курс раньше, чем различат надстройки. Это сообщит им практически всю нужную информацию: отставшее от каравана судно шло бы почти на восток, а не почти на север. А скорость – двенадцать узлов, которые делает «Килинг», – доскажет остальное. В «Килинге» опознают противника, взвоют сирены, лодка погрузится еще до того, как с нее увидят сам эсминец или акустик услышит характерный звук винтов. А если изменить курс на более восточный и снизить скорость до восьми узлов? Это может обмануть врага, и на сходящихся курсах они сблизятся еще больше. Краузе отбросил эту мысль, ужаснувшись, что она вообще пришла ему в голову. Так можно получить торпеду; в горячке охоты он позабыл, что враг располагает смертоносным оружием. Он рефлекторно потер нос и запоздало вспомнил о раздавленном сэндвиче. Теперь на носу чувствовался холодный майонез. – Локатор докладывает контакт, сэр. Ноль-ноль-пять. Дистанция неопределенная. – Очень хорошо. Огромная, невероятная удача. – Вы отметили расхождение пеленгов, Чарли? – Да, сэр, – сказал Чарли. Это возможность согласовать радар с куда более точным гидролокатором. – Дистанция один-три-ноль-ноль. Пеленг ноль-ноль-семь приблизительно. То, что подлодка дала им подойти так близко, указывает, что ее средства обнаружения не так чувствительны, как у «Килинга». Или что ее команда менее бдительна. Или что у нее рисковый капитан. Еще данные, с которыми может поработать разведка ВМС, когда получит рапорт. – Эхосигнал исчез, сэр! – сказал Чарли. – Да. Эхосигнал исчез. – Локатор докладывает контакт на пеленге ноль-ноль-пять. Дистанция двенадцать тысяч ярдов. Значит, луч локатора по-прежнему видит подлодку. Краузе взял телефон и заговорил по боевой сети. – Говорит капитан. Кто у гидролокатора? – Бушнелл, сэр. И Маннон. Гидроакустики второго класса, обученные Эллисом. – Эллис подвахтенный? – Да, сэр. – Очень хорошо. Было искушение вызвать Эллиса и посадить того за гидролокатор. Но нет, не стоит. Впереди еще долгий бой, и готовность Эллиса – ресурс, который пока лучше поберечь. – Локатор докладывает сильный контакт. Пеленг ноль-ноль-ноль. Дистанция одна тысяча. Старая игра в прятки, беготня вокруг стола. Положить «Килинг» на курс пересечения с подлодкой.