После чего повесил трубку и спрятал телефон в карман. – Отвези меня к Ронану, – попросил он Джордан. Они отправились в Уолтем, в гараж, где на полставки работал Адам Пэрриш или уже не работал, после того как помог Диклану спрятать в этих стенах тело Ронана. Они прошлись по гравию до главной двери, освещенной холодным светом лампочки. Вокруг не было ни души. Воспользовавшись ключом, который дал ему Адам, Диклан открыл боковую дверь, включил фонарик на телефоне и шагнул в темный коридор. Он подошел к телу Ронана. Свежих следов ночной грязи на лице брата он не обнаружил. Только две прозрачные слезинки скатывались из-под его сомкнутых век. Ронан всегда скрывал свои чувства. Диклан опустился на колени перед телом брата. – Как думаешь, он меня слышит? Джордан не ответила. Наморщив лоб и прикусив зубами костяшку татуированного пальца, она внимательно наблюдала за братьями. Диклан снова повернулся к Ронану и ровным голосом сказал: – Ты был прав. Я ошибался. Я облажался. Все испортил. Таков расклад. Брайд сказал, что я не оберегал тебя от опасностей, а оберегал от того, чтобы ты стал опасным. Не думаю… Нет. Это так. Правда. То, что он сказал, было правдой. Я сдерживал тебя всю жизнь, потому что боялся. С самого детства я до смерти боялся, когда ты засыпал, и при любой возможности пытался тебе помешать. Больше не стану. Я отправлюсь в Нью-Йорк и достану живительный магнит, достаточно мощный, чтобы тебя разбудить. Ронан не шелохнулся, лишь одна из дорожек на его щеке вновь заблестела от влаги, когда по ней скатилась новая слеза. – Найди его убийцу, Ронан, – сказал Диклан. – Найди того, кто убил Мэтью, и позаботься, чтобы они навсегда забыли о счастье. Они с братом никогда не обнимались, но Диклан на секунду положил ладонь на теплую макушку Ронана и добавил: – Будь опасным. Закончив с этим, он повернулся к Джордан, тут же обвившей его шею руками. – Ты не пойдешь со мной, – сказал Диклан. – Пусть забирают Амбары. Пусть забирают все что угодно. Но тебя они не получат. Джордан заключила его лицо в ладони и молча уставилась на него. Они оба так долго носили маски, но сейчас между ними не было фальши. – Я знал, что этим закончится, – мягко сказал он. – Джордан, я всегда это знал. Наша история всегда была трагедией. – Поцци, это не так, – ответила она. – Не твоя история, – сказал Диклан. – Семьи Линч. Братьев Линч. Все было предрешено задолго до моего рождения. – Моя судьба тоже. Но я ее переписала. «Я увидел ангела во мраморе… – …и резал камень, пока его не освободил», – закончил Диклан цитату Микеланджело. – Да, Джордан, ты смогла. Но он так и остался в каменной ловушке. 26 Раньше Ронану снились сны о том, что он умер. Не кошмары, а хорошие сны. Они посещали его так давно, что он уже точно не помнил, когда ему впервые приснилось, что он мертв. Ронан отчетливо запомнил один из них, сон из далекого прошлого. Он сидел на мессе, тесно прижавшись к боку Ниалла, хотя, пожалуй, уже был слишком взрослым для этого. Семейство Линч присутствовало в полном составе. Ронан устроился рядом с отцом. По другую сторону от Ниалла сидела Аврора, рядом с ней Мэтью, а затем, замыкая ряд, Диклан. В те времена Ронан уже достаточно серьезно относился к мессе, поэтому ему и в голову бы не пришло уснуть во время бесконечной проповеди, но сегодня он был измотан. Накануне его посреди ночи разбудил Диклан. – Я избавлюсь от него, – прошипел Диклан с безумным взглядом. Ронан не успел понять, о чем он говорит, а брат уже покинул его спальню. Мальчик сразу позабыл про сон, который ему снился, в его памяти остался только образ Диклана, нависшего над его кроватью, непохожего на самого себя, оскалившего зубы и испуганно рычащего. После он несколько часов не мог заснуть, боясь увидеть кошмар с жутким Дикланом в главной роли. Однако на следующее утро в церкви страх уже его не тревожил. Атмосфера церкви Святой Агнессы всегда его успокаивала. От крепкой фигуры отца, сидевшего рядом, пахло лимоном и самшитом. Мать развлекала Мэтью, складывая пальцы в фигуры, отбрасывающие тень в виде животных на спинку скамьи перед ними. Диклан изучал информационный бюллетень, нахмурив брови, словно в корне не соглашаясь с тем, как церковь ведет свои дела, но все равно желая быть в курсе. Бог. Бывая в церкви, Ронан неизменно ощущал присутствие бога с большой буквы «Б». Особенно в дождливые дни, как сегодня, когда в церкви царили тишина и полумрак, жуткие сценки на витражах темнели, от чего стекло поблескивало как драгоценные камни. Мерцающий свет в зале, наполненном дымом свечей и ароматом благовоний, постепенно убаюкивал. Ронан всегда находил утешение в боге с большой буквы «Б». С годами мир с его правилами, то и дело противоречащими друг другу, казался ему все более бессмысленным. Однако осознание, что существует некто, знающий, как все это устроено, приносило облегчение. Почему я такой? – молился Ронан, до боли преклоняя колени. – Укажи путь, которым я должен следовать. Бог так и не ответил, но Ронан относился с уважением к его молчанию. Отцы редко бывали рядом. У них хватало других дел. Во время мессы он уснул, и ему приснилось, что он умер. И это был чудесный сон. Не для всех, разумеется. Во сне мертвый Ронан увидел, что семейство Линчей опечалила его кончина, однако не понял почему. Потому что они по нему скучали или потому, что он не взял их с собой. Последний вариант он мог понять. Ведь смерть привела его в то место, которое, по его мнению, и было Раем. Райские кущи сильно напоминали Амбары, только гораздо ярче. Старый фермерский дом заливал яркий свет, подчеркивая каждую резную деревянную деталь: грубый цветочный узор на перилах лестницы, набалдашник трости в виде собачей головы, ястреба и зайца в картинной раме над камином в гостиной. Свет обнаружил в шкафах керамические тарелки и чайные чашки из Ирландии, кружевные занавески на кухонном окне, сушеную лаванду на антикварном умывальнике в комнате его родителей. При жизни Ронана в Амбары редко приезжали гости. Теперь же, после его смерти, он видел, как за окном по подъездной дорожке шествовали люди. Их была огромная толпа – пожалуй, сотни, – и все они, вынырнув из-за деревьев в конце дороги, извилистым путем стекались к дому. До чего удивительными были эти гости! Одетые во всевозможные наряды. Всех рас, возрастов, полов и размеров. Некоторые из них, казалось, не люди вовсе. Например, слишком вытянутые, долговязые сущности, облаченные в струящиеся одежды. А еще те, чьи головы венчали короны или рога. Некоторых из гостей, подобно девочке-сироте, подружке Ронана из его сна, щеголяли копытами. Но никто из пришедших его не пугал, ведь Ронан видел, что они собрались здесь ради него. Кое-кто уже заметил его маячившего в окне и помахал рукой. Сердце Ронана разрывалось от радости. Радости и облегчения. Слава богу, – подумал он во сне, – что мир на самом деле оказался именно таким. В глубине души он чувствовал, что так и должно быть. Ведь было бы странно, если бы здесь собрались только обычные люди. Словно он был создан для чего-то иного, обречен искать что-то большее, но так и остался ни с чем. А эта разномастная компания, пришедшая отпраздновать вместе с ним, с их непохожими друг на друга тенями, отбрасываемыми на любимые им поля… его сердце прошептало: ну конечно, разумеется. Он просто не нашел при жизни всех деталей, а теперь получил доступ ко всему, что прежде было скрыто от него и глубоко запрятано. Спасибо, спасибо, спасибо, – думал Ронан. Он готов был расплакаться от чувства облегчения, огромного облегчения. Мальчик бросился вниз по лестнице, распахнул двери Амбаров, и его окружила удивительная толпа. Кто-то из гостей возвышался над всеми, словно гора, кто-то быстро проносился мимо, оставляя за собой шлейф незнакомых запахов. Женщины украсили себя невиданными для Вирджинии цветами. Мужчины смеялись и напевали на незнакомых ему языках. Прихожая на первом этаже заполнилась не обувью, а дикими лианами, папоротниками и деревьями. У дверей стоял элегантный мужчина с рыжеватыми волосами и выразительным ястребиным профилем. Он приветствовал продолжающих прибывать гостей, стараясь уделить внимание каждому. На каждой плоской поверхности Амбаров вдруг появилась еда, нездешняя и в то же время знакомая. Все казалось таким ярким, отчетливым. Никаких тайн. Вроде бы ничего не изменилось, но стало видимым, заметным. Ронан не мог с уверенностью сказать, что именно отмечали собравшиеся, его похороны или крещение, но в любом случае праздник получился радостным и замечательным. В непредсказуемом мире людей Ронан чувствовал себя неприкаянным и беспомощным. Здесь, в стране мертвых, он стал королем. Кто-то схватил его за руку, решительно переплетая его пальцы со своими. Ронан опустил взгляд на этот собственнический жест. Костлявая жилистая ладошка мальчишки идеально вписалась в его ладонь. Голос прошептал ему на ухо: «Numquam solus». Во сне он знал, что это значит: «Ты не одинок». Ронан так сильно хотел умереть. Ронан уничтожал живительные магниты. Не специально, но уничтожал. Так или иначе, в одно мгновение он потерял их все. Когда видение апокалипсиса пронеслось сквозь каждого жителя Бостона, оно достигло и Ронана с Адамом. Странным образом оно переплелось с откровением Диклана о том, что Мэтью мертв. В причудливом ощущении времени, присущем морю магнитов, эти два события слились в одно целое. Ронан содрогнулся от ужаса. И в ту же секунду, уловив этот крошечный миг уязвимости, Кружево атаковало. Ронан не успел толком сообразить, что произошло, но в защитном ограждении вокруг Адама образовалась брешь. Раздался хриплый шум, невнятный, громкий и одновременно низкий. А потом Адама не стало. Он просто исчез. Ронан в полном одиночестве парил посреди темного моря. Не считая мерцающих магнитов, его окружала абсолютная пустота. От Кружева не осталось и следа. И никаких признаков сознания Адама. Постепенно Ронан с ужасом начал осознавать, что шум, который он слышал, был криком Адама. Всякий раз, вспоминая этот звук, ему казалось, что страшные хрипы в нем звучат все громче. Он продолжал воспроизводить его в своей голове. Снова и снова, снова и снова, словно наказание этим звуком могло стереть его вину. Мэтью мертв. Адам пропал. Он отчаянно хотел вернуться в прошлое. Ненадолго, на секунду-другую. Предотвратить взрыв ему, конечно, было не под силу. Но он смог бы удержать Адама. И стереть звук его крика из своей реальности. Однако, несмотря на странности, происходящие со временем в море магнитов, изменить его ход вряд ли получится. Что сделано, то сделано. Ронан потерял их обоих, одного за другим. Мэтью мертв. Адам пропал. Именно тогда он начал уничтожать живительные магниты. Он метался от одного магнита к другому, отчаянно пытаясь разглядеть Диклана, или Адама, или Мэтью. Выглядывая из картины, скульптуры, гобелена, обручального кольца, он тщательно осматривал каждое помещение, в котором оказывался. И в каждой комнате кричал. Поначалу он пытался выкрикивать имена братьев, потом заметил, что зовет и Адама тоже, затем Бога, и наконец, просто кричит. Статические помехи и шум. Не звук, издаваемый человеком, но у него и не было человеческого рта. Комната за комнатой. Магнит за магнитом. Когда он кричал, слабые магниты мгновенно испускали дух, погружая своих уязвимых владельцев в сон. Мощные магниты, казалось, излучали его послание, поскольку присутствующие вздрагивали и переглядывались, пытаясь понять, чувствует ли кто-нибудь кроме них перемену в атмосфере. Ронан не нашел Мэтью. Не нашел Диклана. Не нашел Адама.