Живительный магнит Мэтью увлек его в другой больничный коридор, где Диклан вновь изучил поздравительную открытку. На этот раз, просто сверяя номер комнаты, код доступа не требовался. Ронан ощутил нестерпимую, мучительную жажду, исходящую от того, кто ждал их по другую сторону двери, на которой рядом с номером красовалась табличка: «Джон Доу». Всем известное прозвище неизвестного пациента или жертвы. Мэтью обхватил себя руками. – Можно я подожду тебя в машине? – Не суетись, ради бога, – ответил Диклан, поворачивая дверную ручку. Но Мэтью нервничал, и Ронан тоже. Он также не желал заходить в эту комнату. В глубине души он уже знал, что находится по ту сторону двери. Просто не хотел, чтобы это стало правдой. Диклан распахнул дверь, открывая взору внутреннее убранство комнаты. Обитатель этой палаты тоже спал. Им оказался Ронан Линч. 6 Эй, проснись и пой. – Значит, вы воровка, – сказала Сара Мачковски. – Так получается? Я не уберегла свое лицо и вы его похитили? В художественной галерее «Мачковски и Либби» на улице Ньюбери, всего в паре миль от Диклана и Медфордского центра помощи, взгляды присутствующих сосредоточились на Джордан Хеннесси. Двое ее собеседниц были облачены в элегантные костюмы; Джордан Хеннесси в длинном гобеленовом пальто поверх белой майки выглядела воистину как творческая личность. Цветочный рисунок наряда повторял розы, вытатуированные на ее шее и пальцах, а светлый жилет подчеркивал смуглую кожу. Укротив свои афролоконы, девушка собрала их в пучок, и он вел себя прилично, но только пока. Ее лицо напоминало поэму, а улыбка светилась лукавством. – Не волнуйтесь. Оригинал все еще при вас, – беззаботно ответила Хеннесси. «Мачковски и Либби» являлась одной из старейших и самых престижных галерей Бостона, и выглядела она соответствующе, ловко сочетая ультрасовременное освещение и запах вековой плесени. Многостворчатые окна галереи выходили на оживленный, заполненный туристами тротуар. Внутреннее пространство исторического здания разделялось на множество небольших залов с высокими потолками, в каждом из которых висели картины, объединенные не стилем, а размахом. На прикрепленных под ними табличках были указаны авторы, но не цены. Полотна, собранные на первом и втором этажах здания, воплощали собой успех, о котором большинство начинающих художников могли только мечтать. Однако Хеннесси пришла сюда не ради этого. Она явилась за тем, что по слухам, хранили на чердаке. – Что вы использовали здесь? – спросила Мачковски, просматривая портфолио Хеннесси, папку, полную как подлинных работ, так и репродукций. – Яичную темперу, – ответила Хеннесси. – Так делала моя мама. Яичная темпера не отличалась легкостью в работе. Есть ли необходимость художнику в наши дни знать, как использовать столь устаревшую технику? Точно нет. Фальсификатору? Возможно. – Необычно, – сказала Мачковски. – Множество нестандартных решений. Женщина нахмурила брови, подражая изображению перед собой: собственному портрету, наспех написанному Хеннесси. Девушка провела бессонную ночь, разыскивая в Интернете владелицу галереи, изучая ее на фотографиях и на видео, пытаясь понять не только, как выглядит лицо незнакомки, но и как оно передает эмоции. Поначалу портрет, выглядящий как темпера, должен был стать хитрым и забавным способом привлечь внимание Мачковски. Однако сейчас, наблюдая, как Сара касается еще липкого портрета и безучастно растирает краску между пальцами, Хеннесси сочла свой поступок неуклюжим и детским. Ведь она стояла посреди реальной галереи, а не на вечеринке или Волшебном базаре. Ныне живущие художники, выставленные здесь, смогли выйти победителями в войне, где оружием служили дипломы художественных школ и навыки сетевого хейта. В одном из залов наверху продавался Ренуар, настоящий Ренуар. А Хеннесси заявилась сюда со своими дешевыми трюками. Но ты и есть торговец дешевыми трюками, – напомнила она себе. Хеннесси пришла не для того, чтобы ее работы отобрали для галереи. Она появилась здесь как Джордан Хеннесси, два человека в одном, Джордан плюс Хеннесси, чтобы заключить сделку с дьяволом и заполучить живительный магнит. Условия не подлежали огласке, но были ей известны. В обмен на возможность пользоваться живительным магнитом (даже не владеть им!) она будет вынуждена работать на Боудикку, синдикат, состоящий исключительно из женщин, который, смотря кого вы спросите, мог защищать интересы своих талантливых клиентов… или эксплуатировать их в своих целях. Боудикка целую вечность пыталась завербовать Джордан Хеннесси, не ведая, что предлагает сделку то Джордан, то Хеннесси. Джордан не желала в этом участвовать. Ей не нравилось чувствовать себя в ловушке. Хеннесси также не поддалась искушению. Боудикка не добилась от них ровным счетом ничего. И теперь они владели тем, что хотела Хеннесси. Мачковски вернулась к изучению портфолио. Хеннесси включила в него копии и подделки в самых разных стилях, на бумаге, на холсте. А также образцы подделанных печатей, скопированных подписей и источников, придуманных для ее прошлых фальшивок. Внимание Мачковски привлекла аккуратная копия «Витрувианского человека» да Винчи, идентичная оригиналу пятнадцатого века, за исключением того, что изображенный на рисунке обнаженный мужчина держал сигарету. – Берни говорил, что вы забавная. Мать многому вас научила, прежде чем… скончалась? – спросила женщина. Дж. Х. Хеннесси. «Джей», как ее называли. Мать. Призрак в комнате. «Мачковски и Либби» представляли работы Джей в Бостоне вплоть до самой ее смерти, поэтому разумный вопрос приобрел еще больше смысла. Просто не отвечай, – сказала себе Хеннесси. Однако она никогда не прислушивалась к советам, даже к собственным. – Старая добрая мамуля. Чему она меня научила? М-м-м… не оставляй не потушенные сигареты на пианино, не смешивай таблетки на школьной вечеринке, оставайся холостой, умри молодой. Мачковски поджала губы, не сводя глаз с картины. – Мне всегда было интересно, – сказала она, – каково это – быть ее дочерью. Значит, в обычной жизни ее поведение ничем не отличалось? Хеннесси замялась. – Я надеялась, что ее поведение – это обычное притворство. Игра на публику, – сказала Мачковски. – Сочувствую. Вам, наверное, нелегко пришлось. Проницательность женщины неожиданно показалась Хеннесси неприятной. Она здесь не для того, чтобы ее заметили. Она пришла не в поисках сочувствия со стороны незнакомки и тем более не ради воспоминаний о ее детстве, которое, как ей казалось, со стороны выглядело не таким уж и ужасным. Имело ли для нее значение, что кто-то задумывался о ее детских страданиях? Она предпочла бы ответ «нет». Так проще. Но по тому, как у нее перехватило дыхание, Хеннесси поняла, что ответ утвердительный. Для нее это было важно. – Как думаете, вы в нее пошли? – спросила Мачковски. Хеннесси моргнула, на мгновение скрыв свой пылающий взгляд, и сверкнула широкой пустой улыбкой. – Вы видите сходство? – Ваша техника более старомодна, – ответила Мачковски. – Вы используете цвет, словно старец. Если бы я поместила ваши работы рядом с работами вашей матери и не знала где чьи, то предположила бы, что вам гораздо больше лет, чем ей. Однако вы хорошо передаете мимику. Гораздо правдивее. Похвала сбила девушку с толку еще сильнее, чем сочувствие. Хеннесси была фальсификатором, копиистом, стоящим посреди галереи, полной оригинальных работ. Она снова добавила непринужденности в голос. – Ну и кто теперь забавный? Обязательно передам ваши комплименты Сардженту. Ведь это его талантом вы восхищаетесь. – Я вижу ваш почерк в набросках, – ответила Мачковски. – В точности линий. Джей никогда не уделяла должного внимания изучению техники. Или наблюдению за людьми. Вижу, вы уделили этому достаточно времени. Сердце Хеннесси сжалось от внезапно охватившей ее скорби. В прошлом она принесла бы эти слова в свое логово и передала бы девушкам с ее лицом. Она повторила бы их как можно точнее, чтобы девочки могли не только насладиться заслуженным каждой из них комплиментом, но и позже при случайной встрече с Мачковски сыграть роль уже знакомой с ней Хеннесси. Однако девочки были мертвы. Не будет ни буйного веселья, ни дикого смеха, ни вялого одобрения. Лишь тишина. В мире осталось всего две Джордан Хеннесси, и они не желали друг с другом разговаривать. До сих пор. Живительный магнит поможет двум выжившим Джордан Хеннесси стать равными, и тогда все наладится. – Джо! – позвала Мачковски, аккуратно складывая поддельные эскизы. Она откинула голову назад, чтобы ее услышали в соседнем зале. – Джо! Кай, Джо Фишер там? – Только что пришла, – отозвался голос. – Отправь ее сюда, – попросила Мачковски. – Вы надолго в городе? – спросила она, обращаясь к Джордан. – Теперь я здесь живу, – солгала Хеннесси и небрежно добавила: – Неподалеку от Гарднера. – Обожаю Гарднера, – пробормотала Мачковски. – Джо, иди познакомься с нашей гостьей. Джо Фишер оказалась молодой особой, выглядящей настолько безупречно, словно по ее персоне прошелся горячий утюг. Девушка держала наготове телефон, будто он в любой момент мог ей понадобиться, чтобы отослать экстренное сообщение. При виде гостьи в ее глазах мелькнуло узнавание. – Джордан Хеннесси. Ой-ой. Хеннесси впервые ее видела. А значит, у Джо Фишер и Джордан имелась некая история, в которой ей предстояло сориентироваться на ходу. Задача привычная, но достаточно сложная – собрать двух Джордан Хеннесси воедино. – Джо, – сказала Хеннесси. – Вот мы и встретились снова. Мачковски с довольным видом наблюдала за их общением. – Итак, вы знакомы, – сказала она. – Тогда, наверное, вам уже известно, что Джо помогает развиваться перспективным и начинающим художникам. Талантам, не имеющим ни опыта, ни возможности выставляться в этой галерее или на других наших площадках. Она помогает ввести их в курс дела, что ускоряет процесс. Джо, мне пора на следующую встречу, поэтому взгляни на работы и дай мне знать, что думаешь. В зале остались лишь Хеннесси, Джо Фишер и искусство вокруг них. – Для человека, не желающего иметь с нами дела, ты слишком часто появляешься на нашей территории, – заметила Джо. – Решила стать знаменитостью? – Я подумала, вам нужен фальсификатор, – ответила Хеннесси. Джо небрежным жестом указала на стены вокруг. – А я решила, тебя интересует это. – Ведь о чем с детства мечтает любой человек: о фальшивой карьере в области искусства. – «Пособие по экономике для чайников», автор Джордан Хеннесси, – бросила Джо Фишер. – Оу. – Чем, по-твоему, занимается Боудикка? – спросила Фишер. – Ты действительно понимаешь или все твои знания об этом почерпнуты из комиксов? Мы объединяем под своей крышей талантливых и влиятельных людей, чтобы другие талантливые и влиятельные люди могли без труда их отыскать. И забираем небольшой процент за свои хлопоты. Вот и все. По факту мы просто кучка бизнесменов, стремящихся добавить в этот мир гармонии и при этом заработать на платеж по своей ипотеке. – Ипотеке! У тебя нет ипотеки, – отмахнулась Хеннесси. – Но есть погибший комнатный цветок, домашний массажер и двухлетний договор аренды на квартиру, в которой ты не ночуешь.