– Отвали от нее! Пространство за головой Йозефа разделила горизонтальная тень. Гретель не успела сообразить, что происходит, когда шея парня резко согнулась, а широченный и твердый, как доска, лоб стукнул ее промеж бровей. В глазах потемнело, в ушах зазвенели невесть откуда взявшиеся колокольчики. И сквозь этот немелодичный звон донесся звук, с которым обычно ломается сухая палка. Йозеф обмяк, навалился на Гретель, словно куль, а потом медленно осел на землю. – Ты как? Девочка повернулась на голос и сквозь застилавшую глаза пелену разглядела Гензеля. Вернее, сразу двух Гензелей, совершенно одинаковых, с той лишь разницей, что один медленно уплывал влево, а другой – вправо. Кстати, деревья тоже раздвоились и начали скользить в противоположные стороны. – Н-нормально… В прошлом году в Марбах приезжал бродячий цирк. Кроме акробатов, жонглеров и глотателей шпаг, в труппе имелся гипнотизер – пухлый коротышка, который добавлял себе роста при помощи атласного цилиндра. Он заставлял людей играть на воображаемых скрипках, кудахтать, как цыплята, и делать прочие нелепые вещи. В конце каждого трюка он говорил с наигранным французским акцентом: «А теперь я щелкнуть пальцами, и ви очнуться!» Сейчас, стоя над поверженным Йозефом посреди Либкухенвальда, Гензель точно так же щелкнул пальцами и произнес, правда, без фальшивого акцента: – Сестра, у тебя глаза косят. Ты точно в порядке? Гретель слегка тряхнула головой и попыталась сфокусировать зрение. Два Гензеля неохотно слились в одного. – Да, я в порядке, – сказала она и потрогала носком Йозефа. Тот не шевельнулся. – Он вообще жив? – Я сломал о его затылок бревно. – Мальчик отбросил короткую деревяшку, похожую на эфес расколотого меча. – Думаю, жить будет. В этот момент из-за деревьев послышался негромкий хруст – кто-то неосторожно наступил на сухую ветку. Гретель казалось, что с момента, когда Йозеф крикнул: «Они здесь!» – прошло несколько минут, хотя схватка уложилась в считаные секунды. Как бы там ни было, когда все началось, Нильс находился недалеко и сейчас шел прямо сюда. – Уходим, – шепнул Гензель, быстро оглядываясь. – Туда, за деревья. Все это время Гретель стояла, привалившись спиной к шершавому стволу. Стоило ей сделать шаг, как дубовая роща начала погружаться в пульсирующий сумрак. – Вот только падать не надо. – Гензель подхватил сестру прежде, чем у той подкосились ноги. – Сейчас сюда пожалует Нильс, а потом и Курт. Один я с ними не справлюсь!.. Гретель позволила себе навалиться на младшего брата. Он, конечно, правильно поступил, огрев Йозефа дубиной. Жаль, это вылилось в соревнование «У кого в этом лесу самый крепкий лоб». Гретель целиком сосредоточилась на том, чтобы просто переставлять ноги. Левая-правая. Левая-правая. Она даже прикрыла глаза, чтобы не отвлекаться на лес, который все норовил ускользнуть в темноту. Видимо, в этот момент она и потеряла сознание. * * * i_007.jpg Очнулась Гретель оттого, что кто-то брызгал ей в лицо холодной водой. Она застонала и открыла глаза. Над ней нависала темная громада, похожая на скалу, где-то рядом звенел ручей. – Ну наконец-то, – послышался голос Гензеля. – А то я уже решил, что пора копать для тебя могилку. Представь, как бы я намучился без кирки и лопаты?! Гретель повернула голову и обнаружила, что лежит на дне сырой лощины. Между крутыми, поросшими орешником и ежевикой склонами бежал неглубокий ручей, там и тут из кустов торчали щербатые, похожие на изогнутые ребра скалы. Это место выглядело так, словно здесь погибло древнее сказочное чудище, гигантский дракон. За тысячелетия его кости окаменели, став скалами, а грудная клетка сформировала очертания лощины. – Где мы? – пробормотала Гретель, кое-как принимая сидячее положение. – Откуда я знаю? Я едва сумел тебя вытащить. Ты же почти сразу отключилась! – Серьезно? – Гретель потрогала лоб. Шишка была небольшая, но твердая. – Как нам удалось сбежать? – Повезло, – пожал плечами Гензель. – Я не мог идти быстро с тобой на руках, поэтому старался держаться за деревьями. А Нильс потерял время, пока приводил в чувство Йозефа. В голове стоял туман. Желая избавиться от него, Гретель встала на колени, зачерпнула воды и умылась. Мать так угостила ее скалкой, что добавка уже не требовалась, а тут еще Йозеф постарался! Гретель и раньше знала, что он твердолобая скотина, но чтобы до такой степени! – Надо выбираться из леса, пока не стемнело, – сказал Гензель. Гретель сделала напоследок пару глотков ледяной воды и поднялась на ноги. В голове немного прояснилось. – Сколько времени прошло? – спросила она. – Боюсь, я не захватил часы, – фыркнул Гензель. – А городская ратуша слишком далеко! Гретель посмотрела вверх, пытаясь сориентироваться по солнцу, однако деревья, что росли над узкой лощиной, сплелись кронами, закрыв небо. Ничего, существовало множество других способов сориентироваться в лесу – мох на камнях и деревьях указывал на север, а пологая сторона муравейника всегда смотрела на юг. В крайнем случае можно вскарабкаться на дерево, посмотреть, с какой стороны находятся горы, и смело идти в противоположную… – Хорошо, – сказала Гретель. – Ты помнишь, откуда мы пришли? – Кажется, оттуда. – Гензель указал направление вниз по течению ручья. – Значит, туда мы и пойдем. Горы на севере, значит, нам с тобой на юг. Смотри, как растет мох, и не ошибешься. – Отец не только тебя учил ориентироваться в лесу, – отмахнулся Гензель. – А вот преподобный Дельбрук едва ли рассказывал о таком своему сыночку! – Надеешься, что Нильс заблудится и не сможет вернуться? – спросила Гретель, шагая по скользким камням. – Надеюсь, он набредет на Пряничный домик и его сожрет ведьма! Брат и сестра двигались через лес, приглядываясь к замшелым корягам и тщательно осматривая каждый встреченный на пути муравейник. Идти по прямой не получалось – им то и дело приходилось огибать овраги и колючие заросли, перебираться через упавшие деревья и нагромождения камней. Вокруг царила настороженная тишина, лишь иногда из кустов доносилась чья-то неуклюжая возня. Не желая столкнуться с кабаном или медведем, Гензель и Гретель тут же сворачивали в сторону. Птичьи трели звучали странно и незнакомо, словно голоса из другого, непохожего на этот мира. Гретель казалось, Либкухенвальд пристально наблюдает за детьми, рискнувшими нарушить его извечный покой. Прошло около часа с тех пор, как Гретель очнулась на берегу ручья. Над лесом начали сгущаться сумерки, в темных косматых кронах завозились и заухали совы, из влажных низин показались щупальца тумана и начали слепо шарить между стволами и корягами. Похолодало. – Боюсь, до темноты мы из леса не выберемся, – сказала Гретель, беря брата за руку. Стоило ей произнести это, как деревья начали редеть и расступаться. Гензель и Гретель ускорили шаг и вскоре вышли на просторную поляну. – Я надеялась, что это опушка… – сказала девочка, с удивлением оглядываясь. – А это… что это вообще такое? Гензель лишь пожал плечами. Солнце успело скрыться за вершинами сосен, и между тучами проглядывала бледная, похожая на череп луна. В ее неверном свете Гретель разглядела огромные позеленевшие валуны. Они напоминали щербатые зубы, нацеленные в ночное небо. Вначале девочка решила, что камни стоят как попало, но, приглядевшись, поняла, что это не случайное нагромождение, созданное природой, а остатки древней постройки. Кто-то расставил валуны по кругу, а в центр положил еще один камень, плоский и широкий. «Языческий алтарь», – поняла Гретель. Центральный камень был похож на поминальный стол, вокруг которого собрались печальные гости. – Странное местечко, – пробормотал Гензель. – И откуда вообще здесь такие махины? Неужели кто-то тащил их от самых гор? – Похоже на то, – кивнула Гретель. Ближайшие каменоломни находились у подножия гор, поэтому камень для строительства зданий и мощения дорог доставлялся в Марбах по реке. – И зачем? – Затем, что это древнее капище, – сказала Гретель. – Ясно же! Из лекций сестры Агнес Гретель знала, что раньше в дебрях Либкухенвальда стояли языческие святилища, где ведьмы поклонялись дьяволу и проводили богомерзкие ритуалы. Инквизиция стерла нечестивые храмы с лица земли, но, похоже, какие-то развалины и поныне стояли в глубине леса. – Кажется, здесь бывают люди. – Гензель указал на свежее кострище, вокруг которого валялись то ли обугленные палки, то ли кости. Казалось, огонь у подножия каменного алтаря погас день или два тому назад – дождь еще не успел смыть золу, а ветер – разметать пепел. – Не нравится мне здесь… – пробормотала Гретель. – Кто знает, может, это место как-то связано с пропавшими детьми?.. – Место как место, – отмахнулся Гензель. – Я вообще предлагаю здесь переночевать. – Серьезно? – удивилась девочка. – А что? Среди камней можно спрятаться. Или ты хочешь ночевать под деревом? Как по заказу, из леса донесся протяжный вой – сначала завыл вожак стаи, секунду спустя к нему присоединились другие волки. – Ладно, уговорил, – согласилась Гретель. – Ночуем здесь! Дети обошли строение по кругу. Некоторые камни стояли ровно, другие слегка наклонились. Южная сторона капища пострадала сильнее всего, как будто туда пришелся удар закованной в броню и вооруженной стенобитными машинами армии. Камни там лежали как попало, треснувшие и расколотые пополам. – Вот здесь мы и переночуем, – постановил Гензель, заглянув под нагромождение валунов. – Смотри, тут настоящая пещера! В дебрях Либкухенвальда нередко встречались дольмены – маленькие каменные домики, источенные ветром и дождем и вросшие в землю. Монахини говорили, что это сооружения язычников и что приближаться к ним – страшный грех. Рухнувшие колонны на южной стороне капища как раз образовали нечто похожее на дольмен – каменные стены, плоская крыша и нависающий над землей козырек. – Как бы нас не завалило, – сказала Гретель, с опаской разглядывая нагромождение плит и обломков. – Не завалит. – Гензель опустился на четвереньки и заглянул в темную дыру. – Они так, наверное, тысячу лет стоят. С чего бы им упасть именно сегодня? Гензель заполз в «дольмен», Гретель вздохнула и последовала за братом. Оказавшись внутри, она принялась ощупывать стены. От шершавых, покрытых сколами и выбоинами камней тянуло холодом. – Осторожней с локтями! – зашипел Гензель. – Ты меня чуть без глаза не оставила… Для двоих в пещере было слишком тесно, но Гретель понимала, что до утра ничего лучше они уже не найдут. Как волчата в норе, брат и сестра принялись ждать рассвета. Говорить не хотелось – даже болтливый и острый на язык Гензель притих. Гретель сидела лицом к выходу, обхватив руками колени, и наблюдала за неспешным танцем теней и лунного света, что разворачивался на капище. Камень за ее спиной, казалось, истосковался по теплу и теперь жадно пил его сквозь плотную ткань куртки. Гензель еще некоторое время ворочался, а потом бесцеремонно устроил голову на плече сестры и засопел. Гретель невольно позавидовала его спокойствию. Она не сомневалась, что так и просидит до самого рассвета, наблюдая, как тени от облаков скользят по залитому лунным светом капищу. Полоса света – полоса тени, и так по кругу. Алтарный камень, серый и гладкий, то появлялся, то исчезал, как будто не целиком принадлежал этому миру. Гретель смотрела на это мерцание, пока, к собственному удивлению, не обнаружила, что пещерка исчезла. Вместо нее появился собор Святого Генриха. Где-то над головой певчие выводили монотонную мелодию, орга́н тянул низкую зловещую ноту, как будто органистка – пожилая Виктория Нойманн – испустила дух прямо за инструментом и теперь сидела, уткнувшись лбом в клавиатуру. А на кафедру тяжелой, размеренной поступью поднимался Дельбрук-младший в облачении инквизитора. Увидев его, Гретель вжалась в жесткую скамью. Под мышкой он держал «Жернова ведьм». Красный тисненый переплет украшали металлические уголки, на корешке виднелись строгие черные буквы. Гретель вспомнила, что по легенде обложка первого, рукописного экземпляра «Жерновов…» была сделана из кожи замученной ведьмы. Открыв трактат, Нильс оглядел присутствующих, пока наконец не встретился глазами с Гретель. Его равнодушный, ледяной взгляд ничуть не изменился, когда он улыбнулся одними лишь губами и произнес: – Сегодня я приведу вам неопровержимые доказательства того, что Гретель Блок – ведьма! И после моего выступления мы предадим ее очистительному огню! Гретель принялась испуганно озираться. Кто-то должен остановить Нильса, объяснить ему, что это ошибка! Но люди, сидевшие справа и слева от Гретель, заерзали и отодвинулись, так что вокруг нее образовалось пустое пространство. Среди прихожан она заметила и соседей, и даже друзей – например, сестер Шепард и рыжеволосую Алису Йохансон, но все они одинаково отводили взгляды. Тогда Гретель обернулась и увидела отца.