– Фух! – мистер Хоггарт достал платок и провел им по лбу. – Подкинул мне адреналину этот пернатый! Что ж, не стану вас задерживать. Будь здорова, Сандерс. – Ехидно пробурчал он и поспешно удалился из класса. Грейс и Эмма обменялись взглядами. Хождение по переполненному коридору не приносило радости. Там, снаружи, за школьными стенами, стоял прекрасный день. Грейс посчитала, что глупо сидеть в этих душных стенах, когда солнце хочет заигрывать с тобой, ветер указывает свое направление, а деревья шуршат последними, еще не опавшими листьями. Грейс накинула на плечо лямку портфеля и побежала к выходу. На улице вдохнула полной грудью свежий воздух, закрыв глаза. Чтобы ее никто не заметил из учителей, Грейс надумала уйти подальше от школы, хотя никогда в жизни она еще не прогуливала. Бродя по пустому тротуару, усеянному опавшими листьями, она смотрела вперед. Дунул ветер, сорвав с деревьев последние листья. Грейс непроизвольно закружилась в самом центре листопада, в этом сумбурном потоке оранжево-желтого дождя; ее волосы развевались на легком ветру. Листья незаметно проскальзывали через пальцы и еще некоторое время хаотично маневрировали в воздухе, плавно опускаясь на асфальт.Грейс вдруг прозрела, что все вокруг – лишнее. Дороги, дома, бегущие автомобили… Они мешали. Ничего этого рядом быть не должно. Она отправилась туда, куда хотелось ее внутреннему состоянию. Поблизости было лишь одно такое место – холмы, возвышающиеся за городом. Грейс каждую неделю приходила туда отдыхать, и представляла рядом с собой родителей. Вершина открывала чудесный вид: город был как на ладони, а над ним – бесконечное небо. Ветер изредка приносил сюда листья, их можно было пересчитать по пальцам. Грейс прогуливалась по возвышенности, спускалась вниз и снова поднималась; чутко вслушивалась в небывалое пение птиц. Они не просто творили музыку, а разговаривали, посылая друг другу мелодичные ноты, в которых был заложен смысл, очевидный только для них самих. Лежа на верхушке холма, Грейс прислушивалась к шелесту деревьев, наблюдая за пористыми облаками. Мысли становились будто легче и освобождались от всего лишнего. Грейс расцвела благодаря свежим, поразительным чувствам, распустилась, словно лилия в утреннем саду, наполнилась чистым светом и новыми впечатлениями. Сегодня мир открыл свои двери заново; показал много удивительного и прекрасного, но определенно скрыл под занавесом немало других тайн. Столь яркий день промчался незаметно, как скоростной поезд. На небе зажглись первые вечерние звезды. Снова откуда-то явился попугай Эммы. Оскар прищелкивал клювом сидя на верхушке дерева под холмом. Своим появлением он напомнил Грейс о доме. Нужно было возвращаться! Тетя наверняка беспокоится и уже обзвонила всех ее друзей… Грейс нехотя подобрала с холодной земли портфель и,вздохнув, поспешила домой. Стоял тихий, безмолвный вечер. Назойливый рокот автомобилей не достигал ушей девочки. Каким-то образом, Грейс блокировала ненужные для нее звуки. Именно это произошло на уроке истории, но то было невольным проявлением, а сейчас… Она шла по городу мимо задумчивых, угрюмых людей, погруженных в свой черно-белый мир. В этих мирах, казалось, не было ничего необычного... Работа-дом, снова работа, снова дом. И так по кругу, всю жизнь. Грейс даже стало весело оттого, что никто не может восхищаться миром так, как она; чувствовать себя единым целым с жизнью Великой природы… Внезапно она наткнулась на что-то и чуть не упала. Кто-то преградил путь. Этот «кто-то» ворочался на спине, пытаясь встать. Рядом на боку лежала опрокинутая тележка, судя по всему угнанная из супермаркета. – Ах, слепой народ! – разозлился пострадавший, встал на ноги и отряхнулся. Он был ростом с тележку, которую катил перед собой. Лицо невозможно было рассмотреть из-за густой бороды, закрывавшей добрую (может и не совсем) половину лица. – Простите, мистер, я… не заметила Вас. Задумалась, – оправдывалась Грейс, виновато поджав губы. – Задумалась! – передразнил ворчун. – Повсюду невнимательные! Я не настолько мал, чтобы меня не замечать! Что же делается… – он вдруг проглотил слово и застыл на месте. – Красота. Давненько не видел вас здесь. Лет сто. Плюс минус червонец. Грейс вытянула лицо. – Вы меня с кем-то путаете, – заметила она. – Мне всего тринадцать. А сколько же тогда вам лет?! Незнакомец проигнорировал вопрос. – Будь внимательней, – фыркнул он и покатил тележку по тротуару. *** Дома тети не оказалось. Задержки на работе были не часто, но все же при случае она оставляла сообщение на автоответчик, или черкала записку, а тут и вовсе ни слова. Грейс бросила портфель, скинула куртку с шапкой и вспыхнула желанием поглазеть на звезды. Узкая лестница, ведущая на чердак, с каждым шагом тихо поскрипывала. Грейс не терпелось открыть для себя что-то новое, как это произошло днем. Поднявшись наверх, она взметнула столбы тысячелетней пыли и громко чихнула. На удивление, свет включать не пришлось. С другого конца чердака лилось тусклое розовое свечение.Грейс пошла к источнику света, освобождая путь от каких-то коробок, старых лыж и сломанной газонокосилки. Источником оказался деревянный ящик, вернее то, что в нем было. Покрытая пылью крышка была слегка сдвинута, поэтому несколько лучей вырывались наружу.Откинув крышку в сторону, она обнаружила на дне ящика кулон в виде слезы, который при появлении девочки вдруг переменил цвет на светло-голубой. Грейс не могла оторваться от необычной находки, завороженная сиянием. В ее руке кулон обрел более яркие тона и постоянно переливался, словно был рад тому, что его наконец-то нашли. Откуда эта штука? Неважно, решила девочка. По крайней мере, сейчас. Сидя у маленького окна, она всматривалась в ночное небо, усыпанное дивными серебристыми драгоценностями, которые подмигивали прямо из глубины черной бездны. Их свет преодолел огромное расстояние, добирался до Земли миллионы лет и всё это на радость юных мечтателей, таких, как Грейс. Она долго клевала носом, сопротивляясь сну и, в конце концов, сдалась. Сквозь дрему услышала тихий женский голос: «Найди путь к Зеленому Дому». Грейс приподняла веки и очертила взглядом мансарду. Ничего, кроме старых вещей. Кулон в руке засветился ярче. Положив его рядом, она еще разок глянула в небо и провалилась в тревожный сон. Глава 2. – Нет, не уходите! – по дому прокатился пронзительный детский голосок, который был слышен даже на улице. – Милая, мы обязательно вернемся, – успокаивала свою дочь мама. – Слушайся тетю Пегги. Поверь, так будет лучше для тебя. Она обняла плачущую навзрыд девочку и поцеловала в щечку. – Дорогая, нам нужно идти. Скорее… – отец, явно чем-то обеспокоенный, каждую минуту посматривал на часы, висящие над входной дверью. Он присел на корточки, заключил в объятия жену с дочерью и сам чуть не дал волю слезам. – У нас кое-что есть для тебя, Грейси, – улыбнулась мама и положила в ладонь малышке кулон цвета морской волны. В ее руке он засветился ярче, тем самым выкрал внимание Грейс у мамы. Она зачарованно смотрела на таинственный предмет. – Используй его, если опасность будет рядом. Наш подарок осветит твой путь даже в самую темную ночь. Мама вытерла платком слезы дочери, взглянула в ее голубые глаза, в которых отражался огонек, и поцеловала в лоб. Пегги взяла племянницу на руки и вместе с ней стала изучать подарок. Печально улыбнувшись, родители попрощались. – Береги ее, – сказала женщина, обращаясь к Пегги. – Она вырастет такой же мечтательницей, как папа. – Ну что ты, дорогая! Говоришь так, будто мы уходим в последний путь. Не надо, – отец посмотрел сначала на дочь, затем на сестру. – Постараемся не задерживаться, ты ведь знаешь всю ситуацию, Пегги. – Знаю… Уж возвращайтесь поскорее… – вздохнула тетя. – Мы будем скучать. Было очень странно наблюдать, как золотистые волосы матери, и пепельно-серые волосы отца вдруг потемнели перед самым выходом на улицу, словно то была маскировка. В четыре года Грейс вряд ли могла осознать, что такая метаморфоза невозможна, поэтому она никак не среагировала. А вот тетя, вместо того, чтобы удивиться, спокойно наблюдала за этой невероятной картиной. После того, как дверь захлопнулась, Грейс, предчувствуя беду, заплакала пуще прежнего. Ощущение беспокойства терзало ее так сильно, что хотелось погнаться вслед за родителями, схватить их за руки и привести обратно в дом. Тетя удерживала племянницу, всячески успокаивала, говорила ласковые слова. Но та не слушала. В полном отчаянии размахивая маленькими ножками, стремилась выбежать на улицу к маме с папой. Растущая тревога быстро исчезла, стоило ей взглянуть на кулон в руке. «Наш подарок осветит твой путь…» – она вновь услышала мамин голос; слова исходили, казалось, от самого кулона. Всё стало тускнеть и меркнуть. Зеркало с отражением исчезло, и взору открылись старые, запыленные вещи. Вокруг тишина. Грейс быстро сообразила, что лежит на полу чердака, не двигаясь, будто грезы вытянули из нее все силы. Вероятно, она упала с подоконника, когда во сне вырывалась из объятий Пегги. Через некоторое время она вскочила и побежала вниз; влетела в комнату тети, но не застала ее на месте. Ей хотелось рассказать об увиденном, но потом она передумала: «Всего лишь сон»,– заключила Грейс и пошла на кухню. Безумно хотелось есть. Она ела последний раз вчера утром, да и то, подкрепилась лишь одним пирожком с чаем. По дороге на кухню она снова остановилась перед семейным фото в рамке, сняла его со стены и внимательно рассмотрела, точно в первый раз. Мозг будто залили свинцом. В голове один за другим рождались вопросы, на которых не было ответа.Что значат эти сны? Они связаны с прошлым? Если это было взаправду, то куда отправились мама с папой? Под гнетом тяжелых мыслей Грейс вошла в кухню. На столе, рядом с приготовленным завтраком лежала записка. Грейс развернула аккуратно сложенный листок и прочла: «Прости, что поздно пришла. Много дел. Ухожу, едва завидев рассвет, нехочу будить тебя так рано. Завтрак на столе. Твоя Пегги». Читая послание тети, девочка мерила шагами кухню и вдруг наступила на что-то мягкое и пушистое. Это «мягкое и пушистое» вскрикнуло так, что Грейс дернулась и выронила записку. Наклонившись за листком, Грейс лицом к лицу столкнулась с пухлым рыжим котом, который, жутко наморщив кошачью физиономию, видимо, был не очень-то рад встрече. – Божечки, как ты меня напугал! – Воскликнула Грейс. – Значит, тетя запустила тебя к нам в гости? Раз так, то тебе понравится ее фирменный мясной рулет. Ох и закормили тебя совсем… – она пошла в сторону холодильника и резко остановилась, услышав: «Я не ем мясо». Выпучив глаза от изумления, Грейс медленно обернулась. Кот сидел на полу и заигрывал с собственным хвостом. «Здесь кто-то есть?!» – громко окликнула она, не сводя с кота глаз. Сэмми в ответ замурлыкал. Наконец девочка осмотрела зал и кухню, но никого дома не было, кроме нее и кота. – Вчера птицы, сегодня говорящий кот… – бормоча себе под нос, Грейс достала из холодильника угощение. – Вот, держи, остатки мясного рулета. – Она положила сверток с едой перед лапами Сэма, а тот даже нюхать не стал. Так что же получается, кот действительно отказался есть мясо? Нет, не может быть! Коты не разговаривают, к тому же он только что мяукнул. Раз он может говорить по-английски, чего тогда мяукает? Грейс стало не по себе. Она схватила телефон и набрала номер Эммы. Гудки... «Алло» – послышалось на другом конце трубки. «Привет, Эмма, это я». «Ого! Как себя чувствуешь, уже лучше?» «Я? Прекрасно! Ачто?..» «Ты же не была в школе, а мистер Хоггарт сказал, что ты заболела. Я собиралась через часик наведаться к тебе». «Эмма, приходи скорее. Я не могу говорить по телефону долго. Такое ощущение, будто за мной следят» – она еле слышно говорила в трубку, изредка поглядывая на кота Сэма. Кот так и не притронулся к мясному рулету; он гордо расхаживал по дому, обнюхивая каждый сантиметр зала, кухни и прихожей. Грейс повесила трубку и стала наблюдать за животным. В дверь постучали. Она подошла, посмотрела в глазок и отворила ее. На пороге стоял Ричи, заражая своей сонной аурой тех, кто на него посмотрит. У Грейс, кажется, был иммунитет, так как проспала она достаточно долго. Широко зевнув, мальчишка почесал затылок и воскликнул: – Ого! – он вошел в дом, разводя руками. – Да ты изменилась. – В каком смысле? – В прямом. Стала еще красивее... Точно! – Ричи залился краской, он прежде никем из девчонок не восхищался, по крайней мере, не вслух, а тут прям, кто за язык тянул. – Ой, спасибо, конечно, но сейчас не время для комплиментов, – Грейс подняла с пола сверток с мясным рулетом и убрала его на место. Закрывая холодильник, она вдруг вспомнила, что когда смотрелась в зеркало, заметила незначительные перемены во внешности. – Почему не время? А, ну да, ты же болеешь. – Да не болею я! Мистер Хоггарт сказал неправду. Жива, здорова. Если бы болела, то вряд ли выглядела привлекательно. А насчет красоты ты сам сказал, и не ты один…