– Я прощаю тебя, Рэффи. Neustart. В голове осталась только одна мысль – бежать! Я дёрнулась. – Нет? – удивился вновь мужчина, – Traum. Ноги подкосились. Я успела запомнить приближающуюся землю, прежде чем в глазах стало темно. *** Легкая ненавязчивая мелодия проникала в уши. Колёсная лира, кажется. Смутно знакомый мотив. Хм. Кажется, кто-то повторял мне об этом совсем недавно. А я смеялась и восхищалась тому, как музыка плавно выходит из деревянного ящика. У него был талант. Он называл это блажью. Я открыла глаза и взглянула на источающую звук колонку у самого окна. Неживая мелодия будто только от осознания начала вгрызаться в голову калибром толстой столовой вилки с посеребрённым основанием. – Я велел тебе спускаться, Рэффи, – беззлобно сказал, поправляя воротник рубашки, мужчина, – а ты решила заняться прослушиванием старья. Ничего нового, – он усмехнулся, – ты же понимаешь, что если ты не встанешь и не начнешь одеваться, то мы опоздаем. Он только что вышел, кажется, из ванной и подошёл к оцепенело лежащей на кровати мне. Я и представить не могла, что мне сейчас делать и что отвечать. Стоило бы придумать какой-то банальный ответ, однако в голове вертелись странные образы. Например, отсутствующие на его руках белые перчатки. Догнали ли они ту девушку, которая меня спасла? Жива ли она? – Волосы… мокрые, – только и произнесла я, наблюдая за тем, как с бронзовых прядей капает влага, делая недавно выправленный ворот сырым. Он едва заметно повёл бровью, приблизился к кровати и навис надо мной, вытянув вперед руки. Я ждала чего угодно, но не этого. – Запонки, Рэф, – указал подбородком на прикроватную тумбу он. На ней обнаружилась небольшая шкатулка. Заставлять себя садиться было тяжело. Настолько же непросто, как открывать трясущимися руками коробочку, доставать из неё заколки и примерять их сперва к одной его руке, а после – другой. – Волнение перед речью? – его губы искривились в улыбке, – ты выглядишь крайне живой. Я, всё это время не решавшаяся посмотреть на лицо, дёрнула ими вверх, встретившись с кроваво-карим оттенком его глаз. – Я не подготовила её, – быть может солгала я. Может та, кого я не помню, сделала это до того, как проснулась я. По крайней мере именно так это выглядело. Возможно меня накрывает Альцгеймер или другая тяжелая болезнь, а потому мне стоит рассказать ему, что случился приступ. Или… я боялась узнать его реакцию. Не хотела. От человека, с лёгкостью убившего того лысого мужчину, каждый вздох воспринимался как приговор. – Вставай, Рэффи, – поторопил меня, отходя к колонке с музыкой, мужчина, – тебя ждёт платье. Его пальцы нащупали на сенсоре выключение. Теперь стало ещё страшнее – нас обволакивала тишина. – Речь пишу каждый год я, если ты забыла, – он вернулся к кровати и протянул мне ладонь, – написать что-то нечопорное тебе не дано. Поднимайся. Я вложила свою руку в его. Меня буквально подняли и заставили протащиться до кресла в углу комнаты. – Я пишу только чопорные речи? – замерла перед ним как можно прямее. Уверенные пальцы развязали пояс на халате, поднялись вверх и сбросили его с моих плеч на пол, медленно и с явным наслаждением ведя по обнаженной коже. На мне остались лишь чулки и нижняя часть белья. – Буквально сочиняешь документальную статью, – его пальцы нежно двинулись вверх по щеке. Спины касался лёгкий поток воздуха из окна. Я пыталась держать глаза в спокойном состоянии. Даже представить боюсь, что сейчас происходит с моими зрачками. Я ощущала себя крайне странно: обнаженная беззащитная лань перед упивающимся своей властью хищником. Его губы на моём виске. Моё лицо у его шеи. Может стоит… мешает запах. Что-то приятное. Мыло? Я прикрыла глаза, желая понять. Или, как любят строить догадки биологи – запах подходящего нам генетически партнера вызовет приязнь. Мужчина сделал шаг назад, отстраняясь с долей удовольствия от моего выражения лица и общего вида, что ему достался. Скользить взглядом ниже уровня глаз он не стеснялся. – «Сколько лет, а я всё не успокоюсь» – ты обычно говоришь это, – подхватил шёлковый клочок ткани с кресла он, – ну же, Рэффи. Руки вверх. Я сделала так, как он сказал. Но только последнее. Ткань соскользнула вниз по плечам, животу и бедрам. Белые перчатки. Как его зовут я не знала, однако стоило ему отвернуться от сжимающей челюсти меня, как с высокой спинки кресла были взяты именно они. – Рэффи, – взмахнул ими в воздухе он, – твои переживания крайне милы, и я рад, что их до… Рэф? Он застыл, внимательно смотря в мои глаза. Исключительно в них. Как зверь. Как убийца и как злодей. А я медленно отступала спиной назад, боясь того, что произойдет в следующую секунду. Вся эта мягкость должна была уйти, заменившись яростной атакой, как тогда, когда он стрелял в беззащитных людей на той разрушенной улице. – Ауфэр, – ухмыльнулся он, пока перчатки сделали едва заметное покачивание, – ты просила называть себя полным именем, – плавный кивок, – я запомнил. Рука уместилась на прямоугольной ручке двери. Её грани впились в будто обескровленные страхом пальцы. – Почему диагностика не показала сбоев, Рэф? – задумчиво сузил глаза он, – сознание чисто. Щелчок замка за спиной. – Я – последний, от кого тебе стоит убегать, Рэффи, – даже не сдвинулся с места он. Всё такой же расслабленный и пронзающий кровавым взглядом. – В-вы снова меня… произнесли слово, и я упала, – проглоченная слюна была вязкой и застряла посередине горла, – со мной что-то не так? Плавный шаг в мою сторону. Я отступила на два, ворвавшись в просторный коридор и удерживая дверь кончиками пальцев. – У меня есть предположение, – замер мужчина, – насколько сильно ты хочешь жить, Фэр? Вниз по спине прокатилась волна ужаса. Воздух из горла вышел с писком. – О… очень сильно хочу, – прошептала в ответ, на секунду замешкалась, а после рванула вправо, едва не сбив с ног плывущую навстречу женщину в красном. – Что произошло?! – она прижала тонкое кружево на собственных ладонях к шёлку на бедрах, – Парзи… милый, вам нужна моя помощь? Коридор тянулся настолько долго, что я могла различить их голоса спустя сотню своих быстрых шагов, даже тогда, когда подняла подол длинного платья до колен. Ткань жестоко смялась в кулаке, пока я перебирала ногами. – Окружить башню! Цель – Ауфэр Ньянг, – раздавал приказы кому-то мужчина, – иглы с блокатором. Никаких пуль. Первоочередные действия мои. Ньянг? – Я сообщу, что вы задержитесь, – заискивающий тон женщины. Я успела добраться до лестницы, свернула с пролёта и заметила идентичный прошлому коридор, прежде чем замерла под прицелом не менее десятка тонкоствольных ружей. Винтовок? Штуцеров? – Празднование терпит, – голос Белых перчаток с высоты одного пролёта, – нам нужно провести новую диагностику, Рэффи. Именно сейчас, пока ты находишься в своём «состоянии». Он поспешно спускался, а я не знала к кому безопаснее стоять спиной – к нему или к людям с оружием. Секундная заминка позволила сделать выбор. Мужчина был опаснее. – Твоя жизнь дорога и мне, Рэф, – не спускал меня с прицела своих глаз он, – поэтому мы должны беречь её вместе. Я помотала головой. – Вы хотите меня… искоренить, ведь так? Я… кажется болею, а вы не хотите меня лечить! – вырвалось плаксивое у меня. Он остановился напротив меня вновь. С прямым, казалось, печальным затуманенным взглядом и невысказанным решением. – Единственный сносный вариант – ты ответвление сознания, Рэффи. Сбой. И тебя и в самом деле нужно устранить, – он немного приподнял подбородок, – но совсем не так, как ты предполагаешь, – плавный шаг ко мне, – доберёмся до лаборатории, проведем диагностику и вольём тебя в общий поток сознания. Ты почувствуешь себя единой, – усталый выдох, – как и несколько раз до этого. Глаза тревожно сузились. – С-сбой? – переспросила у него. Медленный утвердительный кивок. – Но я не хочу быть единой с кем-то, – шёпот, пока я отступаю к матовому стеклу за спиной, – я хочу быть одна. С-самой собой. Мужчина прикрыл глаза. На несколько секунд – пока я пятилась, а стволы ружей всё ещё были направлены в моё плечо. – Никогда не выходит, – дёрнул уголками рта тот, у кого были кровавыми глаза, – значит: Trau… Договорить он не успел – мои пальцы коснулись его губ в останавливающем жесте, последняя буква слова осталась лишь в его уме, а карие глаза удивлённо расширились. – Не нужно, – так и застыла я, – я очень хочу жить.