26 Оскар Уильямс сидел за письменным столом, любуясь бронзовой статуэткой танцующего фавна и мраморной головой Гермеса, которые только что вынул из упаковочного ящика. Посылка пришла в тот день из Японии. Как там сказал римский поэт Гораций? Если вы видели тысячу произведений искусства, значит, вы столкнулись с тысячей надувательств. Оскар хмыкнул. Поднеся статуэтку к свету, он повертел ее и так и этак, оценивая патину. Поверхность скульптуры была темнозеленой с вкраплениями голубого и красного. Потом он сосредоточился на форме. Детали были проработаны весьма тщательно. Эта скульптура являлась отдаленной родственницей знаменитого танцующего фавна из Помпей. Оскар лишь надеялся, что покупатель не узнает, насколько отдаленной, так как копию для него изготовил знакомый мастер-фальсификатор из Киото. Поза фавна была исполнена живости, ноги мускулисты; фавн гарцевал в экстатическом танце с воздетыми вверх руками. Хвост воздушного создания содрогался в дионисийском веселье. Оскар счел, что в фигурке есть нечто от эллинистического барочного стиля, весьма востребованного в наши дни на рынке среди некоторых самых богатых клиентов. Патина смотрелась довольно убедительно, учитывая, что успешно скопировать поверхность древней бронзы очень трудно. Даже самый искусный фальсификатор не может повторить естественного процесса старения. Эту патину вырастили, закопав статуэтку в землю на несколько лет и регулярно поливая место «захоронения» определенными дозами мочи, чтобы образующийся искусственно налет выглядел как надо и земля въедалась в поверхность надлежащим образом. Если статуэтку подвергнуть лабораторному анализу, станет ясно, что эта патина выращена химическим способом и слишком тонка для подлинно античного произведения. Но чтобы это проверить, нужно делать соскоб, что нарушает первозданный вид произведения, поэтому большинство покупателей отказываются от проверки, не желая наносить ущерба своему приобретению. Отчасти трюк и состоял в том, чтобы сделать вещь, с поверхности которой было бы трудно взять образец, не нанеся ей ущерба. Его фальсификатор освоил это умение мастерски. Оскар обратился к мраморной голове Гермеса. Она принадлежала к разряду скульптур, которые ласкают взор, и коллекционеры обожают выставлять их на обозрение у себя дома. Бог-вестник — и покровитель воров, как любил напоминать себе Оскар, — с округлым лицом, выполненным в классическом греческом стиле, преобладавшем в середине пятого века до новой эры, безмятежно смотрел вдаль. Если покупатель заинтересуется датировкой, Оскар неохотно допустит, что это, вероятно, очень искусная римская копия. Трещина на шее выглядела очень естественно, так же как и другая на ухе. Можно ее устранить, но это создаст лишнюю вероятность осложнения. Пусть скульптура немного постоит у него, решение он примет позднее. Поверхность воспроизведена отлично: видны следы износа, однако не сплошь, как было бы, если бы ее выдерживали в ванночке с кислотой. На затылке имелись даже искусственно сделанные следы от древесных корней, которые обычно служат свидетельством подлинности: якобы вещь действительно много веков пролежала в земле. Его человек хорошо набил руку на воспроизведении подобных отпечатков. На первый взгляд скульптура выглядела подлинной. Мраморные подделки обладали еще одним весьма удобным свойством: в отличие от терракотовых, возраст которых можно определить с помощью термолюминисцентного анализа, мрамор выдавал лишь возраст материала, а материал был на самом деле очень старым. Можно также проверить тип мрамора. Эта фальшивка была изготовлена из паросского мрамора — лучшего, какой был известен в античные времена, именно его предпочитали многие древние греческие скульпторы. Проверка подлинности мраморной скульптуры зачастую сводилась к экспертному мнению знатоков, а такому мнению всегда можно было противопоставить мнение других специалистов, которых Оскару не составило бы труда найти. Он давно понял, что антикварный рынок наводнен подделками. Сам несколько раз погорел на них. И усвоил, что лучшее средство не попасть впросак — это знать как можно больше о секретах ремесла, а потом стал заказывать подделки. Если не можешь победить врага — присоединись к нему. Он научился распознавать сомнительные вещи, но торговля ими продолжала процветать, и выгодней было производить их самому. Были люди, которые покупали понравившуюся вещь, не задавая вопросов и не слишком пристально в нее вглядываясь. Стало ясно, что порой можно получить значительный доход, сбыв подделку, а поскольку покупатель не знал, что приобретает не подлинную вещь, то все оставались довольны. Зазвонил телефон. Оскар велел помощнику ответить. — Нестор, пожалуйста, сними трубку, — сказал он в интерком. — Я не хочу отвлекаться. Спасибо. Минуту спустя помощник вошел в кабинет: — Босс, думаю, вам нужно поговорить самому. Это Луиджи, он звонит из Рима, говорит, что вы захотите это услышать. — Ладно, давай. Соедини, я поговорю здесь. На его аппарате замигал красный индикатор, и Оскар снял трубку. — Привет, Луиджи. Какие новости? — Карр приехал на день раньше. Остановился в Американской академии, как и ожидалось. Сейчас его дома нет. Мне удалось проникнуть в его комнату, но я не нашел там ничего интересного. — А лэптоп? — Он носит его с собой. — Ладно. Если тебе все же удастся до него добраться, скопируй для меня все файлы. Но только новые, за последнюю неделю. Capishi?[45] — Va bene[46], — ответил Луиджи. — Ходи за Карром неотступно. Мне нужен полный отчет, постоянно держи меня в курсе. 27 Утром, ровно в десять, Том стоял у обелиска в центре площади Святого Петра и с восхищением обозревал это великолепное городское пространство, имеющее форму ключа[47] и ориентированное на собор Святого Петра — самый грандиозный и красивый христианский храм в мире. Собор представлял собой квинтэссенцию усилий величайших художников и архитекторов, работавших над ним на протяжении более полутора веков; за это время сменились двадцать два папы. Если останется время, подумал Том, нужно будет обязательно зайти внутрь. Он делал это при каждом посещении Рима. Площадь, кстати, спроектированная Бернини в период понтификата Александра Седьмого, сама по себе была произведением искусства. Глядя на приближавшуюся Викторию, Том улыбнулся, отметив знаменательность ее выбора места встречи. — Доброе утро, Том. Полагаю, вы в Риме не новичок? — Совершенно верно. Обожаю этот город. Он так наполнен историей. Я бывал здесь много раз, и все равно остается много мест, которые я еще не видел. Например, я никогда не был в ватиканской библиотеке. — Но прежде чем мы туда отправимся, я хочу кое-что вам рассказать. — У Виктории был озабоченный вид. — Именно поэтому я послала вам просьбу о встрече. Не возражаете, если мы зайдем в кафе и поговорим за чашкой капуччино? Том уловил напряженность в ее голосе. — Разумеется, — ответил он и ободрил девушку взглядом. — Я знаю идеальное местечко. Это нам по пути. Встреча в библиотеке назначена на десять тридцать, так что время есть. — Быстрым шагом пересекая площадь, Виктория чувствовала, как нарастает в ней волнение. Том шел рядом, и это позволяло разговаривать на ходу. — Нужно завернуть за ограду Ватикана и идти к главному входу. Длинная очередь желающих посетить музеи Ватикана медленно двигалась вдоль стены. — К счастью, нам не нужно стоять в очереди. Эти люди жаждут увидеть Сикстинскую капеллу и музейные коллекции. — Они как раз проходили вдоль скопления туристов. — Библиотека же находится в здании шестнадцатого века возле Бельведерского двора. Кафе, которое я имею в виду, — в квартале оттуда, — пояснила Виктория, сворачивая в переулок. — Потом мы проследуем прямо в зал рукописей, где нас уже ждет дневник. Взяв кофе в баре, они уселись в глубине кафе за маленький круглый столик. Хотя за некоторыми другими столами тоже сидели люди, пившие кофе и завтракавшие, в общем, народу было не много. Наклонившись через стол поближе к Тому, Виктория возбужденно заговорила: — Том, у меня снова было видение, в Библиотеке Моргана, на выставке, которую вы рекомендовали мне посетить. — Она посмотрела ему прямо в глаза. — Это случилось в тот момент, когда я разглядывала иллюстрацию из «Деяний Александра», на которой он получает от дочери амулет Нереиды. Эта сцена ничего для меня не значила. Я никогда даже не слышала этой истории, но когда присмотрелась поближе и увидела амулет — словно кто-то спустил курок: у меня снова открылся канал обратной связи. Я потеряла сознание. Следующее, что я помню, — я снова в гробнице Александра. Как будто продолжилось то видение в Метрополитен. И я поняла: амулет и есть то, ради чего я проникла в гробницу. Я надеялась, что он принесет мне бессмертие, поскольку сделан из отвердевшей воды Источника вечной молодости. На него-то я и смотрела, когда сообщники оглушили меня ударом сзади и бросили умирать. Я сняла амулет с шеи Александра и продолжала сжимать в ладони даже после того, как погас факел и я осталась одна в темноте. Он был сделан из какого-то прозрачного, как бриллиант, камня и вырезан в форме головы барана — продолговатой, с витыми отростками рогов, симметрично расходящимися от центра. Это была тонкая ювелирная работа, а на лбу барана красовался необычный символ. — Как он выглядел? — Я вчера зарисовала его для наглядности. — Она быстро воспроизвела рисунок на бумажной салфетке, и Том с изумлением увидел скипетр Зевса, с острия которого срываются огненные разряды молний. — В темноте амулет таинственно светился изнутри, словно излучал какую-то особую энергию. Не знаю, как долго я там просидела — несколько часов, дней, недель… В видении мне показалось, что вечность. И когда почувствовала, что смерть совсем близко, очнулась с пронзительным криком. Виктория посмотрела на собеседника, ожидая его реакции. Том ответил уклончиво. Он видел, что девушка взволнована, и не хотел ее обескураживать. — Виктория, я не знаю, что сказать. Амулет Нереиды — миф. Нет никаких достоверных свидетельств даже того, что у Александра Великого вообще была дочь. Это результат более поздней мифотворческой традиции, превратившей его из исторической фигуры в легендарного героя и бога. Он ласково посмотрел в глаза Виктории: — Должен признаться, что в ваши видения трудно поверить. Я не хочу сказать, что их у вас не было и что они для вас бессмысленны. Разумеется, нет, но не опираются ли они в действительности на исторические события и события вашей собственной жизни? Они противоречат моему научному образованию и опыту. — Том, вам стоит взглянуть на вещи шире. Я сама была зашорена, пока не пережила откровения реинкарнации — меня ведь воспитали в католической вере. Теперь я многое вижу иначе. Как вы объясните то, что я в подробностях описываю такие предметы из гробницы, как танцовщица в покрывалах и маске, которую я никогда прежде не видела и даже ничего о ней не слышала, пока на меня не снизошло видение? Том не отводил взгляда. — Я признаю существование некой энергии. Сам испытывал ее воздействие в Дикте на Крите и в Дельфах, в святилище Аполлона. А также на Великом африканском разломе и в священных для христиан местах, таких как грот Святого Франциска в Ассизи. — Он отпил глоток кофе и продолжил: — Но к этому можно подойти и с другой стороны. Скорее всего виденный вами амулет был сделан из горного хрусталя. Такие амулеты высоко ценились в качестве предметов роскоши во времена Александра. Римский автор Плиний описывает горный хрусталь как редкую разновидность льда, то есть, можно сказать, форму существования чистейшей воды. Голова барана — весьма распространенный символ Александра, поскольку его отождествляли с богом Амоном, который, согласно древнеегипетским религиозным верованиям, принимал облик барана. На монетах его преемников Александра даже изображали с бараньими рогами. Символ, который вы видели на лбу барана, это тоже широко распространенный у древних греков знак божественной молнии. Допустим, что вы «видели» события, имевшие место на самом деле, допустим, что миф об амулете Нереиды вырос из реального существования амулета, который носил Александр, того, что явился вам в видении. Но ведь он не даровал бессмертия ни ему, ни вам в вашей прошлой жизни. — А как объяснить то, что он светился в темноте? — не сдавалась Виктория. — Этого я объяснить не могу, — признался Том. Она кивнула и посмотрела на часы. — Должен вам сказать, что, вспоминая танцовщицу в покрывалах и маске, я думал: кем она могла бы быть, если ваше видение — правда. И нашел в «Деяниях Александра» весьма примечательную иллюстрацию с изображением Роксаны, жены Александра, танцующей перед ним в день их первой встречи, когда между ними вспыхнула любовь с первого взгляда. Все эти изображения относятся, конечно, к гораздо более позднему времени, и никаких доказательств не существует, но они отчетливо перекликаются с нашей статуэткой. — Роксана! Это бы объяснило присутствие статуэтки в усыпальнице и ее связь с Александром гораздо лучше, чем версия о гетере, сопровождающей его в потусторонний мир! — воскликнула Виктория. — Я так рада, что вы удостоили мой рассказ серьезных размышлений. — Она посмотрела на часы, висевшие на стене. — Что ж, пора идти в библиотеку. Дневник папы Александра Седьмого заждался нас, да и мой друг тоже. Когда они встали из-за стола, она сжала руку Тома и сказала: — Том, спасибо, что поговорили со мной. Возможно, это никак не скажется на ваших поисках гробницы Александра, но согласитесь — здесь есть о чем подумать… 28 Виктория повела Тома на территорию Ватикана и дальше — сквозь лабиринт зданий, пока они наконец не оказались в библиотеке. Тому пришлось несколько раз показывать свои документы и допуск музейного работника, но проблем не возникло. В отделе манускриптов их подвели к столу в глубине, и сотрудник отдела выложил на него дневник папы Александра Седьмого, приготовленный заранее по просьбе Виктории. Несколько минут она листала написанный рукой самого папы дневник, пока не нашла то, что искала. — Вот это место, Том. — Она указала на нужный отрывок. — Это финальная часть дневника, она охватывает последние годы жизни папы. Уникальный источник. Другие папы таких не оставили. Александр Седьмой был истинным ученым и любил все записывать. Этот фрагмент повествует об установке скульптуры слона с обелиском на спине перед церковью Санта-Мария сопра Минерва[48]. Далее идет описание предполагавшегося здесь впоследствии строительства, в том числе — усыпальницы Александра. Ученые всегда считали, что речь идет об усыпальнице самого папы Александра Седьмого, сооружение которой дальше планов так и не пошло, — в отличие от другой его усыпальницы, которую Бернини построил для него много позднее в соборе Святого Петра. Теперь мне представляется почти очевидным, что здесь имеется в виду гробница другого Александра. Если папа в ходе проводившихся в Пантеоне реставрационных работ обнаружил усыпальницу Александра Великого, то, вполне вероятно, речь идет о захоронении македонского царя, которое папа велел перенести в другое место. В дневнике содержится зашифрованный ключ к этому событию. Вот что тут написано: «Не обращая внимания на священную надпись на обелиске, взгляни на слона, мудрейшего из животных, чтобы найти надпись иного рода. Ищи и обрящешь». Маловато, чтобы двигаться дальше, подумал Том, не хватаемся ли мы за соломинку? Прямых упоминаний об Александре Великом в дневнике не имелось, однако, если Виктория права, в том, что она говорила, имелся смысл. Тем не менее это было очень большое «если», и археологическое образование не располагало Тома к особому оптимизму. Последняя фраза, конечно, была интригующей, хотя кто знает, что она означала. Виктория заметила, что Том не слишком воодушевлен, однако продолжала настаивать. Многие годы она изучала жизнь папы, и что-то в этом пассаже всегда цепляло ее. Когда же Том сообщил ей о переносе захоронения Александра Великого в Пантеон, в голове что-то щелкнуло. Смысл начал проясняться. Она переписала фрагмент дневника в блокнот. — Я отдаю себе отчет в том, что в этом пассаже нет прямого упоминания об Александре Великом, — сказала она, — но считаю нелишним подойти к монументу с этим листком в руках и на месте посмотреть, нельзя ли извлечь из него что-то еще. Этот Слон с обелиском являлся загадкой для многих поколений ученых. Наверное, стоит пойти туда завтра утром, пораньше, когда вокруг еще нет людей. Поскольку монумент стоит на высоком пьедестале, возможно, придется вскарабкаться на него, чтобы посмотреть, нет ли там каких-то других надписей, а это лучше делать не на глазах у изумленной публики. — Хорошо, давайте встретимся завтра на рассвете перед церковью Санта-Мария сопра Минерва, — предложил Том. — Простите, Виктория, я не очень умею скрывать свои чувства. Я надеялся, что упоминание о гробнице Александра окажется более ясным. Но вы правы. Давайте подождем до завтра. И я очень благодарен вам за помощь. Виктория улыбнулась: — У меня здесь еще кое-какие дела, так что я задержусь. Не теряйте того позитивного настроя мыслей, с которым вы появились в моем доме вчера вечером, Том Карр. Увидимся завтра утром. Как часто повторяет мне Вирджил, Дон Кихот не сразил бы дракона, не воодушевляйся он верой.