Соколиха проверила, нет ли на ветке муравьев, и, не заметив ни одного, расправила крылья, ловя прохладные дуновения вечернего Ветра. На дереве тихо и безопасно, а возня ее наземных спутников внизу действует на соколиху успокаивающе. Они тоже нашли удобное место для ночлега, подальше от туннелей гигантских серых чудовищ и влаги, в которой прячутся огромные ящеры. Мальчик и девочка жуют двух уток, добытых и поджаренных на огне. Молодая львица со своей долей уже разделалась; теперь она сосредоточенно вылизывает шерсть, избавляясь от клещей. Но до тех, что на загривке, ей не дотянуться. Соколиха слетела вниз, села львице на плечо и поймала клещей. До чего же приятно, когда эти насекомые лопаются в клюве! Львица тоже осталась довольна. Она склонила голову набок, чтобы соколиха вытащила клещей у нее из-под ушей. Вдоволь полакомившись, соколиха улетела обратно на свою ветку, подогнула одну ногу и приготовилась ко сну. Все-таки ей очень нравится это необычное, полное шорохов место. Жаль только, что остальные ее чувств не разделяют. По Великой Зеленой разносились призывы миллионов лягушек. Костер шипел и выбрасывал искры в темноту. – Будешь последнее крылышко? – с набитым ртом спросила Пирра. – Нет, доедай ты, – ответил Гилас, не поднимая головы. – У нас еще кожа осталась и чуть-чуть камышовых корешков. Но мальчик покачал головой. Он плел из камышей две большие сети. Гилас собирался натянуть их между двумя финиковыми пальмами, иначе им с Пиррой придется спать на земле. – Тебя что-то беспокоит? – спросила Пирра. – Переживаешь, что я спасла тебя, а не ты меня? – Скажешь тоже! И вообще, ты меня не спасала. – А вот и неправда. – От крокодилов я и без тебя избавился. – Ты прямо как Кем – тоже доказываешь, что не трус. Гилас вздохнул: – Знать бы, где он. Пирра, ты не понимаешь, как важно для Кема проявить себя. Пирра недоверчиво фыркнула: – Это еще почему? – Кем рассказывал, что у него в племени мальчик должен показать свою храбрость, только тогда он станет мужчиной. Поэтому Кем совершил вылазку в Египет, чтобы украсть оружие воина. Вот тогда-то его поймали и продали в рабство. – В жизни ничего глупее не слышала. – Ты не мальчик, у вас все по-другому. Гилас отлично понимает, почему для Кема так важно блеснуть храбростью. Гиласу и самому знакомо это чувство, ведь его отец – трус, отказавшийся сражаться с Воронами. Из-за него Акастос – человек, которым Гилас восхищается больше всех, – потерял свою землю. Акастос уже много лет скитается в изгнании. Гилас мечтает вернуть ему утраченное. Смыть с себя позор отцовского малодушия. – И все-таки что тебя тревожит? – не успокаивалась Пирра. Разрезав ножом красный корешок, девочка задумчиво уставилась на него. – Ничего, – соврал Гилас. Состроив гримасу, Пирра принялась жевать сладкий липкий корень. – Ты все время трешь висок. У тебя опять было видение? – Нет! – огрызнулся Гилас. Иногда Пирра даже слишком наблюдательна. Гиласу совсем не хотелось говорить о том, что он видел, когда на него напал крокодил. Сначала Гилас замечал фигуры призраков только краем глаза. Потом, в Доме Богини, видения стали ярче. А в этот раз Гилас ясно и отчетливо наблюдал, как его тень двигалась сама по себе. Неужели видения становятся сильнее? Это напугало Гиласа больше, чем речные лошади и крокодилы, вместе взятые. Кто знает, чего ждать дальше? К тому же из-за видений между ним и Пиррой будто выросла стена. Как он ее защитит, если представления не имеет, что происходит с ним самим? Разбойница плюхнулась на землю рядом с Гиласом и игриво стукнула его передней лапой, потом перевернулась на спину и без малейшего изящества развалилась на земле, расставив все четыре конечности. Гилас почесал ей живот, поймал в ее шерсти клеща. – Разбойница никак не поймет, что она уже почти большая львица, – заметил мальчик. – Пора тебе взрослеть, Разбойница. Не могу же я всю жизнь с тобой нянчиться. Львица заурчала. Жмурясь от удовольствия, она наблюдала, как Гилас выискивал в ее шерсти паразитов. Пирра спросила, что он делает, и мальчик показал ей одного клеща. Раздувшееся от крови насекомое оказалось размером с ноготь его мизинца. – Фу! – воскликнула Пирра. – У тебя на ноге такой же. – Что?! Где? – Под коленкой. Стой смирно, я его вытащу. Светло-золотистая кожа под коленом Пирры удивительно мягкая на ощупь. От одного прикосновения Гиласа бросило в жар, а мысли в голове перепутались. – Готово, – буркнул мальчик, бросая клеща в огонь. На месте укуса проступила капелька крови. Пирра смахнула ее пальцем. – Спасибо, – тихо произнесла она. В свете костра лицо Пирры выглядело особенно благородным и красивым. Брови – точь-в-точь два расправленных крыла, а ясные глаза смотрят не мигая. Гилас вскочил, схватил одну из сетей, привязал ее к стволу финиковой пальмы на уровне своего роста и резким движением затянул узел. – Спать пора, – с раздражением бросил он. Пирра вытерла нож о тунику и поглядела на Гиласа: тот привязывал к дереву другой край сети. Грива светлых волос спадает мальчику на глаза, а золотистые волоски на его подбородке сверкают в свете огня. Гилас хмурится. Даже сбоку видно, как он сердит. Пирра понимала, что его злит. В основном они общаются точно так же, как раньше: то препираются, то покатываются со смеху, то просто молчат вместе, как умеют только лучшие друзья. Но вдруг один из них бросает взгляд на другого, и воздух между ними будто начинает искрить, как перед грозой. Им обоим четырнадцать лет. Долго ли еще они смогут просто дружить? Друзья становятся парами – так уж заведено. Гиласу это известно не хуже, чем Пирре. Так что же его смущает? На Кефтиу Пирра понимала, что сдерживает Гиласа: она богатая и знатная, а он нет. Но Пирра больше не дочь Верховной жрицы, она просто девчонка со шрамом. Нет, сейчас дело в другом. Девчонка со шрамом… Разбойница подошла к Пирре и лизнула ей щеку шершавым языком. Оттолкнув молодую львицу, Пирра дотронулась до отметины на лице. Когда она сама себя обожгла, ей было двенадцать. В то время Пирра гордилась своим шрамом: он отличал ее от других. Теперь же девочка его люто возненавидела. Что только она ни делала, чтобы свести отметину, но ни одно средство не помогло. Значит, вот что стоит между ней и Гиласом? Ее шрам? Разбойница подошла к мальчику и потерлась о его бедро. Гилас вытянул у нее из-за уха очередного клеща и подбросил его повыше. Разбойница подпрыгнула и поймала клеща на лету. Пирра невольно рассмеялась. Гилас чуть улыбнулся. – Надо поспать, – повторил он, но на этот раз совсем не сердито. Пирра поглядела на две сети, натянутые между финиковыми пальмами. – И как, по-твоему, мы будем спать в этих штуках? – Не нравятся – ложись на землю к змеям и скорпионам. – А клещи на пальму не заберутся? – Нет, конечно. Пирра с сомнением взглянула на Гиласа: – Ты ведь врешь? – Да, конечно.