Тут на плечо Пирры села Эхо и ласково потянула девочку за прядь темных волос. Пирра одним пальцем погладила желтую чешуйчатую ногу Эхо. Разбойница глядела на Гиласа снизу вверх. В больших золотистых глазах отражалось безусловное доверие. – Значит, так, – произнес Гилас. – У нас есть полбурдюка воды, два ножа, моя праща, моток веревки и убитая змея. Узнать бы еще, можно ли ее есть. – Животные сразу чувствуют яд, – заметила Пирра. – Если Разбойница и Эхо не откажутся от змеиного мяса… Гилас кивнул: – Давай проверим. Отрезав часть хвоста, мальчик бросил ее Разбойнице, потом дал кусок поменьше Пирре. Девочка зажала его в кулаке. Эхо спрыгнула на манжету из сыромятной кожи на запястье Пирры, порвала мясо на куски и проглотила. А Разбойница между тем жевала свою порцию так, что вокруг только ошметки летели. – Похоже, не отравимся, – заметила Пирра. – Может, еще рыбы в Море наловим, – произнес Гилас. Пирра хитро улыбнулась: – И кстати, не все наше золото забрали финикийцы, я спрятала одно ожерелье под туникой. Главное – встретить кого-нибудь, кто торгует едой, и тогда уж точно с голоду не умрем! Мальчик фыркнул. Чем ближе к полудню, тем нестерпимее становился зной. – Разбойница права, – заметил Гилас. – Нам надо укрыться от Солнца. Пирра указала на подрагивающую вдалеке каменистую гряду: – Может, там найдется пещера? – Пойдем посмотрим. Гилас немного приободрился. Но пока они брели к цели, ему пришла в голову мысль. Гилас думал, что их главная задача – добраться до Египта и отыскать Усеррефа, а вместе с ним и кинжал Короносов. Но чтобы все это сделать, они должны выжить. 2 Отрезав полоски от туник, Гилас и Пирра намочили их в Море и обмотали вокруг головы. Мокрая ткань дарила восхитительную прохладу, но вся влага быстро испарилась. Пирре казалось, будто Солнце ударяет по голове молотом. Повсюду песок – и в глазах, и на пересохшем языке. Пирре все чудилось, будто поблизости журчит ручей, но воды здесь нет. Только мертвая тишина пустыни. Гилас плелся рядом. Он щурился и потирал виски. «Только бы его не посетило видение», – тревожилась Пирра. Кто ему явится на этот раз? Призраки? Демоны? Захочет – сам расскажет. Пирра уже приучилась не лезть к нему с вопросами. Гилас не любил говорить о призраках. – Страшно и голова болит, – как-то раз поделился он. – Никогда не знаешь, когда в следующий раз явятся. Глаза бы мои их не видели! Они все шли и шли, а огромные красные валуны никак не приближались. Что, если никакой каменной гряды и вовсе нет? Вдруг боги сыграли с ними шутку? Боги… Пирра застыла как вкопанная. – Гилас, мы с тобой не с того начали. – А с чего надо? – хрипло выговорил мальчик. – Какие бы боги ни покровительствовали Египту, они не станут нам помогать, пока мы не принесем подношение. Гилас в ужасе уставился на Пирру: – Как же я забыл? – У меня самой из головы вылетело. Мы должны были принести подношение, как только ступили на берег. А без него мы далеко не уйдем. Гилас вытер пот с лица и бросил Пирре львиный коготь, который носил на шнурке на шее, а девочка сняла уаджет – принадлежавший Усеррефу амулет в виде глаза. Пирра носила его еще на Кефтиу. Торопливо пробормотав себе под нос молитву, Пирра отыскала колючий куст и сунула змеиную голову между его веток. Эхо до нее не доберется: соколиха улетела охотиться. А Разбойница ушла вперед и не видела, как Пирра принесла подношение. На секунду приложив к змеиной голове оба амулета, Пирра побрела по песку к Гиласу и вернула ему львиный коготь. – Кому ты молилась? – спросил мальчик, когда они продолжили нелегкий путь. – Той, кого я называю Богиней, а ты – Повелительницей Зверей. А еще двум самым могущественным богам Египта. – Каким? Гилас глядел под ноги, высматривая камешки для пращи. – Херу, богу с соколиной головой, и Сехмет – у этой богини голова львицы. Я про них сразу вспомнила из-за Эхо и Разбойницы. Гилас бросил камешек в мешочек на поясе: – А что, у египтян и другие боги есть? – Да, очень много. Когда я была маленькой, Усерреф рассказывал мне про них истории… Пирра осеклась. Усерреф заботился о ней с рождения, и Пирра ужасно по нему скучала. Четырнадцать лет он играл с ней, учил уму-разуму, следил, чтобы Пирра не попала в беду, и рассказывал про свою горячо любимую родину – Египет. Усерреф стал для Пирры не просто рабом. Он ей как старший брат. – Пирра! – окликнул ее Гилас. – Так кому еще поклоняются египтяне? – Э-э-э… У них есть бог с головой шакала – это такое животное вроде лисы. А другой бог похож на речную лошадь… – На кого?! – Так называются толстые звери со здоровенной мордой. Они в реках живут. А еще есть бог-крокодил. Понятия не имею, что это за существо. Гилас нахмурился: – Когда я попал в рабство на шахты, познакомился с одним парнем из Египта. Он рассказывал про крокодилов. Говорил, что это гигантские ящерицы, шкура у них прочнее доспехов и они едят людей. Я думал, врет. – Выходит, что нет. Гилас помолчал. Прищурившись, мальчик разглядывал каменную гряду. До нее оставалось всего сорок шагов. – У тебя зоркий глаз. Ты тоже видишь, как по камням люди карабкаются? У Пирры замерло сердце. Сквозь мерцающую дымку она разглядела среди камней маленькие темные фигурки. – Подношение помогло! – хрипло воскликнула девочка. – Мы спасены! Чем ближе они подходили, тем сильнее Гиласа одолевала тревога. Он никогда не видел, чтобы человеческие существа передвигались так быстро, да еще и на четвереньках. Гилас схватил Пирру за руку: – Это не люди! Девочка выставила перед собой ладонь, заслоняя глаза от Солнца. – Кто же это такие? – шепотом произнесла она. Странные звери смахивали на помесь человека и собаки: густая серовато-коричневая шерсть, мохнатые хвосты, длинные мощные руки, а красные лица узкие, костистые. «Уж не демоны ли они?» – встревожился Гилас. Но нет. Конечно, голова у него кружится, а из-за жаркой дымки подрагивает все вокруг: и камни, и его собственная тень. Но виска не касается пылающий палец, как всегда бывает перед видением. Вдруг мальчик почувствовал на себе чей-то взгляд. – Смотри, – выдохнула Пирра. Справа, в двадцати шагах от путников, на верхушке одинокого валуна примостилось одно из диковинных существ. Этот зверь крупнее остальных. «Должно быть, вожак», – подумал Гилас. Свалявшаяся шерсть на массивной груди вся в запекшейся крови, тяжелые брови нависают над маленькими, очень близко посаженными желтыми глазками. И смотрят они недобро. – Только не беги, – тихонько велел Гилас. – Повернешься к этому зверю спиной – решит, что мы добыча.