Вскоре прибыла Меритамен. Они с Керашером наблюдали за битвой варваров с Западного Берега и видели все: и как погибла Алекто, и как Теламон с победным воплем вскинул кинжал над головой, и как корабль поплыл к Морю. Так Меритамен убедилась, что Вороны наконец покинули Па-Собек, а Керашер вздохнул с облегчением: приказ Перао исполнен. – Но когда Керашер будет рассказывать Перао, как все было, наверняка заявит, что кинжал варваров нашел именно он, а не Ги-лас, – сухо заметила Меритамен. Египтянка, похоже, искренне раскаивалась в том, что вела себя так беспощадно. Она жаждала искупить свою вину и к тому же была благодарна Гиласу и Пирре за то, что избавили ее родную землю от Воронов. Меритамен пожаловала им охранную грамоту, чтобы они благополучно добрались до морского побережья, и нашла корабль, который возьмет их на борт. А еще Меритамен принесла Пирре подарок – красивый маленький гребень из слоновой кости, на котором была вырезана лошадь. Пирра приняла дар холодно и сдержанно. Она не могла простить Меритамен за то, что та готова была обречь дух Усеррефа на Вторую Смерть, лишь бы спасти свою семью. Гиласу египтянка тоже принесла подарок: новый бронзовый нож в великолепных плетеных ножнах из телячьей шкуры. – Сама ему отдашь, – произнесла Пирра. – Гилас скоро вернется, он сейчас в пустыне со своей львицей. Но египтянка залилась румянцем и покачала головой. – Нет-нет, – торопливо возразила она. – Лучше мне его не видеть. – Глаза Меритамен наполнились слезами. – Он готов был отдать за тебя жизнь, Пирра, – печально произнесла египтянка. – Повезло тебе, что у тебя есть такой мужчина. «Гилас не мой мужчина, – мысленно возразила Пирра. – А будет он моим или нет, не знаю». У нее над головой Эхо сидела на ветке, открыв клюв и раскинув крылья, чтобы немного охладиться. Соколиха глядела на девочку, но вниз не слетала. Наверное, еще не привыкла к новой манжете. Подошел Гилас и сел рядом с Пиррой, положив руки на колени. С волосами, перевязанными скрученным в жгут пучком травы, он стал больше похож на себя прежнего. Пирре хотелось, чтобы Гилас обнял ее, но мальчик не двигался с места. А проявить инициативу ей не позволяла гордость, ведь Гиласа явно что-то сдерживает. Раньше Пирра думала, что причина в ее шраме, но теперь убедилась: это не так. Дело в чем-то другом. Узнать бы только в чем. Пирра спросила, нашел ли Гилас Разбойницу. Мальчик ответил, что нашел, а потом рассказал о встрече с Кемом. Но по лицу Гиласа Пирра догадалась, что у него плохие новости. – Ренси сегодня передали, что корабль Воронов видели ниже по течению Реки, – проговорил Гилас. – Они не плывут, а прямо-таки летят. На веслах сорок гребцов, а течение становится все быстрее. Через несколько дней Вороны выйдут в Море. – Ну что ж, тогда они не подкараулят нас, когда поплывем на север. – Их к тому времени и след простынет, – с горечью ответил Гилас. – Теламону не терпится добраться до Микен. Ведь он у нас герой, вернул кинжал Короносов! – Гилас с угрюмым видом то сжимал, то разжимал кулаки. – Пирра, я кинжал в руке держал! А теперь он у них, и придется все начинать сначала! Девочка посмотрела на уаджет у него на шее, взглянула на ту самую вмятину от наконечника. Перед глазами встала картина: вот Гилас выходит из-за пальмы, подставляя грудь под стрелу Теламона. Ради Пирры. – Жалеешь, что бросил Теламону кинжал? – тихо спросила она. – Скажешь тоже! Он бы тебя убил! Но мы опять вернулись к тому, с чего начали, – и в который раз! Мне иногда кажется, что я так и буду скитаться всю жизнь – в Ликонию не вернусь, Исси не найду… Пирра молчала. Ликония для нее – всего лишь название, Исси – просто имя. А Гилас говорит о месте, где прошло его детство, и сестре, которая была рядом с ним намного дольше, чем Пирра. – Тяжелее всего гадать, что стало с Исси, – тихо продолжил Гилас. – Мне эти мысли покоя не дают. А вдруг я так и не узнаю, где она и что с ней? Пирра молчала. Она понимала – словами Гиласа не утешить. Вот полосатый зимородок сел на валун с рыбой в клюве, потом принялся молотить ее о камень, а когда добыча обмякла, заглотил ее. Пирра произнесла: – Мы с тобой не зря старались, Гилас. Не приплыви мы в Египет, дух Усеррефа был бы обречен, а Небетку пришлось бы целую вечность жить без брата. – Девочка сглотнула ком в горле. – Пока ты ходил в пустыню, мне приснился сон. Я видела Усеррефа и Небетку в Месте Тростника. Оба здоровы, а как они счастливы! Ты поменял свитки, и Заклинания подействовали. Усерреф уже на месте, и Небетку скоро его разыщет. Пирра быстро заморгала и повторила заклинание, которому ее научил Ренси: «Я сбросил свои погребальные пелена и переродился подобно лотосу. Передо мной распахнулись небесные двери. Я полетел к свету, будто сокол, и мой дух обрел свободу». – Покойся с миром, Усерреф, – прибавила Пирра на акийском. – Покуда Река не потечет в другую сторону, а во́роны не станут белыми. Покойся с миром. 32 На следующий день они покинули Па-Собек и отправились на север. Оказалось, что лодка, на которую их посадила Меритамен, принадлежит Итинебу. Хеб завершился, вода быстро прибывала; целитель и его братья собрались домой и только рады были взять на борт Гиласа, Пирру и Разбойницу, ведь Меритамен заплатила им так щедро, что в деревню они вернутся богатыми людьми. У Гиласа гора с плеч свалилась. Значит, у них останется кефтийский золотой браслет Пирры и в обмен на него можно будет доплыть до Акии. К тому же не пришлось уговаривать команду незнакомых египтян пустить на лодку львицу. – Надо только кормить ее посытнее, – сказал Гилас Пирре. – Тогда она не тронет скот. – А еще кошек, собак и маленьких детей, – сухо прибавила девочка. Течение набирало силу, и они быстро продвигались вперед. Гилас смотрел на проплывающие мимо берега, и ему чудилось, что Египет ускользает и остается позади, будто яркий, разноцветный сон или роспись на стене гробницы: проходишь мимо, освещаешь ее факелом, а потом она погружается обратно во тьму. Вот они проплыли мимо песчаной отмели. Там нежились на Солнце крокодилы. Гилас сразу подумал об Алекто. Пирра, должно быть, тоже. Когда она взглянула на Гиласа, на ее лицо будто набежала тень. – Похоже, смерть Алекто – моих рук дело. – При чем здесь ты? – Я попросила Небетку написать для меня заклинание, несущее погибель тому, кто его носит. Небетку начертил знаки красными чернилами, а я слепила из воска маленького крокодильчика. Я завернула его в папирус и положила свиток в мешочек. А когда мы плыли на лодке, я обманом вынудила Алекто забрать у меня свиток. – Но ты ведь и сама рисковала! Когда лодка начала тонуть, почему ты не сказала Алекто, что причина в папирусе? Она бы выкинула его за борт, и тебе бы не грозила опасность. Пирра отвернулась к Реке: – Потому что я поклялась отомстить за Усеррефа. Гилас молча глядел на нее. В ястребином профиле Пирры он увидел силу ее матери, Верховной жрицы Кефтиу. – Теламон мог спасти Алекто, – продолжила Пирра. – Но он пожертвовал ею, боясь упустить тебя. И все же крокодилов приманило мое заклинание. Гилас поглядел на Пирру с уважением. Кем прав. Такую девчонку, как она, еще поискать. Около полуночи Гиласа вдруг разбудил шум на берегу. Разбойница куда-то убежала. Пирра тоже проснулась. Как и он, девочка сразу схватилась за нож. Вместе они вслушивались в бой барабанов, крики и лязг оружия. Все эти звуки доносились из большой деревни неподалеку от того места, где Итинеб с братьями причалили на ночь. В свете факелов люди скакали и размахивали оружием над головой. – Нет, они не сражаются, – заметила Пирра. – По-моему, они отгоняют какую-то опасность. – Взгляни на Луну, – вполголоса произнес Гилас. Он первый раз видел, чтобы ночное светило окрашивалось в такой странный тускло-красный оттенок. Тут лодка покачнулась: на борт запрыгнул Итинеб. – Демоны напали на Луну, – тихонько пояснил он. – Жители деревни их прогоняют. Смотрите, у них получилось! Краешек Луны засеребрился. – Кровавая Луна означает, что скоро быть войне, – прибавил Итинеб. – Я говорил с деревенской знахаркой. Слава богам, она сказала, что Египту ничто не грозит. Биться будут далеко, на севере. Гилас и Пирра переглянулись. – В Акии, – хором произнесли они. Итинеб поправил культей парик. – Я попросил знахарку прочесть лунные знаки. Она сказала вот что: «На Землю Северного Ветра пришла большая беда. В реках течет кровь, но люди все равно из них пьют, а чернокрылый враг отбрасывает длинную тень…» – Это про Воронов, – заметила Пирра. Гилас представил, как Акию сжимает огромный бронзовый кулак. Кинжал у Воронов, а значит, они неуязвимы. Одними Микенами и Ликонией завоеватели не ограничатся. Придут и в Аркадию, и в Мессению, а ведь там скрывается Исси. Вороны захотят властвовать надо всем. Перед рассветом Гилас сидел на носу лодки вместе с Пиррой и смотрел, как течет темная Река. Разбойница устроилась между ними. Гилас чесал одно мохнатое ухо, Пирра другое. Гилас хотел коснуться ее пальцев, но не решился. Заметив его жест, Пирра сложила руки на коленях. – Я так и не поблагодарила тебя за то, что ты для меня сделал, – через некоторое время сказала она. – Сам вышел к Теламону… Гилас поерзал и неопределенно хмыкнул. Не нужны ему никакие благодарности! Разбойница потерлась мордой о его голень, прося, чтобы он продолжал ее гладить. А когда и это не помогло, львица положила голову ему на колено и уставилась на мальчика серебристыми от лунного света глазами.