«Главное – не плескаться слишком сильно», – подумала Пирра. Иначе крокодилы быстро сплывутся. Она постаралась выкинуть из головы страшную картину, увиденную на середине Реки. Надолго ли крокодилам хватит Алекто? Скоро они приплывут за Пиррой. Казалось, грудь вот-вот лопнет. Девочке нужен воздух. Тут ее нога угодила в слой ила. Вот увязли обе ноги. Пирра забилась изо всех сил – и стрелой вылетела на поверхность. Отдуваясь и отплевываясь, она мельком глянула на камыши. Но Гиласа не видно. А Вороны на корабле больше не обстреливают из луков берег. Навалившись на весла, они уплывают прочь. И тут Пирра поняла почему. С седловины спускаются темные фигуры, и все стреляют по Воронам. Кожа у этих лучников такая же черная, как у Кема. А вот и он! Кем выпускает стрелу за стрелой вместе с остальными воинами. «Так и меня подстрелят», – подумала Пирра. Из горла сам собой вырвался истерический смешок. Сбежать от Теламона, спастись от крокодилов, чтобы теперь ее случайно прикончил друг! Стрелы свистели над головой. Пирра приложила все силы, чтобы скорее выбраться на берег. А Теламон все кричал воинам, чтобы гребли быстрее. В ушах у Пирры по-прежнему шумело. Вот сбежались воины Хати-аа, охранявшие Дома Вечности. При виде их Кем вместе с остальными лучниками скрылся на другой стороне седловины. Вот Теламон победно вскинул над головой кинжал Короносов. А черный корабль скользил вниз по течению. Нос судна рассекал воду, алую от крови его родной тети Алекто. И вдруг появился Гилас. Целый и невредимый, он зашел в воду, добрался до Пирры и подхватил ее. Оба стояли насквозь мокрые, смеялись и плакали. Гилас прижимал к себе Пирру так сильно, что она едва не задохнулась. – Теламон же попал в тебя! – наконец выговорила она. – Я своими глазами видела! – Меня спас уаджет. – Уаджет? Обернувшись, Пирра взглянула на красную воду и мелькнувший в ней чешуйчатый зеленый хвост. – Так вот почему Усерреф хотел, чтобы ты оставил амулет себе, – дрогнувшим голосом произнесла девочка. – Усерреф спас тебе жизнь. И теперь я отомстила за его смерть. Гилас не слушал: он пытался разрезать веревку на руках Пирры наконечником стрелы Теламона, но задача оказалась нелегкой. Мальчик бормотал себе под нос что-то невнятное и время от времени касался рук и лица Пирры, будто хотел лишний раз убедиться, что она жива. Крокодила никто из них не заметил. Кем оказался прав: самый опасный зверь – тот, которого не видишь. Но в тот растянувшийся до бесконечности момент, когда Гилас и Пирра стояли на мелководье, а на них бросился гигантский ящер, кто-то прыгнул на него с берега. Пирра только успела заметить, как над головой пролетела золотистая молния. Это Разбойница ринулась в атаку. Львица и крокодил сцепились в смертельной схватке. Противники бились отчаянно, катались по дну, крокодил изгибался, пытаясь ухватить львицу зубами, но Разбойница не разжимала когтей и все глубже вонзала клыки ему в глотку. Крокодил огромен, но Разбойница сильнее, ведь она больше не детеныш. Теперь Разбойница – взрослая львица, которая наконец-то это поняла. Не разжимая челюсти, Разбойница поднялась на задние лапы, тряхнула зажатое в зубах чудище так, что у него треснул позвоночник, и швырнула безжизненное тело в грязь. Потом Разбойница повернулась к Гиласу и Пирре: морда в крови, золотистые глаза сверкают. Вскинув голову к небу, львица издала свой первый победный рев. Некоторое время спустя их нашли люди Хати-аа. Воины застыли, с благоговением взирая на двух варваров. Чтобы защитить их, великие боги Египта Херу и Сехмет прислали своих священных существ: у темноглазой девочки на плече сидит сокол, а мальчика с волосами цвета Солнца охраняет огромная львица. 31 Чернокожие лучники скрылись в пустыне, люди Хати-аа вернулись в Па-Собек, и на Западном Берегу воцарились мир и покой. Ренси отвел Гиласа и Пирру в мастерскую Небетку. Там Гилас рассказал умирающему, как положил в гроб Усеррефа Заклинания для Выхода в День. В подтверждение своих слов Гилас описал, как выглядел Спеленатый, и Небетку окончательно убедился, что варвар исполнил обещание. Потом Берениб заставила Гиласа и Пирру принять ванну, до отвала накормила их фасолевой кашей и пирожками с финиками, принесла гранатового вина, а потом они легли отдохнуть и проспали до конца дня. Проснулся Гилас около полуночи. Пирра все еще тихо посапывала, но мальчик понимал, что больше не уснет. Он решил сходить в пустыню и поискать Разбойницу. Радость оттого, что они с Пиррой выжили, улеглась. Пока Гилас пробирался через ущелье, пережитые за день потрясения дали о себе знать, и мальчика охватило уныние. Перед глазами так и стоял Теламон, размахивавший кинжалом Короносов, и бурлящая кровавая вода. Кинжал у Воронов. А Гилас вдали от родной Акии, вдобавок опять придется начинать все сначала. Но больше всего Гиласа тревожило видение. Таких мощных и ясных у него еще не бывало. Одурманенный, Гилас стоял столбом на открытом месте, и Теламону не составило труда в него попасть. Что, если из-за очередного видения Гилас подвергнет опасности не себя, а Разбойницу или Пирру? Львицу мальчик так и не нашел: она отыскала его. Как и все львы, Разбойница бесшумно вышла из темноты. Прыгнув на Гиласа, она положила ему на плечи огромные лапы, потерлась пушистой щекой о его лицо и заурчала, рассказывая на львином языке про свою удачную охоту. На душе у Гиласа стало немножко легче. Он порадовался, что Разбойница наконец осознала: теперь она не малышка, а сильная львица. Вдруг Разбойница с оживленным «уфф» нырнула обратно в темноту. Кто-то вскрикнул, и Гилас разглядел темную фигуру. Приветствия львицы оказались такими бурными, что парень едва устоял на ногах. Наконец улыбающийся от уха до уха Кем оттолкнул Разбойницу. – Пирра говорит, что видела среди лучников на горном гребне тебя, – произнес Гилас. Тут улыбка Кема стала еще шире. Его короткие волосы покрыты красной охрой, шрамы на щеках подкрашены желтым. На плече у Кема большой лук, вокруг висков обмотана запасная тетива. В кулаке он сжимает топор в форме полумесяца, раньше принадлежавший египетскому воину. – Ну что ж, друг, теперь тебя больше никто не назовет трусом, – заметил Гилас, глядя на топор. Кем рассмеялся: – Я его украл на конюшне. Все стражники ушли на холм охранять гробницы. – Кем помолчал. – Когда прогнали Воронов, пришлось удирать со всех ног. Еще не хватало, чтобы люди Хати-аа нас заметили. – Ты пришел на помощь как раз вовремя. Спасибо. Кем лишь отмахнулся. – Но почему ты забрался так далеко от дома? Мог бы найти патруль на границе и не заходить вглубь Египта. Ты очень рисковал. Кем пожал плечами: – Подумал – вдруг вам помощь понадобится? Я же у вас в долгу. – Теперь мы в расчете. Кстати, Пирра тебе очень благодарна. Она просит прощения за то, что сомневалась в тебе. Похоже, Кем был рад это слышать. – Она у тебя храбрая, – заметил он, роя ногой песок. – Таких мало. В моей стране за нее отдали бы много коров. – Мне так ей и передать? Кем рассмеялся: – Не советую! Повинуясь порыву, Гилас снял с шеи львиный коготь и протянул амулет Кему: – Возьми, это тебе. Кем пришел в восторг: – Это лучший подарок! Знаешь, как меня зовут по-настоящему? – Кем издал причудливый цокающий звук. – Это означает «лев»! – Вот и хорошо, – улыбнулся Гилас. Кем обернулся. В темноте на корточках сидели несколько высоких молодых чернокожих воинов. Они с благоговением смотрели на Гиласа и Разбойницу. – Мы спрятали наши каноэ далеко отсюда. Никто не знает, что мы здесь, даже мой отец. – Значит, ты его нашел? Кем с гордостью кивнул. Гиласа невольно охватила зависть. Как и всегда при мысли о собственном отце, мальчик почувствовал знакомый стыд. Он не помнил отца, но этот человек умер трусом. – Гилас, отец много лет не знал, где я, но не терял надежды. И ты не теряй, – посоветовал Кем. – Ты встретишься с сестрой. Гилас не ответил. Разбойница прижалась к нему, и мальчик запустил пальцы в ее густую жесткую шерсть. Кинжал у Воронов, Акия далеко, на самом краю света… Гилас устал жить надеждой. Когда он вернулся на Западный Берег, Луна уже опустилась за горизонт. Мальчик думал, что обе деревни спят, но перед мастерской Небетку раскачивались и завывали плакальщики, а Ренси и Херихор стояли рядом и плакали. – Он умер недавно, – сказала Пирра. – Но я не буду по нему горевать. Небетку сказал мне, что для него умереть – все равно что поправиться. Наконец рассвело. День битвы на Реке прошел. Над деревнями разносился аромат пекущегося хлеба. Коровы мычали, какая-то женщина звала детей. Над камышами проносились крыланы. Вода в Реке стремительно поднималась. Вот она уже подошла к финиковым пальмам, за которыми вчера прятался Гилас. Эхо расположилась на тамарисковом дереве подальше от воды. Пирра сидела под ним и наблюдала за черными рыбешками, сновавшими на мелководье. А ведь еще вчера на этом месте была только пыльная земля. – Усерреф, – вслух произнесла Пирра. Она повторила его имя снова, потом еще раз и еще, ведь Усерреф говорил ей: если почаще произносить имена умерших, это поможет им жить вечно. Вчера Пирру глубоко потрясла схватка с Воронами и страшная смерть Алекто. Но она все-таки заснула, и ей приснился Усерреф. Он наслаждался покоем в Месте Тростника. Пирре сразу стало легче. А еще она рада была смыть с лица всю краску и переодеться в простую тунику до колена. Берениб не смутило то, в каком плачевном состоянии Пирра вернула великолепные одежды. Жену Ренси больше беспокоило, что Пирра испачкалась – надо скорее ее вымыть! Херихор и Ренси только что приходили с ней поговорить. Разливу Реки предшествовали добрые предзнаменования, и у Херихора гора с плеч свалилась. На радостях он подарил Пирре красивую кожаную манжету. Ренси сказал, что она должна быть польщена: Херихор редко дарит подарки живым.