— Нет. Их казнили, как шпионов, в сорок третьем году. Я до сих пор не знаю, как мама пережила все это. С тех пор у нее появилась привычка — она разговаривала сама с собой по-китайски перед сном. Может, так мама хотела сохранить память о своих родителях? Она все время хотела вернуться назад в Китай, туда, где они жили и умерли. — И это ей удалось? — Да, десять лет назад. И она взяла меня с собой. — Джо улыбнулась. — Я как раз развелась и получила диплом университета Тафта. У меня оставалось полтора месяца перед началом работы в Госдепе. Мама организовала все сама в полной тайне от меня. Мы провели в Китае почти три недели. — Наверно это было чудесно? — Еще лучше. Я увидела Китай не нынешним — серым, пыльным, с мрачными людьми, а глазами мамы, таким, каким он был в годы ее детства. Она помнила все до мельчайших деталей, Дик. Места, где жила, историю страны, людей, которых знала. — О’кей, Дик, хватит обо мне. Теперь ваша очередь рассказывать о себе и о том, как вы с вашей сногсшибательной косичкой появились у генерала Крокера. Мы выпили три чайника зеленого чая, шесть бутылок пива и съели дюжину порций китайских закусок и лапши, пока рассказывали друг другу о своей жизни. Я убедился в том, что мое первое впечатление о Джоан было верным — она настоящий агент, готовый идти до конца. Джо обладала великолепной подготовкой. Кроме диплома престижного университета, она свободно владела тремя языками, закончила снайперскую школу и специальные курсы вождения автомобилей в опасных ситуациях, прошла подготовку со спецгруппой ФБР по освобождению заложников и занималась в специальном семинаре подготовки руководящих работников Госдепа. Незаметно мы перешли к событиям в Руанде. Я задал ей во многом риторический вопрос: — Основную трудность для вас представлял психологический аспект операции, не так ли? Она положила палочки на тарелку, протянула руку через стол и хлопнула меня по руке: — Вы второй человек, задавший мне этот вопрос. И вы абсолютно правы. Я поинтересовался, кто же первый. — Тони Блауэр. Канадский инструктор рукопашного боя. Я занималась у него два года назад в Монреале вместе с двумя другими агентами нашей службы. Тони — один из тех, кто считает что хорошее владение техникой рукопашной схватки может дать вам определенное преимущество перед противником. Но истинного совершенства и неуязвимости вы добьетесь лишь тогда, когда полностью овладеете своим собственным внутренним миром и будете психологически готовы к действиям в любой ситуации. Говоря откровенно, Дик, моя работа отличается от вашей. Вы, «Морские котики», учитесь уничтожать и убивать. Мы же учимся защищать. Наша основная задача — сохранить невредимыми тех, кого мы охраняем. — И как же он вас готовил? — Гонял до седьмого пота, приучая правильно оценивать окружающую обстановку. Он все время проводил практические занятия, используя реальные ситуации. Мы шли по улицам города, и он требовал, чтобы мы показали, как поступим в случае, если, скажем, трое преступников нападут на нас. Что мы сделаем, когда охраняемое лицо попытаются сбить машиной? Наши действия в случае нападения в лифте? Как я буду защищаться? Моя реакция на действия противника? Что я сделаю для защиты охраняемых мной людей? Он все время держал нас в напряжении и полной боевой готовности, не давая расслабиться ни на минуту. — Она допила чай и продолжила: — Таких наставников немного. Поэтому, когда мы ехали по дороге в Бужумбуру, я все время проигрывала в уме различные ситуации. Что если впереди засада? Что если водителя убьют? Что если у нападающих будут гранатометы? Что если…? Что если…? Когда все произошло, я уже не думала, что и как нужно делать, а просто действовала. Я была психологически готова к любой ситуации — физическая сторона дела не представляла труда. Она права. Вот почему я всегда настаиваю на проведении интенсивных тренировок. Необходимо довести свои навыки до полного автоматизма и поступать инстинктивно, исходя из сложившейся ситуации. Стрельба? Вы обязаны попадать в монету двумя выстрелами из двух в любом случае — стреляете ли вы на ходу, во время падения, свисая с автомобиля или вертолета и т. д. Парашют не сработал, когда вы покинули самолет на высоте 25 тысяч футов? Вы должны немедленно что-то предпринять, а не думать о том, что нужно сделать — иначе превратитесь в, скажем, хладный труп, а ваша миссия будет провалена. В идеале вы станете абсолютным оружием. Сольетесь в единое целое с любым оружием, не говоря уже о том, что вы в совершенстве овладеете своим телом и психологическим состоянием. Только тогда вам будет гарантирован успех в любом случае. Поговорив о жизни, мы приступили к последнему блюду — ребрышки под соусом из черных бобов и брокколи в устричном соусе — и договорились об организации связи. Джоан уже ознакомилась с большинством материалов, которые я принес председателю, и вполне изучила ситуацию. Когда мне нужно будет связаться с Крокером, я вызову ее по пейджеру. Через две минуты после этого она позвонит по указанному телефону, и мы договоримся о встрече. Если буду нужен я, то она позвонит мне домой и оставит сообщение от имени Люси Мемори — это имя ее матери. Я вызову ее по пейджеру, и мы повторим ту же процедуру, о которой я только что рассказал. Конечно, это довольно примитивно. Но простота — признак гениальности. Или, как говаривал Рой Генри Бем, капитан третьего ранга ВМС США и крестный отец «Морских котиков»: «Послушайте, задницы, и запомните, что прямая линия была, есть и будет кратчайшим расстоянием между пунктом А и пунктом Б». Капитан третьего ранга подразумевал, что чем сложнее план операции, тем больше шансов на ее провал. Поэтому, «вы должны делать все просто, глупцы». Пришло время уходить. Я вытащил бумажник, Джоан уже держала в руке банкноту в 20 долларов, чтобы оплатить половину счета. Я стал протестовать, так как получаю больше, но Джоанн настояла на своем. Или она оплачивает половину, или мы вообще больше никуда не пойдем. Я мгновенно согласился — иногда приходится уступать. В тот момент, когда я хотел позвать официанта, я заметил, что Джоан застыла. Я взглянул на отражавшую зал панель за ее спиной. И как будто оказался в «комнате смеха» с кривыми зеркалами, увидев то, чего не может быть, потому что этого не может быть никогда — толстого мужика небольшого роста в дешевом, паршиво сшитом костюме. Коротышка шлепал по проходу между столами в нашем направлении, со своим громадным пузом, вываливающимся из-под его брючного ремня. Рубашка на нем была измята и чем-то испачкана. Съехавший набок галстук измазан подливкой или соплями. В руке он сжимал сотовый телефон, точно такой же, с помощью которого я разобрал на части в Ливане некоего Вернера Лантонса. Этот мерзкий взяточник хотел воспользоваться своим сотовым телефоном в качестве средства связи, не подозревая о том, что я уже заложил в него взрывчатку. С тяжелым сопением новый посетитель свалился на стул, не дойдя до нас двух кабинок, и сразу же высосал все четыре стоявших на столе стакана воды. Дважды рыгнув, он вытер грязным платком вспотевшую шею. На улице было не очень жарко, но даже в отражении на зеркальной панели было видно, что его затылок блестел от пота. Затем я увидел то, от чего Джо Монтгомери остолбенела. Следом за Коротышкой шел высокий, больше 6 футов, китаец с длинным лицом и тонкими губами, одетый в дорогое кашемировое пальто-реглан. Чем-то неуловимо напоминавший грозного мандарина, он двигался с легкостью и уверенностью индейца, вступившего на тропу войны. Его шаги были бесшумны, как поступь призрака. По мере того, как он приближался, я начал четче различать его характерные черты: густые черные волосы, зачесанные назад и слегка поседевшие на висках; тонкие усы на худощавом жестком лице; темные, пронизывающие глаза. Реакция Джоан была вполне закономерна. Это был Ли Чаймен. Глава IX Меня поразила физическая сила, исходившая от него. Ли снял пальто, аккуратно сложил его подкладкой вверх, чтобы не помялось, и в этот момент у меня на голове зашевелились волосы. Даже в мутном отражении я заметил, что из внутреннего кармана пальто торчит краешек конверта из крафтовой бумаги. Его уголок был помечен оранжевой полосой. Что бы ни находилось в этом конверте, оно носило гриф «совершенно секретно» и не должно было попасть к Ли Чаймену. Ли сел, а свернутое пальто положил на банкетку рядом. Его лицо скрылось от меня за жирными плечами и бычьей шеей Коротышки. Но в последний момент Ли посмотрел в зеркало и перехватил мой взгляд. Инстинктивно я опустил глаза, но, твою мать, было уже поздно. Плохо, когда во время слежки вас обнаруживает противник. Но еще хуже, когда вы вступаете с ним в визуальный контакт и подтверждаете это каким-нибудь невольным жестом. Практический совет. Если вы следите за кем-нибудь и встретились глазами с объектом, не изменяйте своего поведения ни на йоту. Ни в коем случае не отводите взгляда, не отворачивайтесь, не наклоняйтесь. Если же вы это сделаете, то дадите понять противнику, что следите за ним и тем самым выдадите себя и провалите задание. Что же мне оставалось делать? Я должен был заранее представить подобную ситуацию и не глазеть на Ли Чаймена, когда тот входил в ресторан. Я должен был сказать себе: «О’кей. Если мы с ним скрестим взгляды, я не буду отводить глаз, а продолжу разговор со своей привлекательной спутницей. Ли Чаймен подумает, что я посмотрел на него потому, что был привлечен каким-то движением, отразившимся в зеркале, но затем, убедившись, что не происходит ничего из ряда вон выходящего, вернулся к своему разговору». Джо озабоченно взглянула на меня: — Что случилось? Произошло только то, что я свалял дурака. Иногда это происходит и с Воинами. — Я объясню вам позже, когда мы выйдем отсюда. Я попросил ее оценить обстановку в зале. Джоан обвела глазами зал, как будто искала официанта и сказала: — Толстяк поворачивается и смотрит в нашу сторону. — Она замолчала, вздернув подбородок, будто удивясь моей просьбе, и продолжила: — Сейчас он отвернулся и покачал головой. Я вполне мог представить себе разговор между этими типами. Ли Чаймен, наклонившись над столом, как истинный профессионал, всегда настороже: — Ну, ты его знаешь? Коротышка поворачивается, смотрит на меня. — Нет. Впервые вижу. И поверь мне, я его точно не знаю. Уж парня с такой внешностью, да еще с французской косичкой, я бы точно запомнил. Кстати, а бабенка рядом с ним ничего, а? Эй, вы там, не подумайте ничего лишнего! Это Коротышка говорит, а не я. При других обстоятельствах, я бы не упустил благоприятного момента. Но нам предстояла совместная работа, выполнение одного задания. И поэтому, разрешите мне познакомить вас с основным правилом поведения Воина. Если вы работаете с представителем противоположного пола, то у вас не может возникнуть никаких взаимоотношений с ним, кроме деловых. Если вы переступите эту грань, то миссия пойдет в тартарары, и все погибнет. Я уверен, хотя люблю девчонок не меньше, чем остальные нормальные мужики, что офицер или начальник, забравшийся в постель к подчиненной, не только позорит честь мундира, но и изменяет традициям Долга, Чести и Родины. Исключений не бывает. Вот почему я всегда придерживаюсь принципа абсолютного равноправия между мужчиной и женщиной. Делайте свое дело как положено, и я буду ценить и уважать вас. Если нет, то пошлю вас к чертовой матери и заброшу, куда Макар телят не гонял. Я всегда требовал такого отношения к себе и также относился к своим подчиненным. С гордостью могу сказать, что всегда поступал со всеми одинаково, — давайте повторим это все вместе хором, ну-ка — поступал, как с навозом! Но, хватит рассуждений о моих моральных принципах, давайте вернемся к нашему повествованию. По чистой случайности я оказался в нужном месте в нужное время и увидел то, чего не должен был видеть. Возможно, г-н Мэрфи решил хоть раз встать на мою сторону? Может быть, он не любит китайцев? Мне на это наплевать. Но я собирался воспользоваться тем, что случилось в своих интересах. Нужно было во что бы то ни стало выяснить личность Коротышки, который, по-видимому, передал Ли совершенно секретные документы. Опустив голову, чтобы никто в зале не мог прочитать по моим губам, я тихо прошептал: — У китайца секретные документы. — Поняла. Как будем действовать? Она заказала еще чашку чая и пиво, и мы сразу же расплатились, дав официанту хорошие чаевые — плохо, когда объекты наблюдения уходят, а вы все еще сидите и ждете счет. Затем мы быстро договорились о том, что предпримем для организации слежки. Джо припарковала машину почти у входа в ресторан. Я же смог найти место только в трех-четырех минутах ходьбы от него, в небольшом тупичке. Если бы мы все вместе покинули ресторан, то я просто не успел бы дойти до своего автомобиля, чтобы сесть на хвост их машины. Поэтому мы с Джо должны уйти раньше и ждать их на улице, сидя в своих автомобилях. Ну, а если бы они прервали свой ленч, а мы к тому времени не были готовы организовать наблюдение за ними? Для подобных случаев у «Морских котиков» существует специальный термин — «не судьба, или нас опять натянули». Как только им подали второе блюдо, мы с Джо встали из-за стола. Я помог ей надеть пальто, прикрыв собой от случайных взглядов, чтобы никто не заметил у нее пистолета под жакетом. Мы не торопясь последовали к выходу. Проходя мимо стола Ли, Джо на мгновение задержалась, сделав вид, что поправляет сумку на плече. Отлично. Это позволило мне хорошенько разглядеть его и посмотреть, что у них на столе. Ли оказался старше, чем мне показалось сначала. Ему было около пятидесяти лет. Он был стройный и подтянутый. Дорогой костюм великолепно облегал мускулистую фигуру. Он бросил на меня мимолетный взгляд, не прерывая разговора с соседом. У Ли был красивый низкий голос, но я не понял ни слова из того, что они говорили. Он и Коротышка трещали по-китайски, как пулеметы. Мы вышли из ресторана на улицу, отошли в сторону, чтобы нас нельзя было видеть, и остановились. Я посмотрел на Джо. — Что-нибудь поняли? — Пожалуй, нет. Он говорил на диалекте, которого я раньше никогда не слышала. — Совсем-совсем ничего? Она провела ладонью по лбу. — Ну, я, пожалуй, поняла пару слов. Что-то вроде «быстро», а затем «вернуть». А может и не «вернуть», а что-то еще. Я ведь знаю китайский не так хорошо, как мама. И не забудьте, что я говорю на несколько архаичном китайском языке тридцатых годов, а не на современном пекинском диалекте. Такова сермяжная правда жизни. В отличие от всех телевизионных фильмов, в которых супергерои, основываясь на информации из одного слова, голыми руками спасают прекрасную даму, уничтожают всех врагов, отстаивают демократию (все за час минус минут пятнадцать на коммерческую рекламу) — это была объективная реальность. И хотя я увидел в лицо злодея нашей маленькой мелодрамы, я не имел ни малейшего понятия о том, кто был его компаньон или что, черт возьми, происходит, кроме того, что наши секреты попали в руки противника. Сначала я хотел позвонить домой и вызвать ребят, но это было нереально — они находились более чем в часе езды от Вашингтона. Поэтому нам с Джо предстоит сделать все самим. Она сидела в зеленом «вольво» в 150 ярдах от входа в ресторан. Я — в своем фордовском пикапе на другой стороне улицы напротив нее. Она брала на себя Коротышку. Я — Ли. Мы поддерживали связь между собой по сотовым телефонам. Безопасно ли это? Нет. Но это все, чем мы располагали. Обычно вы не приглашаете женщину на ленч, чтобы познакомиться, захватив с собой защищенный телефон с шифратором. Мы сидели с включенными телефонами в машинах, моторы которых работали на холостом ходу. В машине Джо по радио передавали классическую музыку. Я свой приемник выключил и продумывал предстоящие действия. И тут, как это часто бывает в самый неподходящий момент, вмешался вездесущий г-н Мэрфи (я же говорил вам, что он всегда рядом). Сначала вырубился телефон Джоан — в моей трубке замолкла музыка. Я посмотрел через дорогу, пытаясь жестами привлечь ее внимание и выяснить, что случилось. Не замечая моих сигналов, она, сгорбившись за рулем, пыталась завести машину. Судя по ее поведению, «вольво» не собирался заводиться. И все, конечно, случилось в ту самую минуту, когда белый «кадиллак» с вашингтонскими именными номерами появился из-за угла и остановился у входа в ресторан. Правая передняя дверца лимузина открылась, и из нее вышел высокий, атлетически сложенный парень в двубортном костюме от Армани. Держа сотовый телефон в левой руке, он оглядел улицу и, решив, что все выгладит спокойно, открыл правую заднюю дверцу. В то же мгновение из двери ресторана «Хунань», бесшумно, не хуже агентов секретной службы появились Ли Чаймен и Коротышка. Они быстро сели в машину. Парень в костюме от Армани захлопнул за ними дверцу, нырнул на сиденье радом с водителем, и «кадиллак», резко набрав скорость, исчез за углом. Я рванул с места, нажав пару раз на клаксон и помахав рукой Джоан, чтобы она поторопилась. Она бежала в мою сторону, как спринтер, что-то шепча про себя. По ее губам я понял, что она высказывала свое мнение о «вольво». Я набрал скорость миль 15 в час, когда она вскочила в кабину. — Клянусь, что я вернусь к этому торговцу автомобилями и потребую заменить зеленую дрянь на американскую машину. Проклятые европейские гробы меня просто достали! Я недавно делился с вами своим мнением об уличном движении в Вашингтоне. Если вы не заметили его или не совсем помните, то повторю — уличное движение в Вашингтоне характеризуется одним словом «кошмар», хотя и это слишком мягко сказано. Но на этот раз «кошмар» сыграл мне на руку. Я поехал в направлении, в котором исчез лимузин. К своей радости я вскоре обнаружил, что он застрял в пробке около станции метро «Кортхаус». Я пересек бульвар поперек, протиснулся между полицейским автомобилем и цементовозом, нырнул в переулок и свернул на улицу, параллельную бульвару. Проехав немного по ней, я выехал опять на бульвар. Пробка так и не рассосалась. Буквально распихивая машины, я повторил тот же маневр. Пикап хорош тем, что у него большие бамперы, похожие на клыки, и выдающийся вперед массивный, как у тягача, мотор. Немногие водители жаждут столкнуться с этаким монстром и поэтому, я бы сказал, «охотно» уступают дорогу.