— Не знаю, — пожала плечами Настя. — Мама взяла, наверное. Сережа не успел пообедать. Настя быстро сварила пельменей, поставила перед ним тарелку и отправилась к соседке Елене Анатольевне. Леночке, как звала ее мама. Ира тоже звала соседку Леночкой. Леночкин участок всегда поражал ухоженностью. Это было особенно удивительно, поскольку времени над своими грядками и клумбами соседка проводила не больше остальных. «Я их люблю», — показывая на цветы и кустарники, объясняла она Ире. Тетя тоже любила цветы, но у нее они почему-то вырастали чахлыми, невзрачными. — Ой, Настя! — заметив ее, заспешила навстречу соседка. — Переполошила я вас. Все в порядке дома? — Вроде бы да, — сказала Настя. — Неужели вправду померещилось? — Женщина посмотрела на соседский дом. — Я ночью участковому позвонила, он быстро прибежал. Мы с ним двери подергали, заперты. А чтобы кто-то выбегал, я не видела. Не надо было родителям твоим звонить. — Ну что вы, Елена Анатольевна, — не согласилась Настя. — Спасибо вам. А где вы огонек видели? — В третьем окне, — уверенно сказала соседка и показала на окно второго этажа. — Мне не спалось, я пошла на кухню выпить корвалол, смотрю, а в вашем доме в окне огонек. Может, где-то далеко гроза была, и это был отблеск? — Может быть, — с сомнением кивнула Настя. — А что же тогда? — Вот и мне интересно. От соседки Настя вернулась, не выходя на дорогу. Перелезла через невысокий забор, как когда-то в детстве. Зря, намочила об траву джинсы. — Ну что? — Сережа у нее умница, вымыл за собой посуду, Настя чмокнула его в лоб. — Леночка заметила огонек в Ирином окне. В Ириной рабочей комнате. Допускает, что это мог быть отблеск от молнии. Настя начала подниматься по лестнице на второй этаж, но муж ее обогнал, в комнату тетки зашел первым. Комнат Иры было две. Спальня, в которой стояла широкая кровать, платяные шкафы и комод, и еще одна, с компьютерным столом и книжными шкафами. Эту Ира называла «мое рабочее пространство». Елена Анатольевна видела непонятный огонек в окне «рабочего пространства». На столе лежали неровной горкой исписанные бумаги — одной тетке понятные заметки, номера телефонов, начатые и брошенные рисунки смешных человечков. По образованию Ира была историком, одно время работала в музее, а в последние годы писала статьи и как-то их публиковала. Однажды тетку даже пригласили на радио, и Настя потом несколько раз слушала часовую передачу, искренне гордясь родственницей. Сережа принялся выдвигать ящики стола, перебирать исписанные бумаги, а потом тяжело вздохнул. Он, как и Настя, понятия не имел, пропало ли что-то из комнаты Иры или нет. — Останемся на ночь? — снова вздохнул Сережа. Настя кивнула — останемся. Муж нахмурился, подумал. — Машину нужно куда-нибудь отогнать. Настя кивнула — машину нужно отогнать. Чтобы ночной гость, если снова появится, думал, что в доме никого нет. — К Парфеновым, — решила Настя. Соседи Парфеновы второе лето жили в Болгарии. Они оставляли Ире ключи от дома. Где искать ключи, Настя не знала, но ворота у Парфеновых не запирались, и этого было достаточно. — Схожу в магазин, — Настя посмотрела за окно, дождя пока не было. Это лето отличалось от всех предыдущих, дождь лил непрерывно. По дороге к магазину Настя никого не встретила, дачники предпочитали не покидать город. Пока Илюша спал, Алина повозилась с цветами у забора. Правда, на этот раз занятие, которое всегда ей нравилось, никакого удовольствия не доставило. Потом поиграла с сыном на ковре в доме, поскольку участок сильно походил на болото. Потом, просто чтобы убить время, посадила Илюшу в коляску и отправилась в магазин. Впереди заметила соседку Настю Берестову. То есть Берестовы — девичья фамилия Настиной мамы и Ирины Леонидовны, а какая фамилия у Насти, Алина не знала. Хотела покричать, но Настя была далеко и шла быстро, Алина с коляской ее не догнала бы. — Ду! — Илюша потянулся к незнакомому красному цветку, выросшему у края дороги. — Цветочек, — объяснила Алина. — Красивый, правда? Цветочки рвать нельзя, пусть растут. Возьми лучше машинку. Она сунула ребенку маленькую пластмассовую машинку. Илюша потряс игрушкой, бросил на землю. Алина подобрала и снова сунула малышу. В магазине, кроме Насти и продавщицы Маши, никого не оказалось. Алина вынула сына из коляски, пустила походить по полу. — Как ты вырос! — подхватила ребенка Настя. — Какой большой Илюша! Совсем взрослый! — Надолго приехала? — спросила Алина. С Настей ей было бы повеселее, по крайней мере, было бы с кем словом перекинуться. А то одни старики рядом. — Нет, — сказала Настя. — Сережа работает, ему тяжело из Москвы ездить. — Жалко. — Настя, — влезла в разговор Маша. — Неизвестно, кто?.. — Нет, — быстро ответила Настя. — Кто, кто! — возмутилась Алина. — Ясно, что какой-нибудь бандит! Сейчас как раз из тюрем выходят, кого в девяностые посадили. — Ирина Леонидовна такая хорошая была! — Маша по-старушечьи сложила ладошки под подбородком и вздохнула. — Хорошая, — подтвердила Алина. — Дай мне молоко и сосиски! Сосисками питаться нельзя, Алина знала, но очень уж не хочется для себя готовить. — Я, когда в последний раз ее видела… — Маша полезла в холодильник, достала связку сосисок. — Она у меня спрашивала, как в больницу пройти. — В какую больницу? — насторожилась Настя. Ира никогда не жаловалась на здоровье. — Здесь одна больница, — поморщилась Алина. Она не любила пустых вопросов. — А зачем ей больница, не сказала? — Настя перегнулась через прилавок. — Кого-то хотела навестить. А кого, не знаю. Это знала Алина. Только не могла никому рассказать. — У меня есть знакомая медсестра, — сказала Алина. — В больнице работает. Оля Сидоркина. Знаешь ее? — повернулась она к Маше. Маша покачала головой. Поселок большой, почти как район Москвы. Всех знать невозможно. — Позвоню сейчас Ольке, — решила Алина. Как хорошо было бы, если бы она ничего не знала! Телефон не ответил. Алина набрала номер еще несколько раз и пообещала Насте, что обязательно дозвонится. Когда уходили с Настей из магазина, туда заглянула компания из трех молодых парней. Машка заулыбалась, заговорила с ними, с Алиной и Настей даже не попрощалась. Алина ее понимала. Сама когда-то, стоя за этим же прилавком, на дачников мужского пола поглядывала с надеждой. Правда, прилавок тогда был другой, деревянный. Сейчас в магазине все сделано как в Москве, из пластика. Славу она приметила не сразу. Невысокий парень приезжал на велосипеде и не оставлял его, как другие, у крыльца, а затаскивал внутрь, чем Алину порядком раздражал. В огороженном поселке велосипеды с улиц не крали. Это потом она узнала, что у Славы просто такой характер. Не бросай грабли на участке, говорил он Алине, и она послушно уносила грабли в сарай, точно зная, что их сельхозинструмент никому не нужен. Даром начнет навязывать соседям — не возьмут. Однажды он подарил ей ветку сирени. Алина уже тогда понимала, что подарил просто так. Сорвал зачем-то, а потом не знал, куда ее деть. Она зарылась лицом в ароматную влажную гроздь, вдыхала изумительный запах и смотрела на Славу со щенячьей благодарностью. По крайней мере, надеялась, что щенячья благодарность у нее хорошо получилась. Ветку она выбросила по дороге домой. Не тащить же ее в дом, если своей сирени вдоль забора полно. Через месяц Слава зашел в магазин хмурый и задумчивый. В тот раз он был без велосипеда, рассеянно осмотрел прилавки и задержал взгляд на бутылках с пивом. — Неприятности? — участливо спросила Алина. Больше никого в магазине не было, иначе она не полезла бы с такими вопросами. — Заметно? — усмехнулся он. — Нет, — твердо сказала Алина. — Не заметно. Но я заметила. Ему хотелось с кем-то поговорить. Теперь она знала, что неприятности Слава не любит переживать один. Его надо успокаивать, в него надо вселять уверенность. Характер такой.