Впрочем, она знала и другое. В серьезных случаях Слава действует решительно. Тогда у них в фирме проходила реорганизация, и Слава боялся, что ему не дадут должность, которую он хотел получить. Отсутствие должности он воспринимал как смертельное унижение. — Господи, какая ерунда! — искренне говорила продавщица Алина. — Тебя обязательно повысят! Вот увидишь! А если нет, то и черт с ними. Напиши резюме, и получишь полсотни предложений! Она все говорила правильно. Слава стоял, облокотившись о прилавок, и она знала, что уходить ему не хочется. Он ушел, когда в магазине появилась старушка-покупательница. Этот разговор ничего не значил, но Алина потом вспоминала, как Славе не хотелось от нее уходить, и воспоминание было приятным. А сам он после этого казался ей очень близким. Другом. Тогда она не надеялась, что Слава на ней женится. Она даже не думала об этом. Все изменилось, когда произошло то, о чем они с мужем никогда не говорили. Алина с Настей еще поболтали, стоя на дороге у своих, расположенных напротив друг друга, участков. Потом Илюша закапризничал, и Алина пошла домой, пообещав Насте, что обязательно свяжется с медсестрой Олей. С мокрых кустов на шею капнула вода, стало холодно, противно. Алина включила обогреватель, села на пол, чувствуя поток теплого воздуха. — Сейчас искупаемся и баиньки, — сказала она Илюше. — Я буду читать тебе сказку. Хорошо? По подоконнику опять застучал дождь. В такую погоду хорошо и уютно сидеть дома. Плохо только, что хорошо и уютно ей не бывает, когда Слава не приезжает даже в выходные. Она знала — муж никогда ее не бросит. Не бросит потому, что она сумела стать его опорой в жизни, и он хорошо это понимает. А еще потому, что их накрепко связало то, о чем они старались не помнить. Слава ее не бросит. Все образуется. Они вместе вырастят Илюшу, и сын никогда не будет представлять, что такое нищета. Нужно только не забывать, что она обязана быть сильной. Виктор Федорович не ожидал, что сможет на какое-то время забыть, что Ирины больше нет, но это ему удалось. Генерального директора фирмы ночью увезли на «Скорой» с тяжелым сердечным приступом. Виктор Федорович сначала долго успокаивал жену генерального, позвонившую, когда он только отпирал свой кабинет, а потом ему пришлось заниматься текучкой, от которой генеральный его давно уже освободил. По ходу дела приходилось во многом разбираться, и к вечеру он почувствовал, что с непривычки сильно устал. Хотелось домой, поужинать в тишине, выпить сто грамм водки и забыться до утра, но он все-таки позвонил сыну. Он не разговаривал со Славой несколько дней, и это нарушало их сложившееся течение жизни. — У вас все нормально? — спросил Виктор Федорович. — Как Илюшка? — Я на даче не был, — неохотно признался Слава. — Почему? — удивился Виктор Федорович. Сын начал объяснять, как сильно был занят в выходные, но они оба понимали, что он несет первое, что пришло в голову. В прошлые выходные участковый с двумя мужчинами в штатском пытались их расспрашивать. Как и всех остальных соседей. Сказать, что при этом им сильно докучали, было бы большим преувеличением, но все равно расспросы были неприятны. Правда, Виктор Федорович не ожидал, что общение с полицией настолько неприятно Славе, что он решит не навестить жену и ребенка. — Ладно, я сейчас туда съезжу, — перебил Виктор Федорович. Сын сейчас раздражал его настолько, что Виктору Федоровичу хотелось поскорее свернуть разговор. — У них все нормально, пап, — заверил Слава. — Я с Алиной разговаривал полчаса назад. — Я поеду, — поморщился Виктор Федорович и, не прощаясь, прервал вызов. Сын часто его раздражал, и Виктор Федорович обычно чувствовал себя виноватым за это раздражение. Парень остался без матери в подростковом возрасте, такое не может пройти без последствий. Разболелась голова. Неплохо было бы померить давление, но он просто проглотил таблетку анальгина, попрощался с секретаршей генерального, которую мучил весь день, и поехал на дачу. Поехал в самое неудачное время. Несмотря на почти непрерывный дождь, желающих попасть за город было много. После недавнего урагана МЧС рассылало предупреждения о новых неминуемых природных бедствиях, но жители Москвы и Подмосковья на предупреждения внимания обращали мало. Есть возможность сидеть дома, под проливной дождь никто и без предупреждения не полезет, а если такой возможности нет, если нужно утром попасть на работу, а вечером вернуться домой, в любую погоду поедешь хоть к черту на кулички. Машины шли медленно, и добирался Виктор Федорович долго. Обычно он привозил с собой массу продуктов, но сейчас останавливаться у магазинов не хотелось. Голова болела заметно меньше, но он чувствовал себя совершенно обессиленным. «Попью с Алиной чаю, и все, — успокоил себя Виктор Федорович. — Не объем». Покупку продуктов он никогда со снохой не согласовывал, и обычно получалось, что привозил много лишнего. Впрочем, на даче был хороший холодильник, сохранить продукты не проблема. Алина сначала пыталась поручать ему покупать что-то вполне определенное, но быстро поняла, что руководить свекром нельзя совсем. Даже в такой малости. Алина умная девочка, напрасно он был резко против брака сына. Впрочем, отрицательного отношения к Славиному выбору Виктор Федорович никогда не высказывал, ни сыну, ни кому-то другому. Только Ирина об этом знала. Не потому, что сказал, а потому что догадалась. Впрочем, догадаться было нетрудно. Девяностые хорошо перемешали население, но все-таки Славиной средой была московская профессура, и деревенская девочка-продавщица ему никак не подходила. На калитку соседского участка он старался не смотреть. Он не смотрел, но к горлу подступил комок, пришлось даже постоять около машины. Алина его увидела, вышла на крыльцо, наблюдая, как он въезжает на участок. — Привет, — сказал он снохе и заставил себя улыбнуться. — Спите уже? — Спим, — кивнула Алина. Она его побаивалась, хотя Виктор Федорович всегда старался быть с ней ровным и даже ласковым. Когда-то какая-то дура-подружка сказала его будущей жене про совсем еще молодого Виктора — тебе с ним трудно будет, он неласковый. Они со Светой потом долго смеялись над этой фразой. Он знал, жене с ним хорошо. И ему с ней было хорошо. Потом ему хорошо было с Ирой, но он об этом не догадывался и не успел ей об этом сказать. — Я не привез ничего, — покаялся Виктор Федорович. — День тяжелый был. — Ничего, — быстро сказала Алина. — У нас холодильник забит. Мяса тушеного целая кастрюля, хотите? — Хочу, — кивнул он. Есть ему не хотелось, но он не успел пообедать и понимал, что морить себя голодом глупо и недостойно. — Спасибо. Алина скрылась на кухне. Он поднялся в детскую, постоял над кроваткой внука. Илюша показался ему бледным и худеньким, и у Виктора Федоровича тревожно сжалось сердце. Он осторожно прикрыл дверь, на цыпочках прошел к Алине на кухню и неожиданно предложил: — Ты скажи, если что-то надо купить. Я привезу. — Ну что вы, у нас все есть, — повернувшись к нему от плиты, улыбнулась Алина, и он только теперь заметил, что глаза у нее заплаканны. — Что с тобой? — Он быстро шагнул к снохе и, взяв ее за плечи, развернул к себе. — Алина, что случилось? — Ничего, — она повела плечами, освобождаясь. — Так… Настроение плохое. Он почти ничего не знал о ее родственниках. На свадьбе видел мать, расплывшуюся тетку неопределенного возраста. Поцеловал ей руку и перекинулся парой фраз. Больше он мать Алины не видел и даже не знал, навещает ли она внука. — Алина, — на всякий случай повторил он, садясь за стол. — Точно ничего не случилось? — Точно. Она поставила перед ним тарелку с тушеным мясом, положила вилку, нож. — Вкусно, — похвалил он, положив кусочек мяса в рот. — Полиция больше не приходила? — Нет, — Алина села напротив, подвинула себе чашку с чаем. — Зачем им приходить? Всех опросили. Всех опросили, но никто ничего не видел и не слышал. — Мерзкая погода. Не хочешь в Москву переехать? — Подумаю. — Она отпила чай, посмотрела куда-то мимо него. — Такого холодного лета еще никогда не было. — Человечество не слишком долго наблюдает за погодой, — усмехнулся Виктор Федорович. — Все когда-то было, даже ледниковые периоды. Переезжай в Москву, не простудить бы парня. — В Москве тоже холодно. — Она продолжала смотреть в сторону, но уже не плакала. Сейчас он мог подумать, что слезы невестки показались. Виктор Федорович доел мясо, отодвинул тарелку. — Поеду, Алина. Провожая его, она опять вышла на крыльцо. Кроме Светы, никто так не делал, даже Ирина оставалась в доме, когда он уходил. Шла за ним только до двери, чтобы запереть замок. Машину он остановил, выехав из поселка. Достал телефон, повертел в руках бросил на соседнее сиденье и взялся за руль. Он давно дал себе слово не вмешиваться в жизнь сына и этому правилу всегда следовал. Да и что он мог сказать Славе? Что нужно находить время для семьи? Славка и так это знает, не маленький. Дождь не переставал, и неожиданно Виктору Федоровичу показалось, что такого тоскливого мрака, как сейчас на мокрой трассе, история действительно еще не знала.