– Спасибо, хорошо. – Всё так же сдают свой замок туристам? – Да, и всё так же впахивают с утра до вечера, чтобы у них были свежая выпечка на завтрак, чистая постель и красивый вид на аккуратно подстриженные холмы из окна. – Я помню, ты рассказывала какой это адский труд, – поменял он позу, теперь он подпирал стену плечом, а не спиной. – Да, но для них это норма. Всё владельцы маленьких шато переделывают их под гостиницы. С этого живут, с этого платят налоги. – Ты так и не вышла замуж, – он сообщил это как факт. «Да, Кайрат меня не позвал», – хотела съязвить она, но имя Кайрата и так необоснованно часто возникало в их разговоре. – Ты тоже до сих пор не женился. – Как-то не сложилось. Да я и не стремился. Всё чего-то жду или ищу и никак не нахожу. – Наверно, планка слишком высока, – усмехнулась она. – Пожалуй, да, – вздохнул он, оторвался от стены и, сделав пару шагов к лестнице, остановился, поравнявшись с Таней. – Ты подняла её на такую высоту, до которой ещё никто не дотянулся. Он посмотрел на неё, грустно улыбнувшись, и начал спускаться. Таня проводила его взглядом до поворота и ничего так не хотела в этот момент, как того, чтобы он вернулся. Они и десяти минут не проговорили, но рядом с ним она чувствовала, что наполняется жизнью как пустой сосуд водой. Но он уходил, и эта жизнь словно медленно вытекала из неё вместе с ним. От неё снова оставалась только пустая оболочка как от высохшей куколки из которой не вылупилась бабочка. Когда-то давно она досталось на закуску пауку. Глава 12 Шесть лет назад ВЛАД Когда-то давно он просто хотел поужинать этой бабочкой, но она оказалась ядовитой. И даже через шесть лет он чувствовал, как разъедает его этот яд. Он был отравлен. И только рядом с ней вновь почувствовал, что снова живёт. Ноги не двигались, но он заставлял себя идти. Уходить, хотя ничего не хотел больше, чем остаться. Он остановился на лестнице, где она уже не могла его видеть. Зазвенели ключи. Щёлкнул замок. Открылась и закрылась дверь. Три недели он был как в бреду. Три недели, как он сделал Савойскому деловое предложение и искал любой повод чтобы оказаться в его офисе. Он и партнёрство-то предложил именно Савойскому, потому что узнал, что Таня работает на него. На него и с этим Сагатовым, будь он неладен. У Влада было несколько вариантов. И хоть его аналитики в один голос заявляли, что с Савойским ничего не выгорит, он решил рискнуть. И то, что снова сходил с ума, стало лишним доказательством того, что он сделал правильный выбор. Может сделка и не выгорит, но он Её видел, он Её слышал, и он не выдержит, если не обнимет Её. Влад рванул вверх по лестнице и позвонил в дверь. Таня открыла, и он больше ничего не хотел слышать и ничего не хотел знать. Он прижал её к себе, и стук закрывшейся двери заглушил стук его сердца. «Девочка моя! Господи, как я скучал!» Он и не думал об этом секунду назад, но вдохнув её запах, ощутив её тепло, словно вернулся домой с дальней дороги, на которой он сбился с пути, потерялся, и тосковал о чём-то, что никак не мог вспомнить. Её руки глушили его тоску. Он обнимал её, понимая, что и сам плачет, слыша, как прерывисто она вздыхает у него на груди. – Я ненавижу тебя, – она отстранилась и вытерла слёзы. – Я знаю, – наклонился он к её губам. Они были так близко, но он боялся прикоснуться. Её лёгкое дыхание, неповторимый аромат зыбких топей и призрачных цветов, вызывающий пирсинг у неё на губе. Раньше его не было, и он коснулся его языком, знакомясь, узнавая её заново. Каждый волосок на его теле встал дыбом от этого лёгкого прикосновения. Именно эти ощущения он искал так долго, но ни с одной девушкой так и не почувствовал. И эти «бабочки в животе». Именно так же называют эту слабость и этот трепет, который вызывала в нём её близость? Он поцелует её, даже если получит затрещину. Но он так не хотел торопиться. Он провёл языком по верхней губе и кончик её языка встретил его между зубами. Он тянул как мог. Она дрожала, он и сам дрожал, скользя рукой по шее, запуская пальцы в её волосы, прижимая её к обоям. Всего один поцелуй. Нежный, неторопливый, томительный. Он никогда бы не поверил, что ему может быть нужно так мало. Но он отстранился и упёрся руками в стену над её головой. – Я всё ещё люблю тебя. И тебе лучше меня выгнать, потому что сам я не смогу уйти. – Слабак, – усмехнулась она. – Оставайся. Но мой сериал, чур, не переключать. Сегодня заключительная серия. Он обнял её, словно потерял когда-то давным-давно, а теперь никак не мог поверить, что она нашлась. – Клянусь, даже не притрагиваться к пульту. Он поклялся бы в чём угодно, лишь бы сейчас остаться с ней. Неожиданная мысль, что он так и хотел бы состариться, глядя на её макушку на своём плече, стала катализатором каких-то качественный изменений в нём, скачком сознания, произошедшим за один вечер. За один миг, когда он вдруг увидел тёмные корни её настоящих волос, проступающие из рыжины. Он ведь ничего о ней не знает! А хотел знать всё. Она грызла заусенцы, переживая за героев на киноэкране. Она пила кефир из бутылки. Она переоделась в растянутые шорты. А ему даже не пришло в голову их с неё немедленно снять. Нет, на самом еле пришло, но не сразу, и не сейчас. Оттягивать этот момент, этот зуд, что она в нём вызывала, было намного важнее той опустошённости и тоски, что навалится после. Что наваливалась каждый раз, после каждой очередной девушки. – Ты не предупредила, что твой сериал будет на французском языке, – напомнил он о себе во время рекламы. – И я заказал ужин. У тебя совершенно пустой холодильник. – Нам принесут готовую еду? – удивилась она. – Конечно! Буду тебя кормить. – Отлично, потому что мне тебя кормить действительно нечем. И Таня снова увлеклась телевизором, словно Влада здесь и не было, а он пошёл бродить по квартире. То, что она не прогнала его, но и как будто не замечала, увлечённая своим сериалом, стало неожиданностью. Его жизнь виделась ему как езда в тёмном тоннеле. Он ехал наугад, пока она не зажгла фары. Он стал различать и разделительные полосы, и ограждения, и даже лес там, где тоннель уже вот-вот закончится, а его путь будет продолжаться. Такое откровение снизошло к нему с её единственным поцелуем. А она… для неё, наверно, ничего не изменилось. Её шкаф даже не скрипнул, пока Влад перелистывал вешалки с короткими платьицами. Ванная комната, отремонтированная, но всё такая же шедеврально эпичная, не припрятала ни единого чужого волоска. Он, как ищейка, заглянул во все ящики комода, перечитал корешки всех книг, что лежали на письменном столе, но вывод, который он сделал, только подтвердил его догадку, резанув в глаза тусклым светом внутренностей девственно чистого холодильника – она жила одна. Бездонным как эхо одиночеством сквозило от высохшей в мойке губки, от пустого помойного ведра, от стерильной белизны унитаза с опущенным закрытым сиденьем и её примитивного слезливого сериала про чужую богатую жизнь. Такое одиночество глушат алкоголем или заводят кошку. Он на всякий случал поискал миску и даже пару раз сказал: «Кис, кис!» Нет, она жила совсем одна, не пила, почти не ела дома и трудно было даже предположить, как справлялась. Таня вытерла навернувшиеся слёзы, когда по экрану поползли титры. – Что с тобой случилось? – он сел на диван рядом. – С чего ты взял, что что-то случилось? – и то, как она сдвинула брови, только подтвердило его выводы. – Я же не идиот. Эти татуировки. Пирсинг. Вызывающий вид. Ты словно отгораживаешься от мира, защищаешься, рисуешь на фасаде надпись: «Не подходи, убьёт!» – Тебя вроде это не остановило, – усмехнулась она. – Я вижу то, что там, глубже, внутри. – И что же? – Ты мне скажи. Пискнул сигнал сообщения, она взяла телефон, не ответив на вопрос. И пока Таня читала смс-ку, Влад увидел то, что сразу не заметил. Несколько мониторов и огромный системный блок незаметно притаились на столе за шкафом. И гул, который он выхватил из общего шума, доносящегося с улицы, говорил о том, что всё это сейчас работает. – Извини, мне надо позвонить, – Таня ушла в другую комнату. Влад не пошёл следом. Он дёрнул мышь, и экраны засветились мигающими иконками сообщений и большим окном видеосвязи. В него тоже кто-то стучался. Звук был такой, словно, с той стороны экрана ногтями постукивают по стеклу. Влад не рискнул ответить. Но зато знал ответ, почему Таня не завела кошку. Она жила в сети. Он открывал сообщения. Ни одно из них не читалось ни на русском, ни на английском языке. Испанский, итальянский, французский. Он догадывался по написанию, но ни слова, кроме приветствия, прочитать не мог. «Папийон», – прочитал он, но не был уверен в произношении. Papillon. Бабочка. Так обращались к ней в каждом письме. – Разве мама тебя не научила, что рыться в чужих вещах плохо? – она заставила его вздрогнуть. – Ты хакер? – непривычное в его лексиконе слово прозвучало фальшиво. Она усмехнулась.