– Если общаться с друзьями в сети теперь называется так, то да, – она отодвинула какой-то немыслимо эргономичный пластиковый стул и села. – Ты вот зря залез. Теперь вместо ужина, мне придётся отвечать. А ещё немного поработать. И, кстати, – она ткнула в иконку, и Влад увидел свою машину, стоящую у подъезда. – Если ты заказал японскую еду, то её как раз привезли. Иди встречай. Он выставлял на стол пластиковые поддоны с едой, пока она стучала пальцами по клавишам как опытная стенографистка. – Жё вэ лё фэр. Мэ дёман, – ответила она на долгую тираду смуглого парня и выключила видеосвязь. – Сказала же сделаю. Только завтра. – Может всё же присоединишься? – посмотрел на её расстроенное лицо Влад. – Да, пожалуй, – встала она, погасив экраны. – Мирин? Капельку? – он скрутил крышку с маленького картонного тетрапака. – А это что? – с недоверием покосилась она на светло-жёлтую жидкость. – Сладкое рисовое вино. Сейчас его используют в основном в кулинарии. – Хочешь меня приготовить? – улыбнулась она, нюхая свой бокал. – Возможно, и так. Но, честно говоря, оно само по себе вкусное. Говорят, веке в шестнадцатом, оно считалось алкогольным напитком для японских женщин, аналогом сакэ для мужчин. – Чёрт, а правда, вкусно, – попробовала она. – Тогда давай за встречу? – А, давай! И вкус этого напитка с тех пор навсегда остался на его губах Таниным поцелуем. Глава 13 Наши дни ТАНЯ – На этой неделе мы летим с тобой в Японию, – Эрик, как обычно, сидел на краю её стола. «Мирин. Сладкое рисовое вино», – услужливо подсказала память. – А переговоры с итальянцами? – отмёл все воспоминания её прагматичный мозг. – У них будет неделя подумать. И если они согласятся, то после Японии сразу полетим в Италию смотреть гостиницы, что нам предложат. – В Рим? – Все дороги ведут в Рим, – улыбнулся Эрик. – Но мы поедем в Неаполь. Термы, Везувий, Помпеи. Возьми с собой удобную обувь. – В Японию? – улыбнулась она в ответ. И по его тону было понятно, что чем бы не закончились их переговоры, в Италию они полетят всё равно. И Таня даже была не против. – И в Японию тоже, – он встал. – Мне нужны ваши паспорта, мадемуазель Бонье. – А моё согласие? – Его вы уже дали, подписав трудовой договор, – он развернулся и пошёл к двери, но остановился, держась за ручку. – Таня, насколько серьёзно у вас всё с Назаровым? Не то, чтобы она была не готова к этому вопросу, но она действительно не знала, что ответить и беспомощно развела руками под его серьёзным взглядом. – Прости мне мою прямоту, но для меня это важно. И совсем скоро я ещё раз об этом спрошу. Дверь захлопнулась за его спиной. Он не сказал ей: «Определяйся!», но она знала, именно это он и имел в виду. В его сдержанных, словно нечаянных прикосновениях, было столько чувственности, что она боялась вспыхнуть, когда их локти соприкасались за переговорным столом. А когда их игривые французские партнёры сморщились на предложение Сикорского как на варёную брокколи, она им сказала известную французскую поговорку: «Ди па ке се па бон, ди – жэм па». Не говори, что это невкусно, говори – не люблю. А они ответили, что проглотят всё, что им предложит «этот изобретательный месье», если она приедет к ним в Прованс с тем месье, что так «съедает» её глазами. Даже далёким французам было заметно, что он смотрит на неё плотоядно, а уж она чувствовала исходящие от него флюиды как надвигающееся цунами. Он не подходил к ней ближе чем на шаг – так вода отходит от берега, перед тем как обрушиться на него штормовой волной. Таня не знала, чего ждать, не хотела думать, как реагировать на это, она хотела, чтобы как утлое судёнышко её подхватило и может быть разбило в щепки о берег, а может унесло далеко в безмятежное море. Она так устала быть сильной. Так измучилась с этой любовью к Назарову, что готова была вырвать своё глупое сердце и пусть оно сгорит к чертям собачьим и навсегда заткнётся, потому что Эрик Сикорский не будет её ни с кем делить. Никогда. Он был правильный. Он был порядочный. Он был непреклонный. И её невыносимо тянуло к его обветренным губам, тёмным густым волосам и широким плечам, за которыми можно было надёжно укрыться от всех, от всего, от Назарова. Укрыться и забыть, и вычеркнуть Влада из памяти, вычеркнуть всё, что не хотелось вспоминать и что невыносимо было помнить. И это желание «тихой гавани» крепло в ней день ото дня. – Я завтра улетаю, – поставила она Влада в известность, стараясь говорить в трубку как можно безразличней. – По работе. В Японию. – С Сикорским? – Да, – ответила она, не уточняя с каким. – Привезти тебе что-нибудь? – Просто возвращайся быстрее. Я буду скучать. И Таня ему верила. Как бы оно не было, она сама, наверно, будет скучать. А может нет. Она точно знала, что ответит Эрику на вопрос: «Что у тебя с Назаровым?» Она скажет: «Секс. Просто секс. И ничего, кроме секса». Но Назаров или слишком хорошо её знал и почувствовал фальшь в её голосе, или обладал каким-то внутренним чутьём. Он всё же навязался проводить её в аэропорт. В очереди на металлоискатель Таня нервничала. Она высматривала в зале Эрика и чувствовала себя преступницей. Гадко. С одной стороны, хотелось предупредить его, чтобы он не подходил, и Влад даже не догадался о его существовании. С другой стороны, пусть бы уже познакомились, в конце концов, ни одному ни другому она ничего не была должна. И всё же она дёргалась, и Влад заметил. – Ты что, боишься летать? – он поставил её чемодан на вращающееся валики аппарата для просвечивания багажа, и пропустил её впереди себя в рамку металлоискателя. Она прошла, повесила на шею свою сумку, выехавшую из тёмного ящика и даже составила на пол свой лёгкий чемоданчик, а Влада всё досматривали, заставив выложить из карманов всё что можно. Ещё этот чемодан, слегка пнула Таня свой багаж в сердцах. Она и не заметила, что его кодовый замок сбился, когда захлопнула его и сдвинула шифр. Теперь она понятия не имеет, как будет его открывать. Всю дорогу она билась над комбинациями, зажав чемодан между ног, но её усилия не увенчались успехом. Влада, наконец, пропустили. И Таня, наконец, увидела Эрика. Он сидел, развалившись в кресле, уверенно положив ногу на ногу и то ли действительно был увлечён своим телефоном, то ли всё же делал вид, что её не замечает. – Давай я сломаю этот замок, если ты переживаешь из-за него, – предложил Влад и помощь, и ещё одну версию её дурного настроения. – Я всё же попытаюсь открыть, – присела она в решетчатое металлическое сиденье. – Всего три цифры. Какая-то жалкая тысяча комбинаций. Попробую подобрать. – Как хочешь, – он оглянулся по сторонам и вдруг направился прямиком к Эрику. – Я на минуточку. Танино сердце ушло в пятки, пока он сделал эти несколько шагов. Но с радостным и удивлённым лицом поднялся лысый парень через пару сидений от Эрика, и пожал Назарову руку. – Влад?! Куда летишь? – Никуда. Девушку свою провожаю в Токио. А ты какими судьбами? – А мы всей семьёй в Сеул, – наклонился он и потрепал по голове девчушку лет пяти, успевшую прижаться к ноге отца. – Привет! – присел перед ней на корточки Влад, и Танино сердце чуть не разорвалось на части, когда он протянул ей руку. – Меня Влад зовут, а тебя? – Злата, – положила девочка свою ручку в его ладонь. – Очень приятно. Ты такая красавица, – потряс он её ладошку. И дитё засмущалось и спряталось за ногу отца, когда Влад её отпустил и поднялся. Они ещё о чём-то говорили, но Таня не слушала, она уткнулась в свой чемодан. Составила из цифр «000» и начала заново свои попытки открыть его. – Мой одноклассник. Сто лет не виделись, – поделился Влад, вернувшись. – Трое детей и лысина. Работает в каком-то банке, я даже и названия-то такого не слышал. Как твои успехи? – Никак, – честно призналась Таня. У Влада в кармане зазвонил телефон. Он отвечал односложно, но то, с какой скоростью мрачнело его лицо, говорило само за себя. Он встал, потёр виски, и носком дорогущей туфли стал отколупывать прилипшую к полу жвачку.