Несколько дней Влад ничего особо не предпринимал. Но ничего больше и не делал. Присматривался, как поведёт себя Лера, когда вертеться придётся самой. Отправил в отпуск повара. Изучил состояние своих счетов. Заехал в клинику, записался на приём. Контроль над своей жизнью требовал, прежде всего, здоровья, а его как раз и не было. Навестил собак – в отсутствие его матери даже они выглядели потерянными. Влад приехал поздно вечером довольный и уставший. Демонстративно стряхнул с брюк якобы налипшую собачью шерсть перед проводившей его молчаливым взглядом Лерой. И наглухо закрыл дверь спальни, в которой в последнее время жил. Лера ненавидела эту комнату за кричащие цвета, которые на её вкус были совершенно неуместны в спальне. Да, возможно, для Леры он сделал бы декор в цвет прокисшего молока с аппликациями снулых рыб. Ей, наверное, и не снилось, как горячо, как ярко, как громко бывает, когда просто обнимаешь ту, что создана для тебя. Как он сам мог об этом забыть? Как позволил себе плыть по течению, когда Таня научила его всегда плыть против. Влад устало опустился на кровать. Если бы не эта проклятая слабость, он бы сделал больше. Но пока был рад и этому. Осталось самое сложное – поговорить с Лерой. Похлопав себя по карманам, вспомнил, что телефон остался в машине. Но возвращаться за ним не было сил. По внутренней связи набрал кухню, но никто не ответил – экономка отпросилась на три дня. Влад кое-как разделся. В последнее время появились боли в правом боку, но у него так и раньше бывало, особенно когда он много часов проводил за рулём. А сейчас Влад только и делал, что мотался по городу. Как-то это заумно называлось. Кажется, межрёберная невралгия. Сил не было даже стоять под душем. Влад опустился на кафельный бортик, подставив лицо под струи горячей воды. Открыл рот и даже сделал несколько глотков. Безвкусная вода упала в пустой желудок, и тот ответил голодным урчанием. Последний раз Влад ел, кажется, вчера. Да, с тех пор как мама улетела в Тайланд и перестала напоминать, он сутками забывал о том, что тоже должен есть. Ему и не хотелось. Он намылил волосы. Как странно в тридцать один год чувствовать себя немощным. И даже не потому, что Лере было чуть больше двадцати, а ему за тридцать, и не потому, что он так устал – он просто потерял смысл в жизни. Кто бы мог подумать, что через шесть лет Таня снова появится в его жизни, и он поймёт, что Таня и есть его жизнь. Только с ней всё имело смысл и теряло без неё. Он как раз вышел из душа, когда в дверь тихонько постучали. Он рывком распахнул дверь, и Лера чуть не опрокинула поднос, который пристраивала на руку, чтобы самой дёрнуть дверную ручку. – Я принесла тебе ужин, – виновато улыбнулась Лера. – Очень кстати, – посторонился Влад и потом только накинул на голое тело халат. Два фужера вина, поставленные девушкой на придвинутый к кровати столик, оказались как нельзя кстати. Владу трудно будет ей сказать, что они должны расстаться. Но что бы она ни ответила, он уже принял решение и его не изменит. – Знаешь, я подумала, что тебе надо отдохнуть. Ты как-то переутомился в последнее время, – Лера подвинула ему тарелку с консервированным горошком и сосисками. И Влад удивился, что в его доме вообще были такие продукты, а ещё, что девушка сама открыла консервную банку. – Побудь дома. Отдохни. Посмотри телевизор. Почитай книжку. – Да? И как же ты без меня? – Влад выдержал серьёзную мину, хотя его так и подмывало усмехнуться. Впрочем, она всё равно не оценит иронии. – Я справлюсь, – ответила Лера уверенно. – Возить меня будет Вадик, еду буду носить с собой, переговорами займётся Юля. – Так что, не переживай, можешь позволить себе отдохнуть. «Как великодушно!» – мысленно отметил он. – А если повара не будет? Машина сломается, а Юля потребует повышения зарплаты за дополнительную нагрузку? – Буду есть в кафе, ездить на такси и уволю твою помощницу нафиг, мне кажется, я сама лучше договорюсь, – Лера отломила кусочек сосиски и протянула Владу на вилке, потому что сам он так и не притронулся к еде. – Тогда, давай выпьем за то, что ты такая самостоятельная, – поднял он бокал и улыбнулся. – Ну, как-то же я жила без тебя, – растянула она губы. Влад сделал глоток, закусил протянутой сосиской, хотел отставить бокал, но Лера ещё даже не пригубила тем самым понуждая Влада выпить ещё, с ней за компанию. – Честно говоря, я очень рад, что ты знаешь, что делать, что ты такая сильная и независимая, – снова протянул он бокал. – Потому, что мы должны расстаться. Лера не произнесла ни слова, но Влад видел, как менялся её взгляд. Из отстранённо-равнодушного он превратился в холодный, колючий, злой. – Ты считаешь…, – выдавила она, но не горечь, не обида, не боль мешали ей говорить. Владу показалось, девушка просчитывает варианты какая линия поведения окажется эффективнее: мольбы и слёзы, или угрозы и шантаж. – Ты не можешь… бросить меня. – Я не бросаю тебя. Мы взрослые люди. А взрослые люди сходятся, живут, разбегаются. Мы попробовали, у нас не получилось, – допил Влад вино и поморщился от горького послевкусия, оставшегося во рту. – Меня бросили сначала родные родители, потом приёмные, теперь ты. Это жестоко, – Лера отставила свой фужер. Всё же давить на жалость, как ей показалось, будет результативнее. – Нет, это бесчеловечно. – Лера, ты уже давно не маленькая девочка и прекрасно разбираешься в том, что хорошо и что плохо. – В голове гудело, волнами накатывала тошнота. Влад выдохнул. – Мы не будем продолжать этот бессмысленный разговор. Собирай свои вещи. Всё, что я тебе купил, оставь себе. Но видеть тебя здесь я больше не хочу. – Хорошо, – она встала с пуфика, на котором сидела. – Да, я не люблю тебя. И ты меня никогда не любил. Но именно этим мы и похожи. Это был бы удачный брак, выгодный, перспективный. Твои деньги, мой талант, мы могли бы покорить мир. – Ты, может быть, но не я. Я устал ползти вперёд, по головам, по трупам, по чужим постелям. Я хочу простого человеческого счастья: семью, детей. Спокойствия, а не славы. И это то, что ты не сможешь мне дать, – он отодвинул от себя стол. Влада мутило от одного вида этой еды. Он потёр виски. Голова тоже раскалывалась. – Пожалуйста, забери это и уходи. У меня был очень тяжёлый день. Я хочу отдохнуть. Лера молча составила на поднос посуду. И посмотрела на него как дезинсектор на клопа. – Может, принести тебе что-нибудь от головной боли? – Да, а ещё от тошноты, слабости и дурного настроения, – у Влада даже получилось улыбнуться. – Я сам разберусь. Просто избавь меня от своего присутствия. Он без сил повалился на подушки, когда за Лерой, наконец, захлопнулась дверь. Перед закрытыми глазами расползались цветные пятна, голова кружилась, словно Влад выпил пару бутылок водки или весь день катался на карусели. Ему снилась эта карусель, белые скачущие лошадки с развевающимися гривами, цветные шары, улетающие высоко в небо, а ещё безобразный злой клоун, в парике с круглым красным носом. – Ненавижу клоунов, – сказал Влад вслух и очнулся от звука собственного голоса. За окном по-прежнему было темно, и трудно было понять сколько он проспал: пять минут или несколько часов. Ему до невозможности хотелось пить, но подняться не было сил. Не было сил даже поднять руку. И даже думать сил не было. И он снова провалился в сон. А может, потерял сознание. В своё следующее пробуждение Влад отметил, что за окном день. Его морозило. Кое-как он натянул на себя одеяло, но это не помогло согреться. Его трясло от озноба, но он чувствовал, что весь горит. Аппарат внутренней связи ответил тишиной, словно умер или был вырублен из розетки, а Владу стоило таких трудов до него дотянуться. Он попытался встать, но ему было так плохо, что ноги не держали. Дрожали и подгибались. В полном бессилии он снова сел. Мутило. Он боком повалился на кровать. – Лера! Тамара Викторовна! Кто-нибудь! – Влад кричал громко, как только мог, и так долго, сколько смог, но никто его так и не услышал. И он потерял сознание. Влад уже не понимал, где галлюцинации, а где явь. Кроваво-красные пятна расплывались, когда он открывал глаза и вращались, когда его веки смыкались. Он не понимал это – шторы, обои или ткани балдахина, которым была оформлена его кровать. Куда бы он ни поворачивал голову – его преследовала багровая пелена, которая темнела с наступлением ночи и алела с наступлением дня. Владу казалось, что кто-то заходил к нему в комнату. Он, облизывая потрескавшиеся губы, просил воды. Но или его не слышали, или всё это просто ему снилось. Он больше не разбирал, что реальность, а что бред. Он погружался в какие-то бессвязные обрывки воспоминаний, как в трясину, всё глубже и чувствовал, что обратно выбраться уже не сможет. – Таня! – прошептал он. Её голос слышался так явно. – Папа! Влад улыбнулся. Девочка. Лет пяти. Темноволосая, с блестящими голубыми глазками. Именно о такой он всю жизнь мечтал. На ней почему-то тёплая куртка. А в руках потрёпанный плюшевый медведь. Их нерождённая дочь…. Наверное, пришла пора им встретится… Наверное, это конец. Глава 40 ТАНЯ Такси остановилось у кованой ограды. После долгого перелёта правильнее было поехать домой, отдохнуть, но, когда Таня что делала правильно. К дому Влада они с дочкой приехали прямо из аэропорта. Пожилой охранник улыбнулся Софи и открыл для них ворота. – А Владислав? – обратилась к нему Таня, набирая ещё раз номер, который не отвечал. – Простите, я не знаю, – он развёл руками. – Машина его на месте, а где он сам мне не ведомо. Они пошли по заснеженной дорожке к дому, и включённое освещение делало его похожим на настоящий сказочный замок. – Мама, – сказала Софи заворожённо. – Снег – это так красиво. Она подняла вверх своё личико, и крупные белые снежинки таяли на её розовых щёчках. Удивительная тишина. И снег, накрывший белым пушистым покрывалом всё вокруг, всё падал и падал. – Пойдём, – позвала Таня дочь. Не пришлось даже звонить. Дверь оказалась открыта. – Тамара Викторовна! Влад! – позвала Таня, отряхивая плечи от моментально начавших таять хлопьев. Вечер только начинался, но складывалось ощущение, что все уже спали. В гостиной горел свет, но кресло сдвинуто, ковёр загнут, как будто кто-то споткнулся, но торопился и, не оглянувшись, пошёл дальше. Таня сняла с Софи шапку, чтобы дочка не вспотела. Было тепло, но сквозило чем-то нежилым и словно заброшенным. – Тамара Викторовна! – заглянула Таня в кухню, и остатки засохшей еды её насторожили. – Мама, а где папа? – шёпотом спросила Софи. – Не знаю. Сейчас мы его поищем, – так же шёпотом ответила Таня. Эта гнетущая тишина её тревожила и заставляла прислушиваться. – Влад! – крикнула Таня, поднимаясь по лестнице. Сжимая ручонку Софи она, не задумываясь, повернула налево к «своей» спальне и не ошиблась. – Влад! Господи, Влад! На одну короткую секунду Тане показалось, что он умер. Так безжизненно откинута голова на смятые подушки, таким бледным было его лицо. Но Влад был жив. Таня невольно отдёрнула руки, таким он оказался горячим, но потом снова начала его тормошить. – Влад, ты слышишь меня? Влад, – прижалась она к его лбу губами.