– Боюсь, мы не можем ждать так долго, сладкий. Мужчина, склонившийся над широким дубовым столом, резко обернулся. Стекла круглых очков, расположенных поверх большого носа с горбинкой, блеснули на фоне настольной лампы. Черные с сединой волосы, завивающиеся в районе плеч, были прилизаны бриолином на макушке. Острый подбородок заметно выпирал вперед. При виде незнакомцев мужчина поспешно выдвинул верхний ящик стола единственной рукой, стремительно смахнул в него все, что лежало перед ним, и задвинул ящик. – Вы кто? Что вам нужно? Рука потянулась к ящику пониже, но Крячко решительно пресек это действие, шагнув вперед и направив дуло пистолета мужчине в лоб. – Руки! – сурово распорядился он. – Вернее, руку! Руку на стол, дружок! Чтобы я ее видел. Быстро! Хозяин дома предпочел не накалять обстановку. Левая рука покорно вынырнула из ящика и плавно опустилась на столешницу. Средний ящик остался открытым. Станислав сделал еще пару шагов и заглянул внутрь. На дне лежал «кольт» тридцать восьмого калибра. Обернув руку платком, он забрал оружие и опустил его в боковой карман собственного пиджака. Под пристальным взором горбоносого мужчины выдвинул верхний ящик. Увиденное не нуждалось ни в каких дополнительных разъяснениях. Целая россыпь «корочек» разных расцветок и оттенков, большая часть из которых валялась в раскрытом виде, красовалась качественными гербовыми печатями. – В чем дело? Че за произвол такой? – вскинулся горбоносый. – Вы осознаете, что творите? – Вполне, – качнул головой Гуров. – Караваджо? Да? К сожалению, не могу обратиться по имени и отчеству по той причине, что не знаю их… – Вы – менты? – Мы из полиции. – Крячко вынул ящик с документами целиком, придерживая его за дно, и положил на стол. – И с прискорбием вынужден сообщить, друг Караваджо, что у тебя серьезные проблемы. Не знаю, как там у тебя в Азербайджане, но у нас, в России, подделка документов преследуется по закону. – Я – художник… – Я вижу. Гуров подтолкнул ногой кресло, опустился в него, оказавшись в метре от азербайджанца, и бросил быстрый взгляд на наручные часы. Время, отпущенное генералом Орловым, стремительно таяло. По предыдущему опыту он знал, что подобные ультиматумы генерала не предвещают ничего хорошего. Сыщикам следовало поторопиться. – Нам нужна сделка, Караваджо, – изрек полковник. – Честная сделка. Ты сдаешь нам группу лиц, для которых делал поддельные документы, а мы, в свою очередь, закрываем глаза на все твои прочие художества. Баш на баш, как говорится. В противном случае щадить тебя нам нет никакого резона. Пойдешь по этапу лет на десять. А может, твоя деятельность и на большее потянет. Не приходилось еще зону топтать? Удовольствие, должен тебе сказать, не из приятных… Караваджо снял очки, и они закачались у него на груди, удерживаемые серебряной цепочкой. Он взглянул на ящик с документами, затем вновь поднял глаза на полковника: – Вы меня в «стукачи» вербуете? Так, что ли? – Возможно. – Крячко теперь стоял за спиной азербайджанца, опустив оружие дулом вниз, но не спеша убирать его обратно в кобуру. – А у тебя с этим проблемы, Караваджо? – Пока нет, но непременно будут. Люди… Уважаемые люди, которые время от времени просят меня об услугах, не поймут, если я пойду на сделку с ментами… – Они об этом никак не узнают. – Сомневаюсь. Земля круглая, дорожка узкая… – Это верно. – Станислав тяжело опустил ладонь на плечо художника. – Но мы постараемся избежать ненужных слухов. И ничья репутация не пострадает… Я слышал, ты – мужик рисковый и непреклонный, Караваджо. Это похвально. Весьма ценное качество. Но так было до тех пор, пока тебе нечего было терять. Ситуация, как мне кажется, несколько изменилась… У тебя появилась дама, которая носит под сердцем твоего ребенка. Возможно, это мальчик. Наследник. Тот, кому ты мог бы передать все. Или ничего. Есть над чем подумать, друг. Как считаешь? Раздумья художника были недолгими. Крячко, как и предполагал, попал в самое незащищенное место. Довод относительно ребенка уничтожил на корню все возможные колебания. – Какая группа лиц вас интересует? – Другой разговор, – одобрительно похлопал Караваджо по плечу Станислав. – Слова не мальчика, но мужа. Лева, покажи ему. Рука Гурова скользнула во внутренний карман пиджака и уже через секунду положила на стол фотографию Андрея Ремезова. – В группировке четыре человека, – пояснил полковник. – Он – один из них. Знаешь его? Караваджо коротко мазнул взглядом по снимку. Большего ему и не требовалось, память на лица у художника была отменной. – Лично нет, – ответил он, не глядя в глаза сыщикам, а изучая короткие тупые ногти на своей единственной руке, – но документы на него делал. И делаю сейчас… – В каком смысле, «сейчас»? – нахмурился Гуров. – В прямом. Жора, непосредственный заказчик, позвонил пару часов назад и попросил выправить новые «ксивы». На трех человек. Караваджо пошарил в ящике и достал новенький, будто с конвейера, паспорт. Раскрыл его и положил перед сыщиками. С фотографии смотрело неулыбчивое лицо Андрея Ремезова. Вот только фамилия в паспорте значилась совсем другая – Сергей Караваев. – Он? – Он. – До этого я уже делал на него полный пакет документов. Паспорт, водительские права, военный билет, служебное удостоверение сотрудника уголовного розыска. Он значился, как капитан Андрей Маргулин. – Караваджо коротко оглянулся на раскрытую дверь кабинета и продолжил: – Для себя Жора заказывал такой же пакет на имя Егора Дроздецкого. Тоже сотрудник Главного управления УГРО, и тоже в звании капитана. Третий пакет был на сержанта Али Байрабова, четвертый – на полковника Льва Гурова. Сыщики быстро переглянулись между собой. Крячко наконец спрятал оружие в наплечную кобуру. Необходимость угроз исчезла, художник не проявлял признаков агрессии. – Почему именно Льва Гурова? – поинтересовался он. – Кому принадлежит авторство таких имени и фамилии? – Жоре, конечно, – спокойно и даже равнодушно бросил азербайджанец. – Он же – заказчик. А, как известно, кто платит, тот и заказывает музыку… Прежде я не имел дел с этими людьми. Ни с Жорой, ни с остальными… Но Жору рекомендовал один авторитетный человек. Я не мог ему отказать… В общем, все имена и фамилии называл Жора. И в первый, и во второй раз… Кстати, предупреждаю сразу: настоящих их имен я не знаю. Никто из них не представлялся, а мне оно и ни к чему… – Фотография Жоры есть? – Разумеется. Караваджо вновь запустил руку в ящик с россыпью документов, отыскал очередной паспорт и передал его Гурову. Полковник раскрыл документ на первой странице. Крячко заглянул напарнику через плечо. – Хм… Где-то я эту рожу протокольную уже видел… – Конечно, видел, Стас, – кивнул Гуров. – Это Жора Самаркандский. Дважды судимый за разбойные нападения. В последний раз мы с тобой лично брали его четыре года назад. В составе преступной группировки Николая Бутько по кличке Батя… Вот только по всем законам Жора должен находиться сейчас не на свободе, а в местах не столь отдаленных… Это чертовски странно. – Он вновь повернулся к Караваджо: – Где на третьего человека документы? – Секунду… Еще один новенький паспорт лег на стол в раскрытом виде. На фотографии – непроницаемое смуглое лицо, украшенное большим горбатым носом. Ни Гурову, ни Крячко не приходилось видеть это лицо прежде. Документ был выписан на имя Тимура Иллинбекова. Для полноты картины не хватало главаря преступной группировки, выдававшего себя за полковника Гурова. – В первый раз пакет документов заказывали четверо, – напомнил сыщик. – А теперь только трое? – Да. И не весь пакет, как в прошлый раз, а только паспорта. Причем срочно. – Караваджо вновь водрузил очки на переносицу. – Если я хоть немного разбираюсь в подобных делах… А я в них хорошо разбираюсь… Жора и двое его подельников собираются валить из города. В спешном порядке. – А четвертый? – О нем мне ничего не известно. Сожалею, но я никак не смогу поделиться с вами информацией, которой не владею. – Жора должен прийти за документами? Сюда? – спросил Лев, забирая паспорт со стола. – Нет. Он ждет их у себя на квартире. Вместе с подельниками. Я отправлял к ним доверенного человека. Он сфотографировал всех троих и принес снимки мне. Этот же человек должен будет отнести им паспорта, когда они будут полностью готовы. То, что вы сейчас забрали, – не завершенная работа… – Давай адрес, Гасанчик. – Крячко снова похлопал однорукого художника по плечу. – Мы сами займемся доставкой. Глава 8 Света на лестничной площадке не было. Единственное освещение исходило от уличных фонарей, но этого явно было недостаточно. В темноте подъезда Крячко с трудом мог разглядеть лицо напарника. И его силуэт. Станислав достал оружие. Судя по характерному движению, Гуров сделал то же самое. И только после этого позвонил в дверь. Негромко лязгнул передернутый затвор пистолета. Из квартиры не доносилось ни звука. Крячко хотел было шагнуть вперед, но напарник остановил его решительным движением руки и позвонил еще раз. Казалось, время замерло на месте. Прошла целая вечность, прежде чем по ту сторону двери шепотом осведомились: – Кто там? Темнота на лестничной площадке не позволяла разглядеть визитеров через «глазок». – От Караваджо, – так же шепотом ответил Гуров. Но этого оказалось недостаточным. – И че? Кто именно от Караваджо? Обзовись, братан. В наметившемся было разговоре повисла неловкая пауза. Ответа на поставленный вопрос у сыщиков не нашлось. Зато у Крячко нашлось совсем иное разрешение непростой ситуации. Он быстро вскинул руку с оружием и трижды выстрелил в дверной замок. – А, черт! – заголосил человек с противоположной стороны. – Менты! Атас, братва! Франт!.. Облава! Образовавшегося зазора оказалось достаточно, чтобы просунуть пальцы и резко дернуть дверь на себя. Крячко так и сделал. В ответ на его действия из недр погруженной во мрак квартиры последовали два одиночных выстрела. Вспышки озарили тесную узкую прихожую. Пули, как разъяренные осы, вонзились в дверной косяк. Гуров сместился влево, Крячко – вправо. Лев неодобрительно покачал головой, но напарник не разглядел этого жеста. – Жора! – громко крикнул полковник. – Не глупи! Брось пушку! И скажи своим подельникам, чтобы они сделали то же самое. Ты же не дурак, Жора, и прекрасно понимаешь, что выбраться из квартиры вам не удастся. Все возможные отходы блокированы… Так прояви благоразумие. – Гуров? Ты? Епическая сила! – В голосе Жоры прозвучало вполне искреннее изумление. – Вот так встреча, в натуре! «Спалил» все-таки, ментяра поганый. Работаем без расслабона, да? – Брось пушку, Жора! – Не бери на понт, Гуров. Типа, я тебе – пушку, а ты меня – на нары. Годков эдак на двадцать, да? По «мокрой» статье? – А ты предпочитаешь пулю в лоб? – подключился к «дискуссии» Крячко. – Это кто там пукнул? Узнаю знакомый голос, в натуре. Не Крячко ли?