– Как же? – Да выход только один: отпустить меня. Тогда я, так и быть, не напишу на тебя заявление, хотя меня не очень-то радует то, что у меня отняли столько недель моей жизни. – Тебе обеспечили лучший уход! – Лучше бы меня спросили, что мне нужно, – отрезал Андрей. – Причем лучше для всех. Я прекрасно понимаю, чего ты хочешь. Но уже очевидно, что не обломится: ты можешь удержать меня здесь только закрытым замком. Никакие разговоры по душам, подкладывание сомнительных девиц, заговоры и песни северных шаманов тебе не помогут. Как только ты меня выпустишь, я вернусь к Александре. – Ты и правда считаешь, что это единственный исход? – А какой еще? Все остальное – откровенная уголовщина, даже ты на такое не пойдешь. – Думаю, этот разговор пора сворачивать, – заволновалась Света. – Андрею нужно вернуться в палату. Она не пыталась погасить конфликт, она говорила правду. Неудавшийся побег продолжал брать свое: Андрею становилось все хуже. Он побледнел до сероватого оттенка, на лбу и висках проступили капли пота, глаза нездорово блестели, выдавая лихорадку. Андрей то и дело болезненно морщился, прижимая руку к месту, в которое попала пуля. Он не жаловался, но и скрыть то, что с ним происходит, уже не мог. Виктор был достаточно опытным врачом, чтобы понять: еще чуть-чуть, и его сын просто упадет в обморок. – В палату, – приказал он. – Осмотреть, дать лекарства, потом запереть. И глаз с него не спускать! – Отец, этот детский сад не может продолжаться вечно, – бросил Андрей на прощание. – Научись признавать свое поражение. Чем раньше ты меня выпустишь, тем проще будет всем. – Вон отсюда! – Да я бы и рад, но кто б меня отпустил… Он и правда верил, что другого варианта просто нет, и не без оснований. Многие из охранников, собранных здесь, знали Андрея лично, они раньше работали с ним. Они были достаточно верны Виктору, чтобы не выпускать пленника, однако уже чувствовалось, что они растеряны. Они – не мафия, не тупые безвольные подручные злодея из американского фильма. Они – обычные люди, которые не убьют ни в чем не повинного человека и не закопают его в лесу просто потому, что им работодатель приказал. Даже Света, при всем ее разуме, при всем рвении проявить себя, эту черту не переступит. А вот один человек сможет. Он сам, Виктор Шереметьев. Эта мысль была новой – но не слишком. Его сознания она коснулась впервые, однако Виктор чувствовал, что она давно уже бродила по его душе, ожидая своего часа. Дикая на первый взгляд мысль, но не настолько, чтобы гнать ее прочь. Сложная мысль. Заслуживающая долгого изучения. Люди живут ради нового опыта – на пороге смерти Виктор чувствовал это особенно остро. Только опыт по-настоящему важен, он не сравнится ни с одним богатством мира. Виктору казалось, что он попробовал слишком много, его уже ничем невозможно заинтриговать. А теперь вдруг перспектива появилась… Сможет ли он убить своего сына? Да, теоретически, это возможно. Он – глава этого реабилитационного центра, у него есть доступ ко всем лекарствам. Андрей все еще нуждается в лечении, он не откажется от уколов. Всего одной правильно рассчитанной дозы будет достаточно… Не обязательно даже яда, некоторые препараты действуют не хуже. Конечно, когда это случится, многие охранники догадаются, Света и другие врачи – тоже. Возможно, даже выдадут его. Ну так что же? Он все равно умирает, зато теперь он сможет умереть без позора, без знания о том, какого слизняка он вырастил и оставил миру. Чем больше он размышлял об этом, тем меньше боялся. Виктор был далек от окончательного решения, на такое требовалось время даже ему. Он был вовсе не уверен, что это правильно, что он не допускает ошибку, что не сойдет с ума от горя, когда ничего уже нельзя будет исправить. И все же форма вопроса, который он снова и снова задавал себе, постепенно менялась, приобретая новую уверенность в будущем. Уже к вечеру этого дня его занимало лишь одно… Что он почувствует, когда убьет собственного сына? Глава 8 Они не связывались с начала задания, их договор этого не предполагал. Но теперь многое изменилось, и, когда близнецы послали ему вызов в видеочат, Назаров их не упрекнул. Может, понимал, что слишком многое пошло не по плану. А может, ему было не до того: Человек, который решает проблемы, теперь был скорее похож на человека, которому такое решение не помешало бы. Ян уже общался с ним достаточно, чтобы не сомневаться: Назаров – человек умный, спокойный и расчетливый. Обладатель достаточно крепкой психики, чтобы вывести его из себя было не так просто. Однако теперь кому-то это удалось, потому что опытный психолог выглядел растерянным, он нервничал, казалось, что ему стоило немалых усилий сфокусировать внимание на настоящем моменте, потому что мысли его неслись куда-то далеко за пределы комнаты. – Мне кажется или у него дрожат руки? – шепнула Александра на ухо брату. Камера ноутбука давала не слишком четкую картинку, да и Назаров не трясся в истерике. Однако когда он попытался взять со стола чашку чая, мелкая дрожь, замеченная Александрой, стала очевидной, тонкий фарфор выдал ее за секунду. Назаров и сам заметил, что поддается ненужным страстям. Он опустил чашку, закрыл глаза, сделал глубокий вдох. Пару секунд удерживал воздух в легких, словно очищая себя им изнутри. Потом он медленно выдохнул, и когда он открыл глаза, он снова владел собой идеально. Такая трансформация, совершенная и быстрая, выдавала человека с изумительным самоконтролем. Однако она же заставляла задуматься: что должно было произойти, чтобы довести его до такого состояния? – Прошу меня извинить, это был не совсем удачный момент для звонка, – сдержанно сообщил им Назаров. – Мы можем связаться с вами в другое время. – Уже не нужно. Чем могу быть вам полезен? Перед компьютером сидел Ян, Александра стояла у него за спиной и наклонялась вперед, опираясь на плечо брата. В бледном свете монитора они, должно быть, казались почти одинаковыми, и Назаров разглядывал их с легким любопытством. – Нам нужно несколько пересмотреть наш договор, – указала Александра. – Вы ведь знаете, что случилось с Аркадием Валетским? – Да, мои люди мне уже звонили. Они же рассказали мне, что тень подозрений пала на вас. Сочувствую, Александра. Надеюсь, это не доставляет вам больших проблем? – Это как раз ерунда, – отмахнулась Александра. – На меня не первый раз в жизни настороженно пялятся, это работе не мешает. Тут гораздо важнее вектор всей этой истории… Изначально мы говорили о том, что тут подозревается кража, что речь пойдет об охране лотов. А что в итоге? У нас два покойника. – Не утрируйте, они не у вас, а у корабля, – уточнил Назаров. – К тому же, мы с вами изначально говорили о том, что Петра Муратова, возможно, наняли как убийцу. Я понимаю, что ситуация на корабле сложилась… экстраординарная. Но чего вы хотите от меня? Ваша миссия остается неизменной: присматривать за Муратовым. С ней вы пока, увы, справляетесь не очень хорошо. – В смысле? – Вы ведь не можете мне сказать, что это не Муратов убил тех людей, не так ли? – Не можем, – признал Ян. – Следовательно, вы не раз упускали его из виду и все еще не представляете, зачем он здесь. – Но ситуация не позволяет нам и дальше носиться только за Муратовым. На корабле, возможно, находится серийный убийца, никакой полиции здесь нет и не будет, мы должны что-то сделать. Александра сейчас не пыталась сгустить краски, чтобы впечатлить Назарова, все так и было. Сразу же после второго убийства близнецы направились к руководству корабля, пытаясь узнать, когда же здесь будет полиция. Должна быть! Плохо уже то, что смерть Льва Куплака не расследовали, как нужно. Но теперь наметилась серия, да еще и псих, судя по надписи на стене. Такое преступление нельзя замалчивать, это создает угрозу для других людей. Яну казалось, что все очевидно, иных вариантов и быть не может. Вот только хозяева корабля видели ситуацию иначе. Они сразу же напомнили близнецам о том, что лайнер находится далеко от берега, да и на берегу карантин. Если «Рейна» сейчас попытается войти в порт, страны начнут подбрасывать ее друг другу, как бомбу замедленного действия, никто не захочет связываться с ней. А даже если они определятся, даже если кто-то пошлет на борт представителей своей полиции, будет ли это полезно? Будет ли это законно? Оба погибших – русские, а следователи не будут знать языка, да и вряд ли попытаются разобраться в этой истории всерьез. У них останется одно желание: убраться с корабля как можно скорее, а в таких условиях велика вероятность, что преступника просто назначат, первого попавшегося. Все это были аргументы напоказ, где-то даже правильные, которыми руководство старательно прикрывалось. Однако Ян подозревал, что истинные причины, по которым «Рейну» не хотят заводить в порт, куда глубже. Во-первых, тут действительно собраны очень богатые люди из разных стран мира. Им не нужен скандал, который может стать для репутации компании сокрушительный ударом. Во-вторых, на борту сейчас находятся безумно дорогие, да еще и краденые предметы искусства. Каковы шансы, что полиция не сунет нос в сейф? Да никакие, кто угодно бы туда посмотрел. А когда они сообразят, что оказалось в их распоряжении, про убийцу мигом забудут. По документам никто не может предъявить законное право на эти лоты, и любая страна постарается оставить их у себя. Так что никто вызывать полицию не собирался. Считалось, что вести расследование будет служба безопасности корабля, однако Ян не сомневался, что дальше нахмуренных бровей и косых взглядов на Александру их бурная деятельность не пойдет. – Чего же вы хотите от меня? – спросил Назаров. – Смены задания. Дайте нам полноценно заняться расследованием, а за Муратовым пускай шатается кто-то из ваших орлов. Это не так уж сложно: куда он денется с корабля в открытом море? – Зачем вам это? Вам на суше расследований мало? – Потому что, если это действительно маньяк, никакая корабельная охрана до него не доберется, – пояснила Александра. – До конца круиза осталось меньше недели, это и так очень маленький срок. Если все так пойдет и дальше, он вполне может спокойненько сойти на берег и раствориться в толпе – убив двух человек. Может, и не двух, если успеет еще поразвлечься на корабле. – Похвальное рвение, но я не могу оценить его в полной мере. Задание остается неизменным. Если бы я мог послать на это дело моих сотрудников, вас бы на корабле вообще не было, не забывайте. При всем моем сочувствии господам Куплаку и Валетскому, их смерть – не ваша забота. Примерно такого ответа Ян и ожидал. Назаров все-таки не борец за справедливость, а бизнесмен, для которого репутация превыше всего. Но если он готов был принять это спокойно, Александра привычно вспылила. – А если мы сами откажемся от задания? Не хотите посылать за Муратовым своих оперов – не надо, но и мы за ним таскаться не будем! Тогда что? – Тогда вы не получите гонорар, который и привел вас сюда, – невозмутимо ответил Назаров. – Но я бы рекомендовал вам не давать задний ход. Не сейчас так точно. – Почему это? – На днях я встречался с Виктором Шереметьевым. Ян почувствовал, как сестра вздрогнула за его спиной. Похоже, погрузившись в закрытый мир круизного лайнера, Александра совершенно забыла, что осталось за его пределами. Напрасно, потому что настоящая жизнь – она там, и от нее не спрячешься. – Зачем? – тихо спросила Александра. – Надеюсь, вы ему… ничего не сказали? – Напрямую – нет, но мне нужно было прощупать почву. – Вам пощупать больше нечего?! – Саш, угомонись, – попросил Ян. – Он знает, что делает. Он говорил тихо, обращался только к сестре, однако Назаров умудрился его услышать. – Ваш брат прав, Александра Михайловна. Все мои действия, какими бы сумбурными они вам ни казались, вызваны необходимостью, а не зловредностью характера. Я с самого начала говорил вам, что противостояние с Шереметьевым – опасная авантюра. Прежде, чем ввязываться в нее, мне нужно было убедиться, что его сын все еще жив и любые мои действия имеют смысл. – Так он вам и сказал! – Ему не нужно было ничего говорить мне. Слова порой не так важны, человек выдает правду, даже если не хочет этого. Нужно просто уметь говорить на многих языках, даже тех, которые лишены звука. – Ну и как? – Александра еще больше подалась вперед, почти оттеснив брата от монитора. – Он жив? Андрей жив? – У меня сложилось стойкое впечатление, что он действительно жив и даже не в коме, как предполагает официальная версия событий. Но это вовсе не означает, что он в безопасности. Честно говоря, мне не понравилось то, в каком состоянии я застал Виктора. Раньше мне казалось, что этот человек полностью вменяем, а его опасное поведение обусловлено упрямством. Теперь я в этом не уверен.