— Уже брали, отпустили, доказательств нет, а сам не колется, киллера бы найти. Вот такие дела. Аренский достал из кармана лист с портретом преступника, положил на стол, разгладил руками. — Но это еще не все, только что были у дома Гриневой, вернее, Горижираевой, так не поверишь, — Аранский поднял лист со стола и, развернув его к следователю, показал фоторобот киллера. — Физиономию эту консьержке предъявили, и что ты думаешь? — Неужели он? — Он. Причем Беспалова сначала убил — генерального, а теперь и Горижираеву. Не удивлюсь, если окажется, что и муж ее, Гринев, тоже дело его рук. Так что работы края не видно, и с таким скрипом движется. Поэтому любая помощь нужна. Мы тебе все, что нарыли, предоставили, будет что — звони сразу. — Разумеется, — следователь взял лист с портретом, — пойду сниму копию, а вы пока дело посмотрите. На улице потеплело. Скорее от того, что после обеда выглянуло солнце, все же воздух был достаточно свежим. По прогнозу на несколько дней обещали неплохую погоду. Кордыбака прищурился и посмотрел в небо. Аранский посмотрел на Валентина, он его понимал: на природу хотелось, с женщинами на свежем воздухе посидеть, мяса с дымком покушать, вина выпить, расслабиться, забыть обо всем на свете, хотя бы на несколько часов. — И не думай, — Аранский достал из кармана ключи от машины, протянул Кордыбаке. — За руль сядешь. Понимаю тебя, сам не прочь под последними лучами теплого солнышка понежиться, но не заработали, не заслужили. Вот разрулим, разгребем, достанем гаденыша этого, припрем его к стенке, и Питунина с ним рядом поставим, расставим точки над всеми «и» — вот тогда бери красавиц своих, да я свою, и как всегда, как обычно, куда тогда? — Как куда? На природу. — Куда именно? — Как всегда, в парк Победы. — Вот именно, Валя. Потому что найдем мы их, и раздавим эту нечисть, потому что победим в очередной раз и отпразднуем очередную победу в парке Победы — звучит символично, но и фактически тоже. А пока повременим. Я прав? — Да. Вот только денечки такие последние. — Валя, я и по морозцу согласен, только бы клубок размотать этот. Сбежали по ступенькам с крыльца, сели в машину, Кордыбака вставил ключ в замок зажигания, посмотрел на шефа: — Куда, Сергей Викторович? — Погоди. Не знаю. Давай-ка мыслями в пинг-понг поиграем, — Аранский открыл бардачок, порылся в хламе, нашел упаковку жвачек, выдавил две подушечки, бросил в рот, предложил Валентину, тот отказался. — С чего начнем? Через минуту салон автомобиля наполнился густым и стойким запахом свежей, чуть ли не до рези в глазах, мяты. Способствовало ли это продуктивному мышлению, Кордыбака не знал, но нервы, очевидно, шефу успокаивало. Валентин приоткрыл окошко: — Питунин нанимает киллера и заказывает Гринева. Он понимает, что просто так договориться с Беспаловым не получится. Кстати, не удивлюсь, если киллером окажется тот же тип, что и… Аранский достал из кармана лист с фотороботом портрета киллера, развернул, внимательно посмотрел сам на физиономию убийцы и повернул к Валентину: — Назвать бы его как-то, для простоты понимания? — Согласен. — Кого напоминает? — Не волк, — Кордыбака приблизился к портрету. — И не кошка. — Гиена? Шакал? — Не хищник, скорее кровосос. Клещ? — Да, Валя, он самый, если вцепится — уже не отпустит. Так и назовем — Клещ. Но я не думаю, что убийство Гринева его рук дело. — Почему нет? — Убийца кто-то из своих, из тех, кого Гринев знал хорошо, доверял, заподозрить ни в чем не мог. А Клещ вряд ли из этого круга. Хотя исключать полностью нельзя, все возможно. — Беспалов не принимает предложение Питунина, — продолжил свою мысль Кордыбака. — Даже несмотря на этот шаг. Если честно, меня это удивляет. Это уже не намек, последнее предупреждение. — Значит, Валя, что-то вселяло уверенность в Беспалова в том, что не пойдет на это Питунин. Были у Беспалова какие-то козыри. Но или мы их не нашли, или Питунин их вовремя изъял. Возможно, Анна Ивановна что-то и знает, припугнули, потому ничего и не сказала, а может, потому и уехала — за безопасность свою и дочкину переживает. Найти ее надо, садовник сказал — в Полтаву уехала. Займись завтра. — Хорошо. А Гордий? — Загадка. Вот уж действительно кто был бы нам очень полезен, так это Андрей. Он многое знает, гораздо больше, чем Анна Ивановна, куда же он пропал? Займись и этим завтра. Найди родственников в Яремче, может, там он, опять уехал? — Понял. А как в это все вплетается Гринева-Горижираева? Какое она имела отношение к Беспалову? — Не знаю, Валя, а может, это тот самый козырь, который Питунину побить нужно было при любых обстоятельствах? — Что он и сделал. — Причем Беспалов и Гринева тут уже явно одним человеком заказывались, киллер-то один — Клещ, и предположительно Питуниным. А доказать не можем. Не можем, и все. А потому гуляют на свободе и Клещ, и Питунин, и места мы себе не находим, и руки от досады опускаются, но мы ищем и искать будем. — И все же, Сергей Викторович, не так все плохо, большой результат сегодня получили, киллера Гриневой вычислили. — Ну да, и узнали, что, оказывается, убили ее. Да и от кого узнали, от случайного человека. Не заехали бы мы сегодня к Анне Ивановне, так вообще никогда не узнали бы? Стыд и позор. Я не знаю, как докладывать завтра Тополеву. Может, ты пойдешь? Кордыбака изобразил кислую гримасу. — Тогда на завтра планы такие: разыскиваешь Гордия и Анну Ивановну, и Питунина по возможности навестить нужно. Не оставлять его в покое, там крутиться, с сотрудниками его беседовать, объяснительные какие-нибудь с них брать, наружку закрепить, причем открытую, пусть понервничает, подергается, может, как-то на руку нам это и сыграет. Что еще? Подумаем, — Аранский посмотрел на часы. — В управление уже сегодня можно не ехать. Тебя домой завести? — Машина в управлении на стоянке осталась, но туда не надо. На Кловскую. — Понял, поехали. Глава тридцать вторая Произошло это неожиданно, как снег на голову. Просто заныл мобильный телефон, номер не определился, Джой машинально ответил: — Слушаю. — Это Слива, — произнес неизвестный голос на другом конце связи, тихо, но членораздельно и внятно, но так далеко и, казалось, глубоко, словно из загробного мира. Джой от неожиданности опустил трубку. Как же так, ведь с этими делами было покончено. Может, ошибка? Разумеется, ошибка. Но голос назвал себя, а значит, и он должен был определить себя: — Я понял. Да, Токарь, слушаю. На проработку заводской операции, да и на саму операцию, ушел почти весь август, сентябрь и полторы недели октября. Многое, на что рассчитывал Джой на новой работе, оказалось напрасным. Работать приходилось не только днем, но и вечерами, а случалось и по ночам, в выходные тоже. Такова была специфика работы с людьми, как говорил Воробей, с человеческим материалом. Ни свободного времени, ни личной жизни. За все это время только однажды улучил момент и вырвался в спортивный зал. Тренировка прошла, как и ожидалось в хорошем темпе. Разминка, мешок, спарринг, все как обычно, если учесть, что в последнее время даже утренние пробежки не удавались, в результате опять получился перенапряг, потом ломота, крепота в мышцах, но главное не это — в зале, к сожалению, не было Ольги. Не получилось с наскока, что поделаешь, не беда, время терпит, тем более он знал, где она живет. Обычно на работу в офис Джой приезжал к восьми, это было несложно, квартиру уже два месяца как он снял на Оболони, в пяти минутах езды от конторы. Охранники докладывали обстановку, он бегло осматривал помещения, территорию вокруг офиса, иногда, выборочно, местами, ночную запись видеокамер. Часов в десять, в одиннадцать его вызывал генеральный с докладом. В основном вопросы касались заводской операции, которая уже подходила к завершающей стадии. Практически все акции как бывших, так и настоящих работников завода были в их руках, кроме директорской доли. Этот гусь уже две недели как не выходил на работу, нигде не появлялся, никоим образом себя не проявлял, одним словом — залег. Жена его сказала, что пропал, не пришел с работы, дня два она подождала и написала заявление в полицию. За ней наблюдали, но пока безрезультатно. Гусь этот, директор завода, владел основным пакетом акций и был нужен им позарез, вернее его доля. Воробей нервничал и требовал от Джоя более активных действий, Джой в свою очередь теребил подчиненных — «красных ударников» Цапа. Крупа оказался молодцом, он просто тупо взял и надавил на заводскую конторскую крысу — начальника отдела сбыта. Вывел его из комнаты в коридор и пару раз двинул по почкам, тот и выдал все, что знал, и попал в точку. Оказалось, что у директора завода еще с давних пор была любовница, в прошлом начальница сметного отдела, незамужняя лошадка. После того как завод постепенно начал загибаться, сметный отдел почти закрыли, ее еще некоторое время переназначали на другие должности, года два-три, но вскоре она вдруг уволилась и исчезла. Глупо было бы оставлять такую зацепку без внимания. Решили узнать о ней подробнее. Крупа опять поехал на завод, начальник отдела сбыта поведал, что как-то встречал эту лошадку, у нее был свой бизнес небольшой — цветочный. Нашли ее быстро, действительно владела несколькими цветочными киосками в различных районах города. Решили не трогать, понаблюдать некоторое время. Груша занялся продавцами этих киосков. Хозяйка сама за прилавком не стояла, моталась между точками на своей легковушке, организаторскими вопросами занималась. Продавщицы сказали, что да, видели, встречалась она с каким-то типом, нечасто, но случалось, по описаниям похож был на директора завода. За лошадкой установили наблюдение. Была она по-прежнему не замужем, жила недалеко от центра города в трехкомнатной квартире, и сама. Это обнадеживало, не могла такая кобылка вести совершенно одинокий образ жизни, значит, кто-то был, но в данный момент не появлялся, очень возможно, директор заводишка. Через три дня она привела на своем хвосте Грушу в дачный поселок Жердевку. У одного из домиков остановилась, открыла сама ворота, загнала во двор машину и с объемными продуктовыми пакетами скрылась за дверью дачной избушки. Появилась только рано утром, и не сама — этот дурачок тоже нарисовался, усадил ее в машину, чмокнул на дорожку, открыл ворота и отправил деньги зарабатывать. Оставалось решить, когда и что с ним делать. Виктор Семенович откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Он чувствовал себя уставшим. Раньше такого не замечалось, потом, позже, иногда случалось, а последнее время уже было не редкостью. Обычно он почти всегда ощущал себя замечательно, мог работать по пятнадцать часов в сутки, исключительная работоспособность была нормой и даже не удивляла. Мог, если так нужно было. И вот устал, выдохся, неужели старел? «Может, в баньку рвануть, — подумал он. Давненько не был, даже как-то и не припоминал, когда в последний раз парился. — Позвонить Цапу? Да нет, какая там банька». Не ожидал он, что операция с заводом так затянется. Хотя удивительного в этом ничего не было. Везде требовалось время и еще раз время. Начали с того, что первым делом заблокировали поступления сырья на территорию завода. Кто этим занимался, Виктор Семенович не знал, но то, что ценные указания исходили откуда-то повыше, было несомненно. У завода были небольшие запасы материалов на внутренних складах, вот и пришлось ждать, пока выработают. Заводчане попытались проявить инициативу и завозить сырье левым образом за наличку, частными самосвалами, но здесь уже были задействованы парни с Красного рынка, и канал этот перекрылся. Почти одновременно с этим были заблокированы рынки сбыта, опять же кем-то наверху при помощи нескольких телефонных звонков. И опять красным парням пришлось поработать и пресечь инициативу заводчан в поисках новых заказчиков. Для комплекта параллельно была организована парочка налоговых проверок с временным изъятием некоторых бухгалтерских документов. Результат был налицо — заводик начинал уходить в минуса, причем достаточно быстро, и в ближайшем завтра процесс этот ожидался уже более ускоренным, а затем и совсем лавинообразным. Ожидалась задержка зарплаты на неопределенный срок, и был запущен слух, что рабочим денег не видать вообще. Началось увольнение кадров, которых и так оставалось на заводе совсем немного. Теперь банкротство предприятия было не за горами. Рассматривались два варианта завладения заводом, это через банкротство и второй — по схеме «ТехноСтар», приобретения основного пакета акций. Для банкротства требовалось больше времени, но экономически этот вариант был более выгоден, Воробей настаивал на втором, ему особо не возражали, деньги отобьются, как только завод заработает уже под новым менеджментом. Перспективы были. Конечно, потребуется дополнительное финансовое вливание на ту же реконструкцию, даже минимальную, а как иначе. В первую очередь Воробей планировал восстановить и запустить на полную мощность основную котельную. Котельная, как он считал, была сердцем для подобных предприятий, а в данный момент работала только небольшая, вспомогательная. Главная же была в плачевном состоянии, уже много лет не работала, некоторое оборудование демонтировали и продали, что-то отправили на металлолом. Второе, что требовалось, — срочно привести в порядок цех металлоконструкций: металлоконструкция — основа любого железобетонного изделия, его скелет. Третье — восстановить цех перекрытий, а в цехе крупных панелей развернуть линию по производству гипсокартонных плит. И все это по минимуму, для старта. В дальнейшем планировалось расширяться и расширяться, тут и автопарк, и цех по производству железобетонных столбов и тротуарной плитки, бордюров и многое другое в плане ассортимента, а главное — и территория позволяла, и рынок сбыта был предостаточным и обещал только расти.