Увы, но размах рук Дмитрия явно был внушительнее, чем у медсестры. Он осторожно отстранил женщину и заглянул внутрь пакета. – Что это? Творог и сметана? - Громов не удержался от смешка. - А чего тогда бегала? Я уж думал запрещенку какую притащила, - Дмитрий вдруг перешел на «ты». Иногда он так делал. Рыжая медсестра казалась ему в определенные моменты такой родной, а запах сладких духов с оттенком ванили его еще больше заводил. Хотелось касаться ее губами, ласкать и не отпускать, но объективных оснований поступать так не было, что его очень злило. Иногда просто хотел сказать «Моя» и все, и даже согласия не спрашивать, но так невозможно. К тому же, кто на физическом влечении отношения строит, только если безумцы. – Я? Да как Вы смеете обо мне такое думать? Я, между прочим, порядочная женщина в отличие от Вас, - Марьяна высвободилась и поправила костюм медсестры. – Ты, права, я на порядочную женщину при всем желании не похож, - Громов тоже поднялся, но получилось так, что стоял он теперь очень близко. – Опять Вы смеетесь надо мной? Отдайте творог, - Марьяна потянулась за пакетом, и их пальцы соприкоснулись. Током обоих прошибло от этого мимолетного контакта, но внешне оба виду не подали. – Только творог? - удивленно приподнял бровь Дмитрий. Ее волнение ему нравилось. – И сметану, - Марьянка забрала-таки пакет и выдохнула. Получилось прерывисто. – У тебя на весь товар покупатели имеются? – Нет, на один творог так и не нашла. Хотите купить? – Марьянка, нет. Зачем он мне? Я молочное как-то не очень, мне больше мясо нравится. – Послушайте, еще раз поцелуете меня, и я за себя не отвечаю. – Что, боишься не сдержаться? - вопрос был вполне конкретным, открытым, но становилось уж очень опасно. Марьяна решила сменить тему. Это было жизненно необходимо. Палаты на этом этаже полупустые. Нужно срочно выбираться. – Вы не расскажите Николаю Владимировичу про творог, - теперь Дмитрий заметил в ее глазах неподдельный страх и решил ретироваться. – Не расскажу. Иди, работай, но еще раз сбежишь от меня подобным образом, накажу и серьезно. – Вы сами виноваты, - вздернув подбородок, заявила Марьяна. – Я виноват? Ну знаешь, по-моему, это ты меня спровоцировала. Тебе доставляет удовольствие меня выбешивать, верно? – Дмитрий Викторович, можно я пойду работать? Ой, чувствую, ни до чего хорошего мы сейчас не договоримся. – В самом деле? Марьяна, опасную игру ты затеяла. Смотри, доиграешься… Я ведь все прекрасно понимаю. На телефон Громова пришло СМС. Очередное ДТП. Травмы средней степени тяжести, но пострадали пассажиры автобуса, и еще не всех привезли. На этаже, где работала Марьяна, находились дети, и она, оценив выражение лица хирурга, все-таки решилась спросить. – Что-то случилось? – Случилось. ДТП случилось. Ты же работать рвалась. Давай, пойдем, поработаем. Там народу поступает. В общем, дел невпроворот. Громов позволил себе приобнять Марьяну, а она не успела ничего возразить, и так они вошли вместе в лифт. «Снова лифт. Надо срочно поговорить с Аней. Почему Громов уже второй раз меня поцеловал? Неужели это такой способ меня наказать? А интересно, когда мужчины злятся, способны на поцелуи? Или только Дмитрий Викторович так делает? А еще кого-нибудь он так целует? Интересно его только я до такой степени раздражаю или еще имеются бесячие медсестры? Попала ты, Марьянка. Вопросов много, а ответов… Нет, поразвлекаться со мной не получится. Я не такая. Какие еще «поразвлекаться»? Он просто тебя поцеловал. Ничего не значащий поцелуй не стоит моего внимания. Черт, а какой он темпераментный… Нет, никаких служебных романов. Ой, да что же делать-то?». Марьяна от волнения закусила нижнюю губу и совершенно не обращала внимания на то, что Громов все это время за ней наблюдал. Он действительно зрелый мужчина и два плюс три давно сложил, но объясниться с рыжей глазастой и весьма характерной особой не решался. Во-первых, он поймал себя на мысли, что он ее желает как женщину, только вот ее характер действительно заводил его, так сказать, поднимал ему нерв. Он не мог оставаться равнодушным. Она в два счета выводила его на эмоции. Его взгляд опустился к вороту медицинского костюма и чуть ниже. Дмитрий ощутил, как во рту пересохло, и им явно тесно сейчас в этом лифте. – О чем мечтаете, Марьяна Витальевна? - не удержался от комментария Громов. И снова на «Вы». Отпустило…почти… – Я? Не о ком… ни о чем… Я не мечтаю, а озадачена. – Поэтому так взволнованы? - коснулся тыльной стороной руки ее алеющей щеки. Ответить Марьяна не успела, так как двери лифта разъехались, и они вместе шагнули в просторный светлый холл. В приемном покое его ждали. Там уже находились и другие хирурги, санитарки, медбратья и медсестры. Очередные сутки оказались весьма насыщенными, а Дмитрий поймал себя на мысли, что Николая сегодня не хватает. Несмотря на трудности, Громов другу не позвонил, а Марьянку загонял, постоянно давая ей разные поручения. И она спешила их выполнить. А как иначе? Ведь помогать и спасать - это у Марьянки в крови. Когда ближе к утру стало более-менее спокойно, женщина в прямом смысле с ног валилась. Между делами раздала творог всем, кто заказывал, да так, что Громов ее за этим делом не застал и сейчас, наконец, позвонила Ане. – Анечка, спишь, не спишь? – Не сплю, конечно, у меня же утро раннее. Сама понимаешь. – Да-да, я помню. Слушай, я что-то совсем запуталась, подруженька. – Да, а что случилось? – Ань, да Громов этот уже второй раз меня поцеловал, представляешь? – Поцеловал? Ну, наверное, ты его спровоцировала на это. – Да не провоцировала я его. Скажи, а чтобы наказать, мужчина способен на поцелуй? Чисто теоретически, злость может служить толчком для такого поступка. – Ой, я тебя умоляю. Марьяна, я тебя знаю с детства и то, что мальчикам очень нравятся пышные формы тоже ни для кого не секрет. А Громов твой вряд ли серьезно к тебе относится. – Аня, я и так стараюсь с ним не пересекаться, а сегодня ну прям попала, как снежок в микроволновку. – Ты давай там не расслабляйся. Главное работа, а то разобьет тебе сердце, а мне потом тебя утешать. Давай там «хвост пистолетом» и поуверенней. На работе никаких поцелуев. Следи, чтобы не приближался ближе одного метра. Дистанцию держи, поняла? – Да, я пытаюсь дистанцироваться, но… – Никаких «но», ты обязана четко обозначить свою позицию, он должен понять, что ты человек серьезный. Поняла? – Да поняла я, поняла. Ой, мамочки. Вот мозгами-то все понимаю, а как посмотрит на меня, я, прям, не знаю. Боюсь я его… Вот, надо в глаза смотреть, а я на губы, а он как рентген прям все подмечает. – А не должен подмечать. Женщина загадка. Когда он на тебя смотрит, думай про что-нибудь мерзкое. Представь крысу жирную такую. Ты же их терпеть не можешь. – Говоришь, не думать? Крысу представить… Быть серьезной и работящей. Ага. Я смогу. Смогу. Мне нужна работа, и я все для этого сделаю. Ух, этот мне Громов. Ему меня не одолеть. Спасибо, Анечка, ты всегда так хорошо умеешь поддержать. Да, все твое продала. Я тебе денежку на карту переведу, а наличку себе оставлю, за квартиру надо платить, а хозяйка только наличкой берет. – Спасибо, Марьяночка. Чтобы я без тебя делала? Неожиданно в комнату старшей медсестры, где уединилась Марьяна, прошла санитарка Оксанка, после чего разговор продолжить не получилось. – Ой, Анечка, пока. Работать надо… Глава 15. Сердце матери подскажет… Глава 15. Сердце матери подскажет… Марьино Анна прибежала от баб Нюры и сразу же закрутилась в водовороте домашних дел. Телка в коровнике разрывалась. Бедный ребенок вытягивал мордочку и, казалось, плакал. Сердце хозяйки защемило, и Аня сильно поругала себя вслух. – Да-да, - несла она ведерко с теплым молочком, - мамка твоя растяпа, совсем ребенка голодом заморила. Телочка как увидела хозяйку, так сразу стала еще жалобнее подмукивать. Ее мокрый серенький носик тыкал больно Аню в бедро. Она перехватила телочку за мордочку, и та сразу схватила Анины пальцы. На весь коровник раздалось звонкое чмоканье и вторило ему тихое жалобное: «му-у-му». Аня опустила руку в ведро вместе с головой телочки, и насос заработал исправно. По мере убывания молока из ведра бока ее подопечной становились заметно круглее. Всего полторы минуты, и ведро оказалось пустым, а ребенок наконец-то сыт и доволен. Пробежавшись по дому и двору, Аня осознала, что основным ее делом и было всего-то вовремя накормить телочку. Женщина глянула на часы и задумалась. Попробовать еще раз раскрыть книгу? Таинственный остров Жюля Верна для нее уже давно не был таким уж и таинственным. Есть у Ани привычка заглядывать вперед перед тем, как закрыть книгу. Уж очень она любит перелистать и подглядеть, что там будет дальше. Поэтому дальше она уже знала - колонисты отправятся на остров Табор и найдут там практически озверевшего пирата. В итоге, немного поразмыслив, Аня отложила чтение на потом и собралась тоже на речку к своим мужчинам. Река Ея - любимица, красавица, всегда полна рыбы, ее пологие берега в районе Марьино занесены песком, и неглубокие места прогреваются так, что из воды не хочется вылезать часами. Все любили свою речку, от мала до велика. Паша - заядлый рыболов никогда не возвращался без богатого улова. Он любил щуку, а Ане больше по вкусу были карп и амур. Пашка все время смеялся над нею и говорил, что Анька во всем консервативная, даже в предпочтениях, ведь тот же амур, это разновидность карповых. Но Аню этот вопрос мало беспокоил, ей крайне мало было дела до семейства карповых. У нее как у хозяйки голова болела о том, как весь улов быстро переработать и сохранить. Отец Ани являлся наоборот, заядлым охотником. Ее мать - сельская модница, поэтому могла фору дать любой светской львице Ростова в роскоши и количестве шуб. Драповое пальто с оторочкой из чернобурки, бобровое манто, шуба норковая и из выдры. Мать гордилась своей коллекцией и все выдумывала новые фасоны, а Аня не понимала, как можно носить на себе шкурки мёртвых зверьков. В наше время! Когда искусственные материалы лучше и качественнее, ведь уже давным-давно отпала необходимость убивать ради одежды. Поэтому она гордо носила пальто на синтепоне и подговаривала отца ради нее не стрелять без лишней надобности на охоте. Отец на это ее заявление смеялся и спрашивал. – Доня? Да для чего я тогда на охоту пойду? – Воздухом подышать, отвлечься от суеты будней да на костре картошки с салом пожарить. В ответ тоже смеялась Аня и придумывала, чем можно заняться на охоте, кроме охоты. Уже вечерело, и горизонт окрасился алой закатной лентой, но было еще очень светло. Паша обещал не задерживаться.