– Что вы! Я в полном восторге. У вас вкусный сыр. – Я сама его делаю. Кроме вот этого. Это пармезан. Его я купила. Оба рассмеялись. На улице пели свои песни сверчки. Вдали раздавались звуки музыки и выкрики танцующих гостей. А на веранде было тихо, спокойно и умиротворенно. Оба пили кофе и молчали. Аня пила маленькими глотками свой напиток и думала, что не может быть вот так рядом с незнакомым человеком спокойно. Рядом с Николаем даже молчать было хорошо. Она не выдержала, глянула на него и поймала его взгляд на себе. Опустила глаза и улыбнулась. – Вы вероятно хороший человек, - сказала она, - рядом с вами так спокойно. Спасибо Вам за все. Николай выпрямился и хотел что-то сказать в ответ, но не успел. – Мама? У двери стоял в одних трусах худенький мальчик лет восьми. Его заспанные глазенки с интересом разглядывали гостя. Федькины колени, локти и даже бровь по косой были залеплены пластырями. Николай встал. – Федя, - протянула руки к сыну Анна, - мой футболист проснулся. Это Николай. Он вчера на дороге поменял мне колесо. – Федя, - представился мальчик и подошел к матери, - мам у меня бок болит. Вот тут. – Николай сам себя поругал, ведь не таким он себе Федора представлял, совсем не таким. Аня погладила сыну живот ладошкой. – Бедняжка моя, набегался, перенапряг мышцы, вот и болят. – Можно мне посмотреть? Аня резко вскинула голову вверх и посмотрела на мужчину. – Вы? – Я врач, - коротко сказал Николай. Он подошел к мальчику и показал рукой на диван. – Лучше будет, если ты ляжешь. А я посмотрю твой животик. Федя послушно лег и вытянулся по струнке. Николай сразу заметил, что ему не больно лежать вот так. Обычно при болях человек старается максимально облегчить состояние, принимая позу эмбриона. Аня же сейчас выглядела как любая взволнованная мать на приеме. Она полными влаги глазами смотрела то на сына, то на Николая. – Я сейчас буду нажимать, а ты просто скажи, где тебе больно, хорошо? Федя кивнул и вытянулся еще больше. – Вот тут больно? Федя отрицательно замотал головой. – Нет, значит. А тут? Нет. Хорошо. Николай встал. Аня не сводила с него своих еще больше посиневших глаз. – Все хорошо, - улыбнулся Николай, - возможно и, правда, перенапряг мышцы. У вас есть листок бумаги? Аня сразу схватила с полки блокнот и ручку. Вслед раздался громкий хлопок. Это случайно подхваченная книга упала на пол. – Простите, - пролепетала она. – Что вы! - поразился Николай, увидев книгу, - я просто обожаю Жюля Верна. Вот буквально пару недель назад взялся всего его перечитать. Только что завершил «Путешествие к центру земли». – Я вот уже полгода как читаю «Таинственный остров», - призналась Аня, протягивая ему блокнот, - надеюсь, до конца года все же добить. Николай улыбнулся, согласно покачал головой и сел за стол. Анна переминалась рядом, с ноги на ногу. После он встал и протянул ей блокнот обратно. – Вот тут несколько препаратов, которые могут оказаться у Вас в аптечке и помочь юному футболисту. Это дозировка согласно возрасту. А это. - Николай запнулся и как-то странно разволновался неожиданно для себя. – Это мой номер телефона. Если что, не стесняйтесь, звоните сразу же, без промедления. Хорошо? – Спасибо Вам огромное, Николай, - прижала блокнот к груди Аня, - Вы снова меня спасаете. Даже неловко. Я не успела Вас отблагодарить за спасение на дороге и опять попадаю в беду. – Что Вы, мне крайне приятно быть Вам полезным, Аня. Уже поздно, я, пожалуй, пойду, а то бабушка меня уже потеряла, наверное. Странно, она за все время мне ни разу не звонила. – Федя, - обратилась Аня к сыну, - лежи тут, а я провожу нашего доктора, хорошо? Глава 22. Ой, Ванечка… Глава 22. Ой, Ванечка… Марьяна весь вечер поглядывала на телефон и совершенно не обращала внимания на Дмитрия. Девушка предчувствовала неладное, но пыталась не думать о плохом. Наконец, входящий звонок. – Мама? – Марьянка, ох… горе-то какое… Дочка… Риточка… – Мама, что случилось? - Марьяна еще не знала правду, но слезы уже застилали глаза. – Капитан наш погиб. Нету больше Вадима. Какой-то взрыв на корабле случился. Ой, не могу, хочу проснуться от такого кошмара. – Мама, а Рите сказали? - девушка знала, как сильно Ритка Вадима любит. Изводит себя постоянно, если он подолгу не звонит, а тут такое. – Сказали. Она как раз домой ехала к нам из Ростова. Зачем они ей позвонили, когда она была за рулем? Зачем, Марьянка? - мать снова плакала и не могла говорить внятно. – Мама, что с Ритой? – Марьяночка, ох… – Мамочка, она жива? - снова слезы и молчание. Сейчас секунды казались вечностью. – Разбилась Риточка наша. Насмерть разбилась. Немного до дома не добралась. Нету больше Риточки. Ой, что с Ванечкой будет. Ой, Ванечка наш. Да как же жить теперь, Марьянка? Женщина начала терять сознание. Ей стало так невыносимо больно. Она не могла расслабиться весь этот вечер, предчувствовала, что-то ужасное грядет. Вдруг, ее поддержали сильные мужские руки. – Марьяна, тихо-тихо. Ты чего? Что случилось? Она вздохнула, потом еще раз и сознание отключилось. Громов тут же подхватил ее на руки и поспешил к своей машине. Он быстро усадил ее на переднее сидение и нашел нашатырь. Пропитав едкой жидкостью кусочек бинта, Дмитрий поднес его к носу женщины. – Марьяша, солнышко, просыпайся, - она вздрогнула, потом скривилась и открыла глаза. – Дмитрий Викторович? – Просто Дмитрий. Марьяна, ты чем-то расстроена? Что-то случилось? – Мне срочно надо домой, извините. Я пойду. Она попыталась отодвинуть Дмитрия за плечи, но он придержал ее. Марьяна почувствовала легкий аромат его одеколона и случайно губами задела шею, вызвав в нем ответную реакцию. «Громов, попал ты с этой женщиной, нельзя так реагировать. Нельзя», - пронеслось у хирурга в голове. – Нет, подожди. В таком состоянии ты не дойдешь. Показывай дорогу, я провожу. – Нет, я сама, тут близко. Прошу Вас, пустите, - он лишь сильнее прижал ее к себе. – Марьяна, не пущу. Едем. Голос был серьезным. Справиться с ним она не сможет, а домой попасть надо быстро. Сил сопротивляться не оказалось, а ее неопределенный кивок расценили как знак согласия, и Дмитрий тут же сел в кресло водителя. – По главной улице, третий поворот направо, пятый дом. – Окей, сейчас все будет, - Дмитрий постарался сосредоточиться на дороге. Ему сейчас жизненно необходимо было отвлечься. Марьяна снова безутешно расплакалась, и Дмитрий чувствовал, что это не простая сентиментальность. Что-то действительно произошло. Непроглядная темнота. Лай собак, которые проснулись, заметив автомобиль Громова, но ехать пришлось сравнительно не долго. Когда Дмитрий припарковал свой авто рядом с калиткой старенького одноэтажного дома, Марьяна бросилась в сторону небольшой веранды, и тут же прошла в кухню. Громов последовал за ней. Ванечка плакал. Отец был пьян, а мать, прижимая к груди старенькую иконку, что-то бормотала словно в бреду. – Мама!