Я тебе дам номер моего телефона. Будешь напрямую докладывать мне обстановку. Если что-то пойдет не так, то я приму меры.?— Коломойников протянул мне визитную карточку, которую я тут же убрал во внутренний карман, где лежали мои собственные документы.?— Звонить можешь в любое время суток. У меня служба такая, рабочий день не нормирован. — А вдруг, товарищ полковник, поиск даст положительный результат здесь, в Москве? — Тогда вылетаешь туда же, но про наше задание забываешь. Хотя банду Арсланова, даже без присутствия эмира, уничтожать, скорее всего, придется тебе. Но этот вопрос находится в компетенции твоего командования. Документы на командировку в любом случае уйдут в сводный отряд уже сегодня. На всякий случай. Ты готов? — Так точно! Готов, товарищ полковник. — Вот и хорошо. Концерн «Калашников» выделит твоему взводу аппарат REX 1, две свои новые снайперские винтовки и три электромотоцикла. Это очень полезная вещь, мне кажется. Она совершенно бесшумна в движении. — Движение, товарищ полковник, совершенно бесшумным бывает только у солдат спецназа ГРУ, когда они стараются перемещаться скрытно. Все остальное, насколько я знаю, всегда издает при передвижении какие-то звуки. У электромотоцикла будет шуметь двигатель, пусть и слабо. Колеса никак не могут не шуршать. Особенно на высокой скорости. — Да, скорость там приличная. До ста пятидесяти километров в час. Ты всегда сможешь перебросить сразу шестерых бойцов туда, куда будет нужно по обстановке. Двух седоков на максимальной скорости эта машинка, конечно, не потянет. Лошадиных сил у нее маловато. Да еще по горной дороге. Но в целом вещь, я думаю, удобная и полезная. У нее есть свои особенности, но разработчики все объяснят тебе куда лучше меня. — Возможно. Будем опробовать. — Только взамен концерну «Калашников» потребуется отзыв на испытания. Тебе придется его написать. — С этим у нас проблем не бывает. Мы часто что-то испытываем. Глава вторая Мина в ночи ухнула филином, пьяным от лесного духа. Этот звук прокатился среди кустов и затих где-то в низких облаках, грозно нависших над селом. Может быть, он добрался даже до отрогов гор и растворился там среди скал, тоже укрытых серыми клубами. Только в горах облака бывают такими низкими. Когда смотришь с дороги, с самого перевала, они порой прикрывают село сплошной завесой, и невозможно бывает невооруженным глазом ничего различить. Но теперь это были уже не тучи, только облака. Настоящие тучи, куда более тяжелые и темные, прошли здесь совсем недавно на той же высоте. Они обильно и беспощадно полили село крупным дождем и сдвинулись западнее, направились к долине, уходящей куда-то в горную Чечню. — Рагим приходил? — спросил я сам себя тихо, практически шепотом, не намереваясь отвечать. Но микрофон был исправен и донес мои слова до бойцов взвода. — А кто еще может прийти? — ответил вопросом мой заместитель старший сержант Ничеухин.?— В такую грязь, сразу после одного дождя и перед следующим больше некому. Собаку погулять никто не выпустит. Но сейчас, товарищ старший лейтенант, первое отделение сообщит. Ребята сначала присмотрятся, нет ли кого рядом. Чтобы остаться незамеченными, мы вынуждены были расположиться на некотором отдалении от тропы. Рядом с ней места хватило только для первого отделения взвода, в которое входил и наш сапер ефрейтор Спасибог. Раз этот парень числится у них, то им и флаг в руки. Так я решил. А нам осталось только ждать сообщения. Кроме того, непосредственно у тропы укрыться за камнями от осколков взорвавшейся мины могло лишь одно отделение. Другие непременно оказались бы в зоне риска, как я про себя обозвал сектор поражения. Сообщения от первого отделения и следовало ждать. А пока… Я посмотрел в восточную сторону. Оттуда, с Каспия, снова ползли тяжелые дождевые тучи. Да, в такую погоду найдется весьма малое число людей, желающих просто так, без особой необходимости, выйти ночью на прогулку. Скорее всего, на мине подорвался именно эмир Рагим Арсланов. По этой тропе пройти должен был именно он. Миновать ее главарь банды никак не мог. Другого нормального пути из его лагеря в село просто не было. Разве что через скалы. Но ни один человек, дружащий со своей собственной головой, ночью туда не полезет ни за какие коврижки. Исключение может составить только самоубийца или спортсмен-экстремал. А эмира к таким личностям я, честно говоря, не причислял. Да, Арсланов имел склонность к риску, но не в такой же степени. Он должен лучше меня знать, что представляют собой эти скалы, вырос здесь, в этом селе. Но взорвалась только одна мина, а установлено их было три. Я так приказал, и сапер по связи сообщил мне, что выполнил мое распоряжение. Все эти мины не были связаны между собой, но располагались так, что вообще лишали кого бы то ни было возможности пройти по тропе, ведущей в село, и остаться невредимым. Расчет был на то, что Арсланов, скорее всего, не решится пойти домой один. Он возьмет в сопровождение своих бандитов, хотя бы пару-тройку человек. Кто-то из них обязательно зацепит мину и взорвется. Остальные мерзавцы, как всегда бывает в подобных случаях, шарахнутся в стороны, спасаясь от осколков, летящих в них. При этом они должны будут активировать другие мины. Но, скорее всего, вышло так, что эмир отправился домой в одиночестве. Что ж, это было очень похоже на него. Жена Рагима с гордостью говорила, что он полностью лишен страха. Этот человек сам искал для себя опасные ситуации, из которых ему будет трудно выбраться. Но при этом он всегда оставался цел. Под счастливой звездой родился, не иначе. Аллар Баччириевна, жена эмира Рагима Арсланова, была осетинкой из окрестностей Цхинвала. Когда грузинская армия двинулась на Южную Осетию, она взяла в руки автомат, вернее сказать, забрала его у ополченца, убитого на улице. Эта женщина и расстреляла экипажи двух грузинских танков, которые покинули машины, чтобы вытащить какие-то вещи из горящего дома. Нет, танкисты вовсе не стремились помочь местным жителям, не спасали чужое добро. Они отнимали у людей последнее, из рук вырывали все то, что те сумели вытащить из дома. Эти герои сами туда лезли, чтобы успеть поживиться хоть чем-то, пока все не сожрало жадное пламя, разожженное ими же. Но тут появилась Аллар с автоматом в руках. Когда она подняла ствол, офицер, командир танкового взвода, завопил визгливым голосом на русском языке, потому что осетинского не знал: — Уйди, женщина! Убери автомат! Пошла вон! А она стояла среди дыма и копоти, с испачканным сажей лицом, но в чистом белом платье, и выпускала из ствола одну смертельную очередь за другой. Этот день больше запомнился тем людям, которые все видели, чем самой Аллар Баччириевне. Для нее он как был, так и остался непонятным, прошедшим и пережитым словно во сне. После этого она не выпускала автомат из рук еще несколько дней, до самого прихода в Цхинвал российской армии. Она участвовала в боях наравне с мужчинами, местными ополченцами, и даже убила несколько грузинских коммандос, которые пытались проникнуть в разрушенный город. Тогда, с частями российской армии, в Цхинвале появился и Рагим, младший сержант воздушно-десантных войск. Там, среди развалин полуживого города, они и познакомились. Рагим тогда рассказал девушке, что в родном дагестанском селе его не брали в армию. Высокое начальство вообще не считало нужным посылать туда представителей кавказских народов, учить их военному делу. А он очень хотел служить, да не где-нибудь, а именно в десантных войсках, носить тельняшку и голубой берет. Для этого парень даже занимался парашютным спортом. К тому времени он имел на своем счету больше десяти прыжков. Чтобы попасть в армию, Рагим уехал к дальним родственникам в Псков. Там парень устроился на работу и прописался. Только после этого он сам пошел в военкомат и уговорил кого следует, чтобы его взяли в армию. Хотя сначала и там брать не хотели. Парень даже грозился поехать на телевидение в Москву, чтобы там поднять этот вопрос, и добился своего. Его призвали именно туда, куда он хотел попасть. Так Рагим стал десантником и попал в Цхинвал. Потом они с Аллар переписывались и перезванивались, дважды встречались во Владикавказе, куда она специально ради этого приезжала к замужней сестре. А когда Рагим демобилизовался, он приехал за ней и увез к себе в село, в дом родителей. Сначала, правда, они заехали к ее отцу и матери. Первую свадьбу так и сыграли в селе под Цхинвалом, вторую — в Дагестане. Родители Рагима настояли, чтобы Аллар приняла ислам. «Свидетельствую, что нет иного Бога, кроме Аллаха, и еще свидетельствую, что Мухаммед — Посланник Аллаха»,?— проговорила она в присутствии имама. Эта свадьба проходила уже по исламскому обычаю. Аллар к религии относилась равнодушно, поэтому согласилась на это легко. Она хотела уважить родителей Рагима, да и его самого. Для себя Аллар выпросила только одно послабление. Она могла носить белые платья, так любимые ею. У христиан-осетин это признак чистоты, а у мусульман белые одежды означают траур. Когда родители Рагима решали этот вопрос, у Аллар умерла мать. Она носила белое платье по мусульманскому обычаю и потом часто одевалась так. Родители Рагима не возражали. Они всегда были людьми сдержанными и в чужую жизнь старались не лезть. Сам Рагим тоже ничего не имел против, а к мнению соседей или знакомых он был равнодушен. Женщина рассказывала все это на допросе в ФСБ, где присутствовал и я. Ведь именно моему подразделению было поручено ликвидировать банду Рагима Арсланова. Правда, Аллар об этом никто ничего не говорил. Ни к чему ей было знать, что именно я вышел на охоту на ее мужа. Так решил сотрудник следственного управления ФСБ. Ему же принадлежат и слова об охоте. Хотя мне лично претило само это понятие в отношении человека. Наверное, Аллар была бы со мной солидарна в этом. Почему-то мне так казалось. Она у меня вызывала уважение, хотя и позволяла себе откровенно подсмеиваться над нами. — Никогда вы Рагима не поймаете. Не такой он человек, чтобы вы смогли его победить. Он во всем любого из вас на голову превосходит. Даже простым везением,?— заявила женщина. Мы с ней не спорили, продолжали расспрашивать о мелочах, которые, казалось бы, к нашей основной задаче никакого отношения не имели. Но никогда заранее не знаешь, что может оказаться для тебя самым важным или вообще совершенно лишним. Она рассказывала, что жизнь в новой семье мало чем отличалась от прежней, привычной. Может быть, обычаи в отношении женщин и их поведения здесь были чуть более строгими, чем в ее родном осетинском селе, но Аллар быстро к этому привыкла. В своем селе она могла свободно остановиться на улице, чтобы поговорить со знакомыми парнями. На новом месте для замужней женщины это было чревато, вызывало осуждение с разных сторон. Она родила Рагиму двух дочерей — Айну и Адилю. Жили они вполне спокойно и счастливо. Но так продолжалось только до тех пор, пока в селе не появился Исмаил Салихов. Это был еще довольно молодой проповедник и ваххабитский имам. В селе, разумеется, уже была мечеть. Он начал строить еще одну, ваххабитскую. Неизвестно, кто за это платил, но дело шло быстро. Недостатка ни в чем не ощущалось. Аллар толком не знала, чем новому имаму так понравился Рагим. Еще труднее ей было определить, почему ее муж стал во всем слушаться этого человека. Теперь они постоянно проводили время вместе, каждый вечер пили чай. К тому времени Рагим уже построил собственный дом неподалеку от родительского. Там он и принимал гостя. На время их долгих бесед мужчины просили Аллар выйти в другую комнату или на кухню. Перемены в муже она увидела уже вскоре. Рагим начал изучать арабский язык, который давался ему легко. Тут сказался его твердый, упертый характер, помогающий преодолевать любые препятствия. Вскоре он уже мог читать на арабском. Учителем выступил, естественно, имам Салихов. Тогда же вокруг Рагима собралась группа молодых парней. Он занимался с ними боевой и физической подготовкой, разумеется, в той мере, в какой сам знал ее. Мне было несколько странно услышать такие слова из уст женщины, но я понимал, что она лишь повторяла то, что слышала от мужа. Аллар говорила о нем с гордостью. Хотя я, офицер спецназа, прекрасно знал, что младший сержант воздушно-десантных войск может научить молодых парней именно, как Аллар заметила, тому, что умел сам, но никак не большему. У меня во взводе четыре младших сержанта — два командира отделений и пара снайперов. Однако я не представлял никого из них на своем месте, в качестве командира взвода. Старший сержант Ничеухин в какие-то непродолжительные периоды меня действительно заменял. Например, когда я уходил в отпуск, две недели после ранения в госпитале провалялся, уезжал на кратковременную учебу в Москву. Но он контрактник, то есть профессиональный военный, заместитель командира взвода спецназа ГРУ. Я вижу разницу между ним и младшими сержантами, даже командирами отделений, у себя во взводе, и хорошо знаю уровень подготовки бойцов спецназа ГРУ. Мы во многом превосходим даже спецназ ВДВ.