– Вам обоим срочно нужно по куску торта, – объявляет Илай. – Я не смогу одна веселиться за всех. Кое-кому надо приступить к готовке – незамедлительно. Хватит хандрить. За дело! Метнув на меня сердитый взгляд, Илай скрывается в доме. Я подсаживаюсь к Азе. – Выкладывай, что случилось, – говорю. – Предупреждаю, своими «ничего» ты только убедишь меня в обратном. – Все нормально, – отвечает она не особенно убедительным тоном. – Что стряслось? – допытываюсь я. Она вздыхает. – Подруга Илай утверждает, что видела меня вчера у школы. Прежнюю меня – Хейуорд. Я мгновенно вспыхиваю. Почему я не в курсе? Кто подкачал? Почему Илай меня не предупредила? – Я с самого утра ее ищу. Всю округу обошла, но безрезультатно. Будь она тут, неподалеку стоял бы корабль Дыхания, но его тоже не видно. – Тут ты права, – говорю я. Никакой подозрительной активности в небе. Впрочем, Хейуорд могла прибыть сюда десятком различных способов, Дыхание ведь путешествуют не только на летающих кораблях. Она могла высадиться на землю в пятидесяти милях отсюда и поймать попутку. Дыхание – люди, поэтому они, в отличие от магонцев, прекрасно чувствуют себя в нижних слоях атмосферы. В последний раз, когда я видел Хейуорд, она просто появилась на пороге моего дома без всякого предупреждения (никаких вам гроз, никаких молний и раскатов грома), притворилась Азой и попыталась меня убить. – А ты откуда знаешь, что поблизости нет корабля Дыхания? – спрашивает Аза, нахмурив брови. Упс! С недавних пор я больше не вижу магонские суда невооруженным глазом, но это не мешает мне отслеживать их передвижение. – Я просто предположил, – говорю. – Облаков нет, негде прятаться. Нельзя допустить, чтобы Аза сама бросилась на поиски врага. Паника толкает людей на ошибки. Если Хейуорд и в самом деле пожаловала на землю, Аза в большой опасности. – Возможно, подруге твоей сестры все это просто привиделось, – говорю я, прощупывая почву. – Возможно, – соглашается она. Похоже, мой список дел на сегодня только что увеличился пунктов на сорок. Нужно подготовиться к появлению Хейуорд, нужно… А вдруг Аза будет совсем не против, чтобы ее забрали наверх? Судорожно сглотнув, я начинаю: – А вдруг… Не поделиться ли с ней всем, что мне известно? Нет, не стоит. – А вдруг что? – Ничего, – говорю. Она пристально смотрит на меня, но я продолжаю молчать. Ну что же. Я всю жизнь пытался добиться невозможного, с малых лет планировал для Азы счастливое будущее. Я делаю вид, что разглядываю улицу, чтобы спрятать от нее лицо. Родным и близким не стоит знать о наших самых глубоких переживаниях и самых темных страхах. О наших секретах. – Я тебя в обиду не дам, – говорю я, не глядя на нее. Она бы все поняла по выражению моего лица. Я беру ее за руку и сжимаю холодные пальцы. – Я с тобой, все образуется. – Откуда тебе знать? – Ты до сих пор жива, мы вместе, а значит, чудеса случаются. Аза молчит. Повернувшись к ней лицом, я ловлю на себе ее серьезный, пристальный взгляд. – Ты – главная радость в моей жизни, – говорю я. – Правда? – Правда. – Странно… неужели она сомневается в моих чувствах? Я возвращаю беседу в привычное для нас русло, озвучивая весьма неприятный, но не дающий мне покоя вопрос: – Я вселяю в тебя ужас? Короткая пауза. – Нет, – говорит она. – Ты тоже главная радость в моей жизни, потому что никто не умеет печь такие вкусные торты, как ты. Всем своим видом она пытается убедить меня, что все будет нормально, что ее мысли заняты одним лишь предстоящим праздником. В то же время в ее взгляде читается немая просьба не возвращаться больше к этому разговору. Знакомый взгляд. Раньше она награждала им тех, кто интересовался, каково это – быть неизлечимо больной. Что ж, если она так этого хочет, буду делать вид, что все хорошо. Она резко встает и, не дав мне опомниться, исчезает за дверью. Что-то подсказывает мне, что она не до конца со мной откровенна. Уверен, и ей что-то подсказывает, что я не до конца откровенен с ней. Я-то знаю, в чем покривил душой. Прежде чем проследовать за Азой внутрь, я достаю свой тайный мобильник и отправляю смс. ГЛАВА 7 {АЗА} Родителей я обнаруживаю в гостиной: мама отрывается по полной под какую-то странную мелодию, а папа сыплет чудовищными шутками, над которыми сам же и угорает. У меня создается впечатление, что мы находимся по разные стороны стеклянной стены. Вот бы куда-нибудь спрятаться от дорогих мне людей, чтобы их оградить… Что-то надвигается. Об этом кричат все мои инстинкты, все органы чувств. И тут мама такая: «А ты знала, что мыши умеют петь?» Я (сделав над собой усилие): «Так вот что у вас тут играет?» Я-то думала, они электронную музыку слушают, а это, оказывается, хор мышат в современной аранжировке. Вышло очень ритмично. Даже не знаю, что сказать. Мама: «Это мышиная версия… творчества Барри Уайта». Я: *приподнимаю одну бровь* Мама: «Правда-правда! Она на них действует как афродизиак. Мышки в кухне наверняка уже разбились на пары». Не хватало только, чтобы она завела про презервативы для грызунов… Мама изображает, что поет в микрофон, папа отвечает тем же, и оба прыскают со смеху, как люди, привыкшие смешить друг друга со времен Юрского периода. Ладно, рассказы о безумствах моих родителей к делу не относятся. Я весь день прочесывала квартал в поисках Хейуорд. Дала ей шанс выйти на связь, но она его не использовала. Никаких следов или тайных знаков, ни единого корабля Дыхания в небе – ничего. Тревожно ли мне? О да. Бегают ли у меня по спине мурашки? Определенно. Хейуорд не объявилась, но меня терзают дурные предчувствия. Мышиная брачная песня навевает мысли о Магонии. Так могли бы щебетать какие-нибудь крохотные экзотические птички. Ребенком я ночами сидела на крыше, разглядывая созвездия. Помню, иногда сверху доносились… какие-то звуки. Как это ни парадоксально, оказывается, я смотрела на родной мир, а оттуда на землю смотрели мои сородичи, пытаясь меня разыскать. Может быть, так и устроена жизнь? Может быть, в ней все пытаются друг друга найти? Пару месяцев назад Джейсон раскопал в интернете запись пятидесятидвухгерцевого кита, которого прозвали так благодаря уникальной частоте издаваемых им звуков. Его песня была очень грустной и сразу напомнила мне о раненых шквальных китах и кислотном дожде. Но что, если тот кит, «самый одинокий кит на свете», просто-напросто так шикарно поет, что ни одному животному не хочется его прерывать? Или же его волшебную, невероятную песню никто не в силах повторить. Тогда мы с ним очень похожи. Может быть, рассекая морские просторы, он трансформирует соленую воду во что-то иное, превращает потерпевшие крушение корабли в подводные статуи – в общем, преобразует материю вместо того, чтобы горевать о своей нелегкой судьбе. Может быть, он выпал из Магонии и поет в одиночку, потому что вся его китовая семья осталась парить в облаках. Я поступила наоборот: взмыла в небо, бросив своих бедных родителей на земле. Мне кажется, папа никогда по-настоящему не верил, что я умерла. Почти все детство я провела в больницах, и он всегда был рядом. Наверное, ему пришлось стать мечтателем, чтобы легче переносить вечные поездки в «Скорой» и всякие больничные ужасы.