- Ну-ну, Пэдди, не оскорбляй СБС, - предостерег его Гектор, едва сдерживая усмешку и притворяясь строгим. “Я слышал, что у них есть один или два наполовину приличных бойца. Даже если они всего лишь прилизанные сапожники.” - Простите, - сказала Настя, - но о чем вы говорите?” - Разве я не рассказывал тебе, дорогая, о жестоком соперничестве между двумя основными подразделениями спецназа Соединенного Королевства? Видите ли, майор Кросс и я, как вы знаете, гордились тем, что служили в SAS, первом и все еще величайшем из всех спецподразделений мира, а это армейское подразделение, базирующееся в Херефорде. Но Королевский флот, чувствуя себя обделенным, решил, что ему нужны собственные силы. Поэтому он взял кусочек от королевских морских пехотинцев и назвал это специальной лодочной службой и отправил их в пул, где они могли играть весь день на берегу моря. Мы называем их пузырчатыми головами из-за пузырей, выходящих из их водолазных костюмов. И мы называем морпехов сапожниками, потому что . . . вы знаете, я совершенно не понимаю, почему мы это делаем, но мы это делаем. И каждая единица презирает другую, пока ей не угрожает посторонний, например септик . . .” “Для отстойника читай " Янк”, - устало объяснил Дейв Имбисс. “В таком случае, - заключил О'Куинн, - мы объединим наши усилия и станем парнями, и вам лучше не связываться с нами, иначе вы еще пожалеете об этом.” “Ты говоришь это женщине, обученной в спецназе, которая может сжевать тебя и выплюнуть, как еду на завтрак?- Презрительно спросила Настя. - Ну, хватит!- Скомандовал Кросс. “Я провожу слишком много времени с настоящим младенцем, чтобы иметь хоть какой-то интерес иметь дело с вами тремя, которые ведут себя как двухлетние дети. Перестань злить своих коллег, Пэдди, и дай мне свои первые мысли о защите нефтяных установок Бэннока в ангольских водах.” Пэдди говорил почти час, отрываясь от своих записей. Слушая его, Гектор уже не в первый раз поздравлял себя с тем, что схватил Пэдди раньше, чем его схватила какая—нибудь другая компания. Когда он закончил говорить, Гектор кивнул. “Во всем этом есть здравый смысл. Дайте мне ваши записи, чтобы переслать их на доску Бэннока. Им придется позаботиться обо всем этом дополнительном оборудовании. Как только мы начнем действовать, Пэдди, нам с тобой нужно будет точно спланировать, сколько дополнительных людей нам понадобится в Анголе, каковы будут наши протоколы в плане реагирования на кризисы и как мы будем их всех обучать. Следующий пункт повестки дня: разведывательное планирование. Я даю эту работу Дэйву, как обычно, потому что он тот человек, который нам нужен, чтобы установить жучок или взломать систему, и Насте, потому что она единственный человек в этой комнате, который действительно был шпионом на жизнь. Итак, Миссис О'Куинн, как вы думаете, с чего нам следует начать?” “С да Куньей, поскольку он единственный известный нам человек, представляющий потенциальную угрозу. И очень мудро с твоей стороны спросить совета у женщины, Гектор, потому что эта работа требует женского прикосновения.” “Как например . . .” - Например, соблазнить Матеуса да Кунью. Он - человек, который хочет завоевать и править страной, поэтому он, по определению, еще больший эгоист, чем любой другой нормальный человек. Он также воспитывался во Франции, поэтому у него будет французское отношение к неверности.” “И какое же это прекрасное отношение, - весело сказал О'Куинн. - Я искренне надеюсь, что вы не предлагаете себя на роль соблазнительницы.” - Я не думала об этом, дорогая. Но теперь ты сам об этом заговорил . . . это поможет мне скоротать дождливый день” - невозмутимо ответила Настя. “То, что хорошо для гусыни, так же хорошо и для гусака, - предположил Пэдди, и его жена лукаво подмигнула ему. “Да не суетись ты так. Домашняя кухня мне вполне подходит.” - В основном потому, что я лучший повар в доме! Пэдди рассмеялся. Настя проигнорировала его и спокойно продолжила: "послужной список да Куньи говорит нам, что он очень умен, искушен и достаточно дисциплинирован, чтобы преуспеть на очень высоком академическом уровне. Но я подозреваю, что он также тщеславный, высокомерный, привилегированный молодой человек, который не может удержаться от хвастовства перед людьми, и особенно перед женщинами, насколько он гениален и насколько великим он будет в будущем.” “Я последую за вами." - Гектор кивнул. “Но нам понадобится скрытое наблюдение за да Куньей и хорошо продуманное прикрытие для Насти, Дейв. Если да Кунья встретит женщину, которая обещает ему секс и деньги, Первое, что он сделает, - это поблагодарит свою счастливую звезду. Во-вторых, нужно будет зайти в Google и проверить ее. Так что убедитесь, что у прикрытия Насти есть онлайн - резервная копия.” - Понял, - заверил его Имбисс. - Тогда, если больше никто не хочет ничего сказать, наша встреча временно прервана. Вы все знаете, что вам нужно делать. Дай мне час, чтобы привести все в порядок в Хьюстоне, а потом мы сможем пойти и перекусить. Я за это плачу.” Евгения Витальевна Воронова, известная как” Женя " среди множества своих друзей -мужчин, которые восхищались и обожали ее, и даже среди немногих подруг - женщин которые были более осторожны в своем одобрении), поцеловала Сергея Бурлаева, своего вечернего партнера, пожелала ему "Спокойной ночи" и вылезла из Ferrari 458 Italia, который отец Сергея подарил ему взамен того, который он списал в аварии полгода назад. Она зашагала по бетонному полу частной подземной автостоянки, слегка пошатываясь в своих туфлях-лодочках "Шанель" высотой 10,5 сантиметра. С самодовольством человека, который только слегка опрятен, Женя поздравила себя с тем мастерством, с которым она так идеально подобрала свои туфли под цвет машины Сергея, которая теперь с ревом выезжала обратно по пандусу на улицы Московского международного делового центра. Она подошла к экспресс-лифту и со второй попытки вставила в щель свою персональную карточку-ключ. Двери открылись, Женя, пошатываясь, ввалилась внутрь и с благодарностью прислонилась к стене лифта, кутаясь в свое черное как смоль пальто из дикого баргузинского соболя, пока ее несли более чем на семьдесят этажей вверх по причудливому, явно случайному сооружению - Московской башне. Женя хихикнула, вспомнив, как гордился ее папа, когда ему удалось получить пентхаус прямо на вершине того, что на короткое время стало самым высоким зданием в Европе, и как его гордость превратилась в ярость, когда его быстро обогнала по высоте башня Меркурий, прямо здесь, в Московском Сити. Папа стоял у пятиметрового окна, которое окружало его гостиную, наблюдая, как поднимается башня Меркурия, и приходил в ярость от того, что его опередил в пентхаусе один из любимых приспешников Владимира Путина. Одного слова из президентской канцелярии было достаточно, чтобы убедиться, что никакие другие предложения по поводу собственности не рассматривались. Лифт звякнул, двери открылись, и Женя вышла в вестибюль дома семьи Вороновых. Его дизайн всегда вызывал у нее неудовольствие. Стена прямо напротив лифта была зеркальной от пола до потолка, что, по ее мнению, было восхитительной идеей, за исключением того, что важное дело изучения ее собственного отражения было чрезвычайно затруднено огромным каменным камином, стоявшим прямо посередине стены. И все же эта ночь была не для жалоб. Сергей взял ее с собой в "Сибирь", в ресторан-клуб на Большой Никитской, где один только заказ столика стоил 25 тысяч рублей. Там было много их друзей, и все они великолепно ели, экстравагантно пили, дико танцевали и вообще смеялись, флиртовали и радовались радости быть молодыми, красивыми и богатыми. Единственным разочарованием было то, что она не смогла вернуть Сергея в квартиру. Женя лелеяла страстные фантазии о том, как бы притащить его домой и исследовать вместе с ним каждую позицию в Камасутре и все пятьдесят оттенков серого. Это всегда было возможно, когда папа отсутствовал, а мама была слишком пьяна, чтобы интересоваться ее окружением. Однако сегодня вечером ей пришлось довольствоваться быстрым сексом на тесном заднем сиденье "Феррари", отчаянно стараясь не отставать от непостоянного либидо Сергея, а не оставаться висящей высоко и сухо в конце. Она сумела добраться до вершины всего за несколько секунд и была так довольна своим достижением, что решила выпить еще одну чашечку на ночь. Женя впервые попробовала Ирландский крем Бейли, когда изучала историю искусства в Лондоне, и была совершенно очарована. В одном из холодильников за великолепным мраморным баром в гостиной наверняка стояла бутылка. Женя сбросила пальто и клатч на пол вестибюля и соскочила с каблуков, зная, что слуги соберут все ее вещи и аккуратно уберут. Затем она направилась в гостиную, одетая только в свое маленькое красное вечернее платье. “Где ты была, маленькая шлюха?” - Слова были невнятными и приправленными злобой. Человек, который произнес эти слова, сидел за стойкой бара в блестящем сером костюме. Рубашка, которая вздулась вокруг бугра его монументального живота, была так туго стянута воротником, что на ней висели слои жира. Несмотря на дорогостоящую серию трансплантаций и применение широкого спектра гелей и спреев, на макушке у него было больше розовой лысины, чем тонких рыжевато-седых волос. - Добрый вечер, папа. Женя старательно проигнорировал вопрос. - Я спросил: "Где ты была?" - Виталий Воронов был человеком, известным на всю Россию как Царь-Дровосек за то, что он нажил состояние, рубя деревья и превращая их в бумагу. - Но я знаю ответ: Ты гналась, как сука в течку, за этим костлявым бездельником Сергеем Бурлаевым. Не отрицай этого. Ты пахнешь, как бордель в субботу вечером.” “А от тебя, папочка мой милый, пахнет, как от жалкого старого пьяницы, который только что набил брюхо самой дешевой картофельной водкой, какую только может найти, - огрызнулась Женя. В тот вечер она выпила ровно столько, чтобы забыть о своей обычной осторожности. - “Ты сидишь в баре, набитом всевозможными модными марками, и все же пьешь эту крестьянскую мочу. Смотри, ты даже держишь его в бумажном пакете, как настоящий мужик! Разве мама не научила тебя пользоваться бокалом?” “Ты хочешь знать, почему я это пью?- Сказал Воронов, вставая с кремового кожаного барного стула и направляясь к дочери, все еще держа в руке бутылку в коричневом бумажном пакете. “Я пью его, потому что он напоминает мне о старых временах, вот почему. Когда я был беден и рос в квартире, которая не была и половиной . . . нет, даже на четверть меньше этой комнаты. Нас было шестеро, мы втиснулись туда, а мой папа кашлял, когда двадцать лет провел в угольной шахте. Моя мама стирала кровь и Бог знает что еще с простыней в больничной прачечной, а потом часами стояла в очереди, чтобы купить буханку хлеба и пару кочанов капусты, если ей повезет.” “Да, да, я понимаю, папа. Жизнь была очень тяжелой. Вы должны были работать и бороться за все, что у вас когда-либо было. Бла-бла-бла . . .” “Не смей так со мной разговаривать, маленькая испорченная сучка!" -крикнул он, заставив ее отшатнуться от его летящей слюны и зловонного запаха спиртного изо рта. “И ты все етще не ответила на мой вопрос.”