Кроссу это показалось идеальным заданием, чтобы вернуть его к нормальной трудовой жизни. Его военный опыт и способность планировать, снабжать, обучать и выполнять интересную, важную задачу будут использованы в полной мере. Но эта работа, хотя и сложная, по существу будет носить предупредительный характер. Точно так же, как все солдаты, моряки и летчики, которые провели десятилетия холодной войны, готовясь к Третьей мировой войне, которая, к счастью, никогда не наступит, он будет готовиться к террористической угрозе, которая может быть очень реальной в теории, но, конечно же, маловероятной на практике. Если он действительно собирался вести менее кровавую жизнь, но не хотел умирать от скуки, то это было бы неплохим началом. Было уже половина девятого утра 15 ноября, и все утренние выпуски новостей в Хьюстоне были полны историй о предстоящей казни печально известного убийцы и тюремного преступника Джонни Конго. Но если это была величайшая драма дня, то другие трагедии, не менее мощные для тех, кто был в них замешан, все еще разыгрывались сами собой. И одна из них разворачивалась в кабинете врача в Ривер-Оукс, одном из самых богатых жилых районов во всех Соединенных Штатах, где доктор Фрэнк Уилкинсон бросал проницательный, но добрый взгляд на трех человек, выстроившихся в ряд на стульях напротив его стола. Справа от Уилкинсона сидел его давний пациент и друг Рональд Бантер, старший партнер юридической фирмы "Бантер и Теобальд". Это был невысокий, аккуратный седовласый человек, чей обычно безупречный, даже суетливый вид портили глубокие тени под глазами, серый оттенок кожи и – чего Уилкинсон никогда раньше не видел-тяжелые складки на темно-сером костюме. Когда Бантер сказал "Доброе утро", в его тонком, точном голосе послышалась дрожь. Он был явно измотан и находился под огромным напряжением. Но он не был тем пациентом, которого Уилкинсон должен был видеть сегодня. Слева от шеренги сидел высокий, крепко сложенный мужчина лет сорока с небольшим, более сильный на вид: Брэдли, сын Рональда Бантера. У него были густые черные волосы, зачесанные назад с висков и уложенные гелем в многослойное, готовое к изображению совершенство, которое делало его похожим на человека, баллотирующегося в президенты. Его ясные голубые глаза смотрели на доктора Уилкинсона с вызывающей прямотой, как будто Брэд Бантер всегда был готов к драке. Но даже в этом случае доктор видел, что он тоже страдает от сильной усталости, хотя и умел скрывать ее лучше, чем его отец. Однако в Брэде Бантере не было ничего плохого, чего не мог бы вылечить хороший ночной сон. Пациентка, чье состояние послужило причиной визита Бантеров в кабинет Фрэнка Уилкинсона, сидела между двумя мужчинами: женой Рональда и матерью Брэдли Элизабет, которую все знали как Бетти. В молодости Бетти была исключительно красивой блондинкой Грейс Келли, с такими же мозгами. Она познакомилась с Ронни, когда они оба были первокурсниками в Техасском университете; они поженились на первом курсе и с тех пор были вместе. ‘Не знаю, чем я ее заслужил’ - часто говорил Ронни. ‘Она не только слишком хорошенькая для такого парня, как я, но и слишком умная. Ее оценки были намного лучше, чем у меня, на протяжении всей учебы по американскому праву. Если бы она не отказалась выйти за меня замуж, то именно она управляла бы фирмой.’ Но теперь она превратилась в сморщенную, сгорбленную фигуру. Ее волосы были растрепаны, а безукоризненная повседневная униформа из тонких, доходящих до лодыжек хлопчатобумажных брюк, белой блузки, жемчуга и пастельных кашемировых кардиганов была заменена старой фиолетовой рубашкой поло, заправленной в мешковатые серые эластичные брюки поверх пары дешевых кроссовок. Она держала сумочку на коленях и все время открывала ее, вынимала плотно сложенный листок бумаги, разворачивала его, тупо глядя на написанные от руки слова, снова складывала и убирала обратно в сумку. Доктор Уилкинсон наблюдал, как она прошла один полный цикл ритуала, прежде чем очень мягко спросить: "Ты знаешь, почему ты здесь, Бетти?’ Она с подозрением посмотрела на него. ‘Нет, нет, я не знаю, - сказала она. ‘Я не сделал ничего плохого.’ - Нет, ты не сделала ничего плохого, Бетти.’ Она посмотрела на него с отчаянным выражением боли и недоумения в глазах. ‘Я просто ... я ... я ... я не могу разобраться во всем этом ... во всех этих вещах. Я не знаю ... - ее голос затих, когда она открыла сумочку и снова вытащила газету. ‘Вы просто страдаете от периода замешательства.- Добродушно сказал доктор Уилкинсон, стараясь скрыть ужасную правду как можно более мягким тоном. - Помнишь, мы говорили о твоем диагнозе?’ ‘Мы ничего такого не делали! Я совсем этого не помню. А я уже взрослая женщина за пятьдесят.-На самом деле Бетти оставалось всего три недели до своего семьдесят третьего дня рождения. - Я знаю, что к чему, и помню все, что мне нужно знать, уверяю вас!’ - И я вам верю, - сказал доктор Уилкинсон, понимая, что спорить с больным болезнью Альцгеймера или пытаться вытащить его из личной реальности обратно в реальный мир бессмысленно. - А теперь, может быть, ты расскажешь мне, что случилось, Ронни.’ - Да, но у Бетти были большие проблемы со сном’ - начал Бантер. Он взглянул на жену, все внимание которой теперь было приковано к листку бумаги, и продолжил, его голос был неуверенным, а слова явно не соответствовали истине: - она была немного смущена прошлой ночью, знаете ли, и она была ... переутомлена, я думаю, вы могли бы сказать.’ - О, ради Бога, папа!- Воскликнул Брэд Бантер с гневом, порожденным отчаянием. ‘Почему бы вам не рассказать доктору Уилкинсону, что произошло на самом деле?’ Отец ничего не ответил. - Так что же, по-твоему, произошло, Брэд?- Спросил доктор Уилкинсон. ‘ОК.- Брэд тяжело вздохнул, собрался с мыслями и начал: - вчера в семь часов вечера я все еще был в офисе, и мне позвонил папа. Он дома – в эти дни он любит быть дома к пяти, чтобы присмотреть за мамой – - и ему нужна помощь, потому что мама собрала чемодан и пытается выбраться из дома. Видите ли, она больше не верит, что это действительно ее дом. А папа на грани срыва, потому что она кричала на него, пинала и била кулаками ... Рональд Бантер поморщился, словно эти слова ранили его сильнее, чем кулаки или ноги жены. Бетти, казалось, все еще не обращала внимания на то, что они говорили. Брэд продолжал идти. ‘И у нее бывают приступы плача. Я имею в виду, что слышу ее рыдания на заднем плане, когда разговариваю с ним. Поэтому я подхожу к ней и пытаюсь успокоить ее, чтобы она хотя бы что-нибудь съела. Потому что она больше ничего не ест, доктор, пока вы ее не заставите. Потом я возвращаюсь домой около четверти девятого, чтобы увидеть свою собственную жену и детей, но Брианна уже уложила детей спать, так что мы смотрим телевизор и ложимся спать.’ ‘Угу’ - пробормотал Уилкинсон. Он написал несколько слов в своих записях. ‘Это была последняя тревога прошлой ночью?’ - Черт возьми, нет. В два часа ночи телефон снова звонит. Это папа. То же самое. - Можно мне приехать? Мама вышла из-под контроля. Честно говоря, мне захотелось сказать: "если тебе нужна помощь посреди ночи, вызови скорую". Но, знаешь, она моя мама, так что я снова повторяю ту же историю, только на этот раз-и мне очень жаль, папа, но доктор Уилкинсон должен это знать, она ходит совершенно голая, бормочет Бог знает какую чушь ... и у нее нет никакой скромности или смущения по этому поводу.’ - В человеческом теле нет ничего постыдного, Брэд, - сказал Уилкинсон. ‘Ну, просто помни, что в следующий раз один из твоих родителей превратит твой дом в колонию нудистов.’ - Извините Брэда, пожалуйста, доктор Уилкинсон. Ты же знаешь, что он иногда бывает немного резок’ - сказал Рональд с преувеличенной вежливостью, которая не смогла скрыть его гнева. - Нет, папа, я просто рассказываю все как есть. Так больше продолжаться не может, доктор. Моим родителям нужна помощь. Даже если они говорят, что не хотят этого, им это нужно.’ - Хм ... - задумчиво кивнул Уилкинсон. ‘Судя по тому, что вы говорите, похоже, что мы достигли критической точки. Но я не хочу торопиться с выводами. Иногда существует физиологическая причина для серии эпизодов, подобных тому, который вы описываете. Я должен сказать, что сомневаюсь в этом в данном случае, но стоит убедиться, просто на случай, если там есть небольшая инфекция или что-то происходит. Итак, Бетти, если ты не возражаешь, я сделаю несколько тестов.’ Теперь она снова оживилась. ‘Конечно, я не больна. Я знаю, что не больна. Никогда в жизни я не чувствовал себя лучше.’ - Что ж, очень приятно это слышать, Бетти. И не волнуйся, я не буду делать ничего слишком серьезного, просто проверю твое кровяное давление, послушаю твою грудь и все такое прочее. Ты рада, что я это сделал, Бетти?’ - Я тоже так думаю.’ Рональд похлопал ее по руке. -Все будет хорошо, Бетси-Бу. Я буду здесь и буду присматривать за тобой.’ Из ниоткуда, как внезапный солнечный луч в пасмурный день, Бетти Бантер вызвала ослепительную улыбку,которая на мгновение вернула ей всю жизнь и красоту. - Спасибо, милый, - сказала она. Уилкинсону потребовалось меньше пяти минут, чтобы пройти все тесты. Закончив, он откинулся на спинку стула и сказал: "Хорошо, как я и предполагал, никаких физиологических проблем нет. Поэтому я собираюсь прописать Бетти что-нибудь, что поможет ей успокоиться в моменты особенно острой тревоги. Рон, если ты или Брэд сможете убедиться, что Бетти принимает половину одной из этих таблеток всякий раз, когда вы чувствуете, что ситуация ухудшается, это должно очень помочь, но не более двух таких половинок за один день.’ - Он огляделся вокруг, чтобы убедиться, что двое людей Бантера поняли то, что он только что сказал, затем продолжил:-У нас есть установленная процедура кризисного управления для таких случаев, чтобы убедиться, что мы можем обеспечить нашим пациентам эффективный уход. Я собираюсь сделать несколько звонков сегодня утром и постараться что-нибудь придумать для вас, ребята, к концу дня. Брэд, не мог бы ты на минутку отвести Бетти в приемную? Я просто хочу быстро поговорить с твоим отцом ... потому что он тоже мой пациент, в конце концов.’