7 Через две недели после смерти Жнейцера Герман объявил своей любовнице: — Галочка, скоро у нас будет еще одним конкурентом меньше… Я такой план разработал — закачаешься! — Снова убийство? — побледнела та. — Не убийство, — серьезно поправил Герман. — А справедливое деяние. Они уже все вдоволь насладились успехом. Надо и другим дорогу дать. Например, нам с тобой… — Ну, а если у нас все-таки тоже будет успех… — начала Галина, но Герман перебил ее: — Не «если», а обязательно будет! — Хорошо, — кивнула Галина, — пусть так. Я о чем хочу сказать: когда у нас будет успех, кто-нибудь ведь и на наш счет может так же решить… То есть так, как мы решили насчет Жнейцера. Мол, Графов с Гортензи получили свое — пускай-ка теперь подохнут… — Брось, — поморщился Герман. — Никому, кроме нас, такое и в голову не придет. — Ну, а все-таки? — настаивала Галина. — Если придет, — хмыкнул Герман, — то, знаешь, я роптать не буду. Справедливость превыше всего. Тем более в нашем социалистическом обществе. Если б мы в капстране какой жили, я бы не боролся за это… Но поскольку мы, к счастью, в Советском Союзе… Словом, если нас захотят убрать с дороги другие Герман с Галиной, я соглашусь. Но при одном условии: прежде мы все же должны будем с тобой пожать свой успех! — Что пожать? — переспросила Галина. — Лавры. Они же плоды. Но до этого еще далеко. У нас пока только вторая жертва намечена. — Так-так, — заинтересовалась Галина. — И кто же это? — Тефин! — воскликнул Герман. — Я о таком и не слышала, — пожала Галина плечами. — Он что, успешный? — Очень, — сказал Герман. — Вот ты скажи мне: какой сейчас в Москве самый популярный фильм? Да что там в Москве — во всем Союзе! Так какой же? — Не знаю, право, — задумалась Галина. — «Воскресение»? — Да нет, — поморщился Герман. — Это только у горе-критиков наших популярно. А я же говорю: у народа. — Тогда «Алые паруса», — предположила Галина. — Не думаю, что это слишком нравится народу, — покачал Герман головой. — Для толпы даже Грин — довольно сложный писатель. — А кто ж тогда простой? — хмыкнула Галина. — Дюма разве… А, поняла: «Граф Монте-Кристо» сейчас самый популярный! — Да, — согласился Герман. — Но это французский. Зарубежных режиссеров я в расчет не принимаю. Нам бы со своими разобраться… — Ой, ну я прямо не знаю, что там еще сейчас смотрят, — покачала головой Галина. — Тем более из нашего… «Осторожно, бабушка!», что ли, какая-нибудь? Помнишь, с Раневской… Мы с тобой видели. — Помню, — подтвердил Герман. — Это Кошеверова снимала… Женщин я, кстати, не собираюсь трогать. — Это делает тебе честь, — одобрила Галина. — Так, ну что же там еще-то осталось?.. — Она стала перечислять: — «Карьера Димы Горина», «Тучи над Борском», «Полосатый рейс»… — Вот! — громко воскликнул Герман, подняв кверху указательный палец. — Что — «Полосатый рейс»? — Ну конечно, — весело подтвердил Герман. — Что же еще? Самая знаменитая кинокомедия сейчас! А снял ее Тефин. — И поэтому его надо… — несмело начала Галина. — …убить, — решительно закончил Герман. — И как же? — А вот послушай. И Герман придвинулся к Галине, собираясь внушительным шепотом изложить ей свой коварный план. 8 План Германа состоял в том, чтобы заманить Тефина в цирк и там скормить его тиграм. — Кто к нам с тиграми придет, тот от тигров и погибнет! — афористично выразил Герман свою мысль, изложив Галине план убийства Тефина. — Идея замечательная, — согласилась Галина, — но только как ты заманишь Тефина в этот самый цирк? Не скажешь же ты ему: пошли на тигров посмотрим… Он этими тиграми до конца жизни, наверно, сыт по горло… — То, что «до конца жизни», это ты верно подметила, — отозвался Герман. — Поскольку жить Тефину осталось от силы сутки. — Ой, ну откуда у тебя такая уверенность? — продолжала сомневаться Галина. — А вот сейчас сама все увидишь, — самодовольно улыбнулся Герман. — Точнее — услышишь. Он достал свою записную книжку, открыл ее на букве «Т» и придвинул к себе телефонный аппарат. — Володька, привет! — выкрикнул Герман в трубку через полминуты. — Как кто? Не узнал, что ли? Ну ты даешь… Герман это! Герман!.. Тьфу ты, ну что значит «какой Герман»? Что, у нас Германов вокруг много… Нет, не Титов. — Герман зажал трубку рукой и обратился к Галине: — Вообрази, он решил, что я — Титов. Ну, космонавт номер два… Делает вид, что знаком с ним. Так я ему и поверил… — Он убрал руку и продолжил в трубку: — Володька, кончай дурака валять. Это Графов тебе звонит. Гра-фов. Тебе слышно, что ли, плохо? — Герман вновь зажал рукой трубку. — Галя, что-то он совсем уже… Делает вид, что меня не узнает!.. Але, Володька, давай встретимся у магазина «Продукты» и поговорим нормально. Ну, у «Продуктов» на Кропоткинской! Ты же там живешь, я помню… И я совсем неподалеку… Что? Через двадцать минут будешь? Хорошо, жду тебя. Герман бросил трубку на аппарат и недовольно фыркнул. — Мне всегда нравится твоя самоуверенность, — заметила Галина, — но иногда все же стоит не говорить «гоп» заранее… — Это не в моих правилах, — отмахнулся Герман. — Я говорил и буду говорить «гоп», когда не сомневаюсь, что перепрыгну. — Он тебя даже не узнал, — покачала головой Галина. — Галочка, ты меня умиляешь, — любовно посмотрел на нее Герман. — Вот уж поистине святая простота… Где ему меня не узнать? Он зазнался просто! Снял свою пошлую кинокомедию, получил свой дешевый успех — ну вот и возомнил себя теперь невесть кем… Уже за это он заслуживает быть сожранным, — добавил Герман после паузы. Затем посмотрел на часы и вздохнул: — Ну что ж, пойду. Если он и дальше продолжит выкаблучиваться, я его, ей-богу, прямо там и придушу… — Нет-нет, — иронически запротестовала Галина. — Вот если бы твой Тефин «Отелло» снимал, его можно было бы придушить. А в противном случае — никак нельзя! — Ты, как всегда, права, моя умница, — Герман ласково чмокнул ее в переносицу. — Ну ладно, пойду. Заодно в «Продукты» зайду. Что купить? — Молоко, — сказала Галина. — Только в бутылке, а не в пакете, а то опять протечет… Потом масло, хлеб… ну и мясо. — А кукурузу? — пошутил Герман. — Если только сам ее будешь грызть, — усмехнулась Галина. — А газету взять? — В «Продуктах»? — удивилась Галина. — Нет, там же рядом киоск. — Тогда возьми. — Какую? — «Вечерку». И «Литературку». И «Огонек» еще можно. — А «Новый мир»? — спросил Герман. — Лучше не надо, — поморщилась Галина. — После пресловутого «Ивана Денисовича» вообще не хочу этот журнал читать…