9 Когда через двадцать минут Герман подошел к магазину «Продукты», Тефин уже стоял там с полной авоськой в руках. — А, так это ты, — сказал Тефин, вяло отвечая на энергичное рукопожатие Германа. — А я думаю: какой Герман? Что за Герман?.. — Ясно все с тобой, — усмехнулся Герман. — Зазнался просто. — С чего бы мне зазнаваться? — как будто искренне удивился Тефин. — Да брось уже это кокетство, — махнул на него Герман. — Вся Москва афишами твоего «Полосатого рейса» завешана. — Ну и что? — пожал плечами Тефин. — Как что?! — недоуменно посмотрел на него Герман. — Ну, мне-то что с того, что вся Москва завешана афишами? — Да как же? Успех, популярность… — Я за этим не гонюсь, — покачал головой Тефин. Герман едва не задохнулся от ярости. «Вот ты, значит, как. Хуже Жнейцера, ей-богу. Ну ничего, может, в пасти тигра одумаешься… Хотя уже поздно будет». А вслух Герман вполне дружелюбно предложил: — Володька, пойдем завтра в цирк? — Чего? — вытаращился на него Тефин. — В цирк, говорю, — невозмутимо повторил Герман. — Там тигры, кстати, будут. — Это неостроумно, — покачал головой Тефин. — Какое остроумие? Я серьезно. Ты ведь Генриха знаешь? — Что еще за Генрих? — нахмурился Тефин. — Опять ты за свое, — неодобрительно покачал головой Герман. — Генрих Оганисян, коллега наш. — С «Мосфильма»? — Нет, он на Горьковской студии. — Я там никого не знаю, — развел руками Тефин. — Так-таки и никого? — фыркнул Герман. — Что, даже Хвостоцкого? — Я с ним лично не знаком, — сказал Тефин. — И с Оганисяном, стало быть, тоже заочно только? — Нет, о нем я и не слыхал. Он режиссер? Что снял? — «Девичья весна»… «Приключения Кроша»… — стал перечислять Герман. — Увы, — вздохнул Тефин. — Первый раз слышу такие названия. Герман поглядел на него внимательно: — Ты, видно, из тех, кто только собственные картины смотрит, да? — Ну, нельзя же за всем уследить, — хмыкнул Тефин. — Кроме как за собой, — не унимался Герман. — Слушай, я что-то не понимаю, к чему ты клонишь… — недовольно сказал Тефин. — Да брось, старик, все в порядке. — Герман улыбнулся и хлопнул Тефина по плечу. — Я ведь только затем тебе позвонил, чтобы позвать завтра на съемки к Генриху… — Я с ним не знаком, я уже сказал… — начал Тефин, но Герман перебил: — Да погоди ты! Дай договорить. Генрих завтра снимает в цирке сцену с тиграми. Ему там буквально крошечный эпизод снять… И вот он хотел, чтобы ты туда пришел и что-нибудь ему подсказал… Ты же у нас теперь главный специалист по тиграм… — Ну, не я один, — слегка улыбнулся Тефин. — Кошеверова еще — такой же специалист. Она ведь «Укротительницу тигров» снимала. — Так это когда было! — протянул Герман. — И она вообще из Ленинграда. И пожилая женщина… Короче, Генрих именно тебя хотел позвать. Как консультанта на один съемочный день. — Что же он сам мне не позвонил? — недоверчиво спросил Тефин. — Он скромный малый, — не моргнув глазом, соврал Герман. — Ну так что ему передать? Придешь завтра? — Ну, приду, раз такое дело, — вздохнул Тефин. — Куда и во сколько? — В Цирк на Цветном. К полудню. — Хорошо, — кивнул Тефин, затем посмотрел на свою авоську и раздраженно крякнул. Треугольный пакет молока дал течь, и под ногами уже успела набежать небольшая белая лужа. — Вот ты раззява! — от души расхохотался на прощанье Герман. — В другой раз в бутылке молоко бери… И, все еще посмеиваясь, Герман скрылся в дверях магазина. 10 На самом деле съемки в цирке были назначены режиссером Оганисяном на одиннадцать часов. К этому времени туда прибыл и Герман. — Привет, старик! — поздоровался он с Оганисяном. — Привет, привет, — отозвался режиссер. — Ты какими судьбами здесь? — Сам же мне говорил, что сегодня тут снимаешь, — напомнил Герман. — Ах да, — сказал Оганисян. — Но я не думал, что ты придешь… — А с чего бы мне и не прийти? — хмыкнул Герман. — Ну раз пришел, давай я тебя представлю… — Оганисян обвел руками арену, на которой расположилась съемочная группа. — Это наш оператор — Шумский Вячеслав… Это молодые наши актеры — Женя Жариков и Андрюша Миронов… Андрей, кстати, сын Мироновой и Менакера, помнишь, небось, таких? — Как же, как же, — отозвался Герман, крепко пожимая руку Миронова. — Сызмальства рукоплещу вашим батюшке и матушке… — Ну, а это… — хотел было представить Оганисян артисток Фатееву и Кустинскую, но Герман громогласно перебил его: — Да ладно, Генрих, перестань! Уж с этими двумя Наташками я как-нибудь и без тебя знаком… Фатеева и Кустинская переглянулись, после чего на всякий случай несмело улыбнулись Герману, которого совершенно не помнили. Герман подмигнул артисткам, после чего взял Оганисяна за локоть: — Можно тебя на минуту? — Ну что, что такое? — забеспокоился режиссер. — Здорово ты их вырядил, — усмехнулся Герман, кивая на двух Наталий, облаченных в костюмы дрессировщиц. — Прямо двойная порция секса какая-то… — Порция, порция, — повторил Оганисян. — Ты за этим меня отвлек? — Нет, не за этим, — посерьезнел Герман. — Тут такое дело, старик… Сюда сейчас Тефин заглянет… — Какой Тефин? — перебил Оганисян.