Часть 1 Часть 2 * * * Хмара. Тишина Часть 1 В понимании тонкорукой Хмары космос был огромной трубой, в которой ходили кругом ветра и носились туда-сюда яркие звёзды. Она любила смотреть в вечереющее небо. Воображая глубину и широту космоса, было особенно уютно ощущать себя сидящей на земле. Никуда не несёт, не холодят ветра и в глаза не сыпется звёздная пыль. Вокруг мерно качаются сосны, тянут свои кроны вверх. Зачем? Ведь там холод, там леденящая душу тоска. Хмара не верит, что боги поселились там, в стылом чёрном пространстве. Они наверняка близко, около тёплых, шумно вздыхающих коров или у печных труб, или под боком у медведя в берлоге. Они там, где весело и надёжно. Хмара положила в булькающую воду пучок трав и сняла жестяную посудину с огня. После подбросила в костёр толстых веток. Пусть огонь поговорит ещё. Девушка вошла в шалаш. Шалаш был ладно сложенным из крепких палок, укрытый еловыми лапками и прелыми листьями. Хмара завесила вход покрывалом. Шалаши строить — это она научилась хорошо. Сколько их уже было? Поначалу ей казалось невозможным: откуда девушке взять сил рубить палки, устанавливать их, вязать. Как накрыть шалаш так, чтобы не залил дождь и не растерзал ветер? Постепенно она научилась. А ещё привыкла возводить жилище с песенками и приговорками. И раз за разом шалаши становились всё теплее и прочнее. Внутри около маленького очага, сложенного из камней, была устроена лежанка. Сейчас, глубокой осенью, под толстую лосиную шкуру Хмара уложила слой сухих листьев. Ещё у Хмары имелся мешок с разным тряпьём, несколько добротных ножей, топор, моток верёвок, котелок с миской и главное богатство — несколько деревянных коробочек и жбанков с травками. Вот и всё, с чем Хмара скиталась по свету. Её богатство, особенно заветные сундучки, уже давно хотело осесть на полках. Но не было того дома, где ждали бы Хмару с распростёртыми объятиями. Люди подозрительны. Они чураются лохматой девки, которая приходит к ним из леса. Хмара сидела в шалаше, пила густое грибное варево с травами и глядела, как угли в очаге переливаются жаром, словно чудные драгоценные камни. В этих углях, кажущихся неживыми, было столько жизни, столько осознанного движения — как почти во всём, что её окружало. Хмара чуяла явные и таящиеся токи жизни в природе, она сама была частью природы, её маленькой, но важной крупинкой. Иногда ей казалось, что из сердцевины раскалённых тёмных поленьев на неё глядит хозяин огня: кособокий худой мужичок, безобразно гримасничающий и выпускающий из беззубого рта струи огня. Этот дух появлялся там, где его ожидали увидеть. Но если он оказывался в костере, его невозможно было прогнать. Дух огня раздувал угли, и они вспыхивали в сумраке, как глаза больной рыси. Хрустят сучья под его ногами. Он пробирается по лесу, как охотник, но не как зверь. И Хмара слышит его шаги. Она сидит у порога своего шалаша, стряпает в маленьком котелке тёплый отвар. Она недавно вернулась, исходила лес вдоль и поперёк: от опушки у поля до большого болота и от Холодной горы до первых деревенских банек, стоящих почти в лесу, под ветвями столетних ёлок. Приятная усталость сжимает её ступни, она греет над костром ладони, исчерченные красноватыми припухшими дорожками — это следы, которые оставили на коже веточки и сухие травинки. Из-под платка, что повязан вокруг её головы, выбились каштановые путаные пряди. Лицо Хмарушки раскраснелось от огня, засветились щёки, пощипанные теплом пламени. На полянку к шалашу, наконец, вышел мужчина: взгляд его тёмных глаз насторожен, плечи подняты и напряжены. Он подошёл ближе к Хмарушке, чуть боком к ней повернулся, будто хотел рукой отгородиться. Его лицо красиво, чисто. А выражение надменное, но опасливое. Не первый он такой встретился Хмарушке — и тянется к ней, и боится, и не смеет показать своего страха — гордость не даёт. Она видела его в селе. Там он похаживал, как хозяин, спины не горбил. Ещё бы — красив, статен, одет хорошо, по шагам слышно — охотник. Всё при нём. А она? Что она? Пришла из неизвестных мест, сложила себе шалашик в лесу, бродит днями по бурелому, шепчется с кустами. А ведь на улице холод, ночами мороз тревожит землю. Она кутается в тяжёлые юбки, обмоталась семью платками. Но улыбается. Чему она улыбается? На устах парня еле держится слово «ведьма», но он не скажет, боится спугнуть её, и гнева её тоже боится. — День добрый. — И тебе. Никак к ней не обратился. Не нашёл Хмарушке названия. Девушка подняла лицо, глянула прямо в его глаза. В них темень вечерней пущи, сила и настороженность. Молчит Хмара, ждёт, что он сам скажет. Но неловко парню начинать разговор с пришлой девкой. Он не знает, с чего начать, и надеется, что она сама догадается, что ему нужно. Но Хмарушка ничего не говорит, помешивает свой отвар. — Я Сеймур. Сказал, как отрезал. И имя под стать ему — жёсткое, важное. — Меня Хмарой зовут. Или Хмарушкой, кто добрее. Присаживайся, Сеймур, — ответила девушка и указала место напротив себя, за костром. Сеймур присел. Он оказался отделён от Хмарушки тихим пламенем, протянул к нему руки и глянул в костёр. Такой, притихший перед стихией, он показался хозяйке уже не горделивым, а растерянным. С таким можно вести разговор. — Интересное имя у тебя, Хмарушка, — произнёс Сеймур и впервые улыбнулся, еле заметно, а глаза посветлели. Хмарушка ухмыльнулась и ответила: — Бабка имя придумала. Если б Сеймур знал, что чудаковатая бабка наградила новорожденную девочку именем МарА, то вскочил бы и бежал от шалаша далеко-далеко да без оглядки. Уж как бедные родители не кликали дочь, ни одно иное имя не прилипало к ней, девочка отзывалась только на своё, данное бабкой при рождении. Но не жить же девчонке Марой. Тогда мать с отцом придумали называть дочь Хмарой, припрятали, значит, её истинное имя. И Хмара, а после Хмарушка прижилось. Никогда Хмарушка не чувствовала тягу творить тёмные дела, вопреки своему имени. Но она по привычке звалась Хмарой, потому как знала: Мара напугает людей. Может, никто и не знал толком, кто такая Мара, что она несёт людям. А от незнания страшились. Хмарушка налила из другого котелочка в маленький кубок ароматного кипятка и протянула Сеймуру. — На вот, в воздухе мороз чувствуется. Пей и рассказывай, зачем ко мне пришёл. Вряд ли привет принёс от селян. Сеймур понюхал жидкость в кубке. Он явно опасался пить то, что преподнесла ему лесная жительница. Вдруг отравит? Вдруг приворожит? От взвара пахло лесными травами, да немного сосной и чем-то сладким, будто немного медку капнула девушка в кипяток. Что ж, вроде ничего страшного. Тем более странная чужеземка и без ворожбы уже начинала нравиться ему. Под платками и юбками, в которые был укутан стан девушки, читалось стройное тело. Лицо чуть вытянутое, чистое, глаза голубые, со смешинками, а рот…Рот большой, с полными и яркими губами. Сеймур представил, как Хмарушка снимает платок, а из-под него рассыпаются волнистые каштановые волосы, копна копной. Красивая девка, да живёт в лесу одна. Пришла невесть откуда… Сеймур попробовал напиток. И ему стало тепло-тепло и спокойно — вкусно сварила Хмарушка. Когда Сеймур напился, Хмарушка спросила его: — Теперь рассказывай, зачем пришёл. — Ты же травница? Правда? Хмарушка усмехнулась. Конечно, он уверен в том, что она ведьма. Но надеется на то, что ещё и травы знает. Действительно, почему ведьма не может сварить не отраву, а лекарство? — Не знаю, как мне назваться. Некоторые травки я знаю. Смотря, для чего тебе надо. Сеймур рассказал о том, что его любимая бабка лежит уже неделю. Видно, помирать собралась. Но добрый внук не хочет, считает, что ещё рано. Вдруг ей можно помочь. — Не такая уж она и старая. Ей жить можно много лет. Если б было у тебя то, что её поднимет на ноги… Хмарушка понимала, что для неё вылечить кого-то из села — шанс пережить грядущую зиму. Если она не обоснуется около людей, ей придётся очень туго. Сильные морозы, много снега — такую зиму пророчат все приметы. Ей придётся охотиться каждый день, подстерегать зверя и птицу, потому что зимой без мяса не согреться. А если она заболеет? Кто присмотрит за ней? Кто вскипятит воды? Кто накинет на ноги покрывало? Люди могут прогнать её даже из лесу около села. Но если она поможет им, всё может обернуться для неё удачно. — Мне нужно посмотреть на твою бабку. — Да? Может, дашь мне, что надо, а я уж сам бабку буду лечить? Конечно, Сеймур боялся и стеснялся вести её в село. Местные, как и люди в других местах, не могут доверять девке, которая не имеет племени, ходит одна по лесам, да косу не заплетает. Привести её из лесу — это как ведьму через порог в дом позвать. Она повадится приходить, как в родную деревню. Но Сеймур очень хотел помочь родственнице. — Нет, я не знаю, чем она больна. — Да живот у неё крутит, резь чувствуется. Хмарушка молчала. Она не станет уговаривать упрямца. Даже ради зимовки. Сеймур допил отвар и, склонив в знак благодарности голову, вернул кубочек Хмарушке. — Когда ты сможешь пойти со мной к бабушке? Хмарушка внутренне возликовала, но не стала подавать виду. — Дай похлёбку доварю. И пойдём. Мерно булькала вода в котелке. Сеймур смотрел на огонь. И в свете пламени его резкие черты будто смягчились. Красив был этот охотник. Какой мастер вырезал контур его лица? Какой фантазёр создал его томные глаза, ровный нос, обрисовал яркие губы? Хмара стояла в дверях хижины и смотрела на него, не стесняясь. Её душу щемило от тоски — тоски по прикосновению сильных рук мужчины. Сколько времени она кружит лесами? Одна, заплутавшаяся в своих снах. И даже в непролазном буреломе, даже на краю быстротечной речи Хмарушка ни на миг не забывала того, что она девушка, а не призрак, забытый людьми. И девичье нутро заставляло её петь по утрам, споласкивая лицо росной водой, и в то же время печалиться вечерами от одиночества. Бывало, Хмарушка называлась возлюбленной. Она знала, что такое положить голову на плечо сильного молодого мужчины. Она знала, как это — касаться его губ. И сейчас, не всегда понимая этого, тосковала по подобным ощущениями. Но мало ей тоски по объятиям — Хмарушка была необычной девушкой. Такие, как она, брали силу от других людей. Если рядом долго не было того, кто мог бы поделиться светом своей души, настроением, ей становилось тошно. Её силы слабели, окружающие цвета меркли, а зелья и отвары были не так действенны, как раньше. Да что там скрывать, Хмарушка хоть и была светлой колдуньей, для сильных чар ей нужно было человеческое тепло. Без него её саму одолевали болезни, а душу — страхи. Она никогда не высасывала из человека радость, не заставляла его чахнуть — скорее подпитывалась и старалась вернуть долг добрыми делами. Для Хмарушки не было разницы, кто был её другом — девушка или парень. Но молодые люди проще сходились с ней, позарившись на красоту. Тем более сейчас, когда она превратилась в лесную жительницу. Девушки боялись её и очень редко подходили к её жилью.