Скрип двери переключает мое внимание. Из здания выходит троица поддатых мужиков, это понятно по их развязной манере речи и полупустых бутылках пива в руках. Они целенаправленно идут ко мне. – Эй, малая. Чего стоишь одна, скучаешь? – в наглую подкатывает один. Я смаргиваю испуганно, инстинкт самосохранения дает пинка, и я смотрю в сторону Хантера. А через секунду мои ноги уже машинально ведут меня к нему. – Подожди, я с тобой! – не спросив разрешения, запрыгиваю позади парня. Неприятные мужики что–то невнятное голосят за спиной. – А как же «пожалуйста»? – придирается парень, больше конечно издеваясь. – Пожалуйста. Едь быстрее. Моя просьба была услышана и исполнена сию же секунду – резкий рывок мотоцикла вперед по инерции заваливает меня назад, я еле успеваю ухватится за Хантера. Со страху прижимаюсь к мужской спине и зажмуриваю глаза. Я впервые в жизни еду на мотоцикле. Я даже не за рулем, но по венам растекается адреналин, пульс зашкаливает, как и стрелка спидометра. Мы гоним и гоним вперед, набирая скорость, мотор ревет на всю полупустую ночную улицу. Буйствующие сердце отбивается о ребра, вызывая внутри волнительный спазм. Встречный ветер дует в лицо, развевает волосы, остужает жар, который неведомым образом разгорелся в груди. Он же выбивает лишние мысли, оставляя в моменте лишь нас двоих, прилипших друг к другу и бесконечную дорогу, подсвеченную фонарями. Не замечаю, как расслабляюсь и получаю наслаждение от быстрой, но плавной езды. Мои руки уже не так рьяно сжимают торс Хантера, а мягко обнимают. Кстати, он оказался приятный наощупь, намного приятнее и теплее, чем в общении. И пахнет вкусно. Его куртка, в который утыкалась носом, пропитан тем самым парфюмом, аромат которого я запомнила с первой нашей встречи. Он дерзкий, яркий и притягательный, но меня ничуть не воротит, наоборот тянет вдохнуть поглубже, чтобы лучше распробовать. – Блин, – прячу испуганное лицо, когда останавливаемся на светофоре. – Я попала. – Что такое? – голова Хантера оборачивается ко мне. – Машина моих родителей справа от нас, – говорю я, чувствуя, как лихорадка забирается по кожу. Безмолвно корю себя, и прошу Всевышнего помочь, как бы мама не узнала меня. – О, милые предки. Помаши им ручкой, – издевается придурок и какого–то лешего начинает сам махать и лыбится моей маме. – Хантер! Прекрати сейчас же. Нам нужно оторваться и приехать первыми домой, или мама меня убьет. – О, хорошая девочка хочет поиграть в плохие игры. Пять секунд остается на красном огоньке светофора. – Не издевайся, помоги, – практически стону я. Четыре. – Плохо просишь. Три. – умоляю, – овечкой блею я. Два. – Еще. Один. – Проси, что хочешь, – пищу, вцепившись в куртку парня. – Хм…Окей. Его ответ был заглушен громким рычанием мотоцикла. Хантер стартанул быстрее всех и вырвался вперед, оставляя позади машину моих родителей. Слава богу, папа водит как порядочные человек – без спешки, в положенном скоростном режиме и по всем правилам. Поэтому мы с легкостью оторвались и приехали первыми домой. – Скройся сию секунду, – говорю сразу же, когда спрыгиваю с мотоцикла на тротуар, ведущий к воротам дома. – И эта вся благодарность? – Спасибо, – выжимаю из себя как можно вежливее, хотя выходит очень нетерпеливо, и даже раздраженно. – Я тебе жизнь спас. Ты должна мне поцелуй. Как минимум, – уверенно заявляет Хантер, хитро щуря глаза. Пауза. Я открываю рот и категорично мотаю головой. – Не в этой жизни, прости, – усмехаюсь, ставя замечтавшегося мальчика на место. Отказ как неприятный удар под дых действует на парня, он опускает голову с кривой усмешкой, втягивает носом воздух, а когда возвращает взгляд на меня, то в нем ясно читается недовольство и вызов. – Я запомнил, крошка. Последняя искра из глаз летит в мою сторону, Хантер нажимает на газ – мотоцикл издает рык и с пробуксовкой стартует с места. Провожаю его взглядом, пока не исчезает с горизонта. А потом быстро бегу домой, раздеваюсь и сразу прыгаю в кровать. Как приезжают родители я даже не слышу, насыщенный день дает свои плоды – я практически сразу засыпаю. И что самое необыкновенное – мне впервые снится Хантер. Глава 4 Утро следующего дня начинается с небывалого вдохновения. Из постели сразу сажусь за пианино. От музыки я заряжаюсь, она дает мне энергию на целый день. Я импровизирую, ловя буквально из воздуха нужны ноты. Тонкие ловкие пальцы прыгают по клавишам, воспроизводя придуманную на ходу мелодию. На ум мне приходят слова, которые идеально ложатся на музыку: «Свободный как ветер. Дикий. И не похожий на других. Взглядом пленит, Огнем обжигает, Наивной бабочкой лечу к нему…» Неразработанный голос сипит слегка, но я продолжаю: «Он меня бесит – да. Он слишком наглый – о, да. Мы слишком разные – это факт. Из–за него мое сердце Чуть не словило инфаркт.» Прикрыв глаза, вижу парня, с которым каталась вчера на мотоцикле. Его глубокие карие глаза, красивые губы в усмешке, голос низкий с бархатно–хриплый, теплое дыхание на моем лице – мельчайшие детали всплывают в памяти. Улыбаюсь невольно, но через секунду вздрагиваю. – Тук, тук, – слышится стук в дверь. – Да? – прекращаю играть и поворачиваюсь на стуле. – Это я, – в открывшемся проеме появляется мама. – Доброе утро, Лиза. С самого утра играешь, на завтрак не спускаешься? – Не хочу кушать, - я встаю, подхожу к окну и одергиваю тюль. - Ты посмотри, как солнце слепит… Моя небольшая комната, которая находится на втором этаже мансарды, озарена светом. Закрываю глаза, наслаждаясь теплом лучей и июньской свежестью, которую через открытую створку приносит легкий ветерок. – Это точно, – щурится мама. Мы смотрим задумчиво на цветущий яблоневый сад, раскинувшийся как раз под моим окном. Кроны пушистые, белые, источают умопомрачительно вкусный аромат. Пчелы на них жужжат с самого утра. Их шум перебивают только трели птиц, они болтают без умолку, радуются жизни, и глядя на них, мое сердце так же озорно прыгает, как и они с ветку на ветку. – Я чего пришла… – вспоминает мама. – Герман звонил. Ты трубки не берешь, говорит. Сегодня вечером с ним идете на День Рождения Сени, не забыла? Мама возвращает меня к реальности. Она всегда умела заземлять. Плюхаюсь обратно на обшарпанное кресло и со вздохом киваю: – Помню. Я сама доберусь. – Нет–нет. Подожди. Ты идешь в сопровождении Заславского, а значит, он приедет к нам, а потом вы вместе отправляетесь на праздник. – Мам. – Точка. – Да мам! Серьезно? – Не повышай голос на мать. – Ма–ма, – чуть смягчаюсь я, разжевывая слова. – Не решай за нас с Германом, как мы поедем. – Он сам выявил желание. Ответила бы ему на звонок, не было бы подобных претензий. – У меня на беззвучном, – жалко оправдываюсь я.