Перешагнув через него, Чад, не опуская пистолета, подступил к Авроре, улыбаясь, точно демон, выпущенный из бутылки. Она могла поклясться, что видит в его зрачках отблески адского пламени. – Он был уродом, так почему ты его хотела? Отвечай! Говори, сука! – Я не… Чад? – осторожно позвала Рори, отступая назад с таким чувством, словно на нее надвигался бешеный пес с оскаленной пастью. – Чад, остановись, пожалуйста… Опусти пистолет… Давай вызовем скорую… – На колени! – рявкнул Чад и из его рта вылетели брызги слюны, а затем приставил оружие к своему паху. – Этот пистолет – мой член и сейчас ты мне отсосешь. Возьми ствол в рот, дрянь! Рори с ужасом сделала шаг назад и уперлась в стену, но вдруг увидела, как за спиной Чада поднимается Скуиллер Батч, поднимается медленно, точно зомби в фильме ужасов. Бледный, как полотно, он выглядел на редкость паршиво, но, кажется, мог держаться на ногах. Он кивнул ей и, поняв смысл этого кивка, Аврора бухнулась перед Чадом на колени. Довольный, он сунул пистолет ей в лицо, а в следующее мгновение, набросившись сзади, Батч выбил оружие из его руки и, сцепившись, они покатились по полу. Вот только преимущество, само собой, было не на стороне раненого Скуиллера. Оседлав его сверху, разъяренный Чад схватил подвернувшуюся под руку напольную вазу и размахнулся, чтобы опустить ее на Батча. Она была очень увесистая, мраморная и наверняка размозжила бы ему голову. На принятие решения у Авроры ушла сотая доля секунды. Она схватила валяющийся у самых ее ног пистолет и, не целясь, выстрелила в Чада. Ваза выпала из его ослабевших рук куда-то вбок и он сам весь завалился вбок. И, словно сраженная этой пулей, потрясенная, опустошенная, она опустила руку с пистолетом и встретилась взглядом со Скуиллером Батчем. Рори не промахнулась. Пуля попала Чаду в лоб. Беспредельную, цельную, непроглядную тьму разрезала ярчайшая вспышка света и, живо устремившись туда, Бабуля увидела мицару во всем сиянии ее эфира, который переливался тысячью солнц. С ней случилось что-то плохое, очень плохое, что-то, потрясшее ее до самого основания. И, отреагировав на это потрясение, эфир вспыхнул, высветив девчонку, как в свете прожектора, направленного только на нее. Вот она – в круге света. Такая близкая, четкая, осязаемая, как на ладони. Любуясь манящим сиянием, переливающимся внутри мицары фиолетовым, лиловым и синим, Бабуля почувствовала, как голодно засосало у нее под ложечкой, как вся ее темная сущность потянулась к эфиру. Она могла бы отщипнуть маленький кусочек прямо сейчас, но тогда мицара почувствовала и вспомнила, а спугнуть ее ни в коем случае нельзя. Достаточно того, Бабуля запечатлела ее в себе, проложила к ней тропу, и теперь могла почувствовать и увидеть в любое время дня и ночи, где бы та не находилась. Девушка открылась, и ее местоположение больше не было для Бабули тайной. Она сияла и переливалась, как рождественская ёлка во тьме, суля страждущим много, много вкусных подарочков. Первым Бабулю, легко спускающуюся по ступенькам трейлера, увидел Аптекарь и поразился тому, как отличается эта моложавая старуха, которую можно было даже назвать красивой, от того полуразложившегося трупа, что он видел лежащим на полу трейлера несколько дней назад. – Нашла? – Гарвен-Гроув. Брать надо будет осторожно. Ошибок быть не должно. – Эфир правда такой насыщенный? Тебе не показалось? – Первосортный – можно будет цедить месяцы, если не годы. Хватит на всех! – ответила Бабуля и мечтательно улыбнулась. – Выдвигаемся прямо сейчас. Конец первой части