Власти города одно время порывались снести его, но каждый раз останавливались – то не хватало денег, то они вдруг собрались отремонтировать обсерваторию и сделать городской достопримечательностью. Но дальше разговоров, конечно, дело не пошло. Обветшавшую башню заколотили, после чего благополучно забыли о ней. Вряд ли в такой холод Скуил сотоварищи где-то поблизости – скорее всего, они нашли для дружеских посиделок местечко потеплее и поуютнее… И все-таки Авроре стало не по себе, но даже не из-за Батча… Она почему-то вдруг вспомнила того странного парня из троллейбуса, Юнаса Масти. Он нес какой-то отвратительный бред. Пошлый, грязный бред, но… – Эй, крошка Ро! Как прогулка? Рори остановилась, мысленно досчитала до пяти и только потом обернулась. Но надеяться, что судьба будет милостива и гнусавый голос Скуиллера Батча ей просто послышался, было глупо. Он стоял прямо за ее спиной, а неподалеку маячили силуэты верной свиты. Правда, Чада вроде среди них не было. – Не очень, – честно ответила Аврора и со вздохом продемонстрировала Батчу две облезлые доски, как будто он действительно мог посочувствовать. – Вот лыжа сломалась. Лыжи Батча интересовали мало, в отличие от самой Авроры, которую он разглядывал с таким искренним любопытством, словно видел впервые. Аврора же, наоборот, смотреть на него избегала, знала, что дело это опасное. Внешностью Скуиллер Батч обладал примечательной – его можно было назвать смазливым, даже несмотря на вечно сальные волосы, прядь которых, свисая на лоб, постоянно лезла ему в правый глаз, если не одно но – физиономия Батча буквально расцветала алыми прыщами. Неправильно ли он питался, вина ли лежала на наследственности, или его организм в принципе как-то не заметил, что половое созревание уже давно кончилось? Неизвестно. Но прыщей на его лице было по-настоящему много, причем больших и неприлично ярких. В довершение всего парень упорно мазал их какой-то супер-мазью, которая не обладала совершенно никаким эффектом, кроме того, что от нее лицо Батча лоснилось, как блин. Разумеется, по поводу своей кожи Скуил дико комплексовал, а потому упаси был бог кого-нибудь упомянуть о его недостатке всуе. Год назад в их колледже появилась новенькая – Мафалда Аленкар, которая, несмотря на предостережения добрых людей, рискнула сказать слово «прыщавый», когда на какой-то вечеринке Батч пригласил ее на танец. Через пару недель на Мафалду напали, когда она шла через темный парк. Неизвестные в масках из детского магазина обрили ее налысо, раздели, и с ног до головы облили зеленкой. Батча потом затаскали к шерифу, но доказать, что над девушкой надругался он или его дружки было невозможно – в этот вечер Скуил и его команда как нарочно мозолили глаза в местной забегаловке и даже немного подрались. В общем, Батч остался безнаказанным, а Мафалда переехала в другой город… – Лыжа сломалась? Да ты что, жалость какая, – цокнул языком Батч, не отрывая от Рори цеплючего взгляда. – Ну, а в общем как делишки? Не надумала лишиться своей девственности? Это было настолько неожиданно, что Аврора закашлялась. Она-то думала, Батч про долг за разбитые камеры ей выговаривать начнет… В принципе, вопрос был в стиле Батча, но уж лучше, ей-богу, про деньги говорил! В общем, ничего хорошего… Судя по всему, Скуил успел полюбоваться на нее без рубашки до того, как она разбила камеры в ванной и, похоже, это мимолетное зрелище произвело на парня неизгладимое впечатление. – Какая девственность, Скуиллер, о чем ты болтаешь? – с упреком покачала головой Рори. – Ты же знаешь, я выступаю в кабаре, времени нет, репетиции одна за другой! – Вообще-то не знаю, – широко лыбясь, проговорил Батч. – Хотя Чад, по-моему, болтал что-то… Ну да, точно, ты ж у нас певица! А что за кабак такой? Я, может, послушать приду. – «Звездный ветер», – с готовностью ответила Аврора и светло улыбнулась, как будто приход Скуиллера Батча в кабаре доставил бы ей великую радость. – Приходи завтра – у меня как раз выступление. «Только Пит Фальк тебя и на порог не пустит!», – подумала она при этом. Перспектива приобщиться к прекрасному Батча неожиданно заинтересовала – у него даже прыщи на физиономии загорелись еще ярче. – Ну, раз сама пригласила – обязательно приду! – обрадовалСкуиллер. – А потом, может, сходим куда-нибудь, прошвырнемся? Рори выругалась про себя. Памятуя судьбу бедной Мафалды Аленкар, такое пристальное внимание со стороны Батча грозило Авроре большими, большими неприятностями. И чего это он в ней так резко углядел? Тогда в ванне она ведь даже лифчик не успела снять! – Потом – это вряд ли, Скуиллер, – как можно более душевным голосом проговорила Рори. – Устану я сильно. Петь два часа подряд – это не так легко, как может показаться. – Ну да, ну да… – дурацкая улыбка Скуиллера стала еще шире, отчего он здорово смахивал на маньяка-психопата из какого-то фильма. – Тогда в другой день. Ты же не откажешь мне, крошка Ро? В колледж Аврора приплелась к концу пары, окончательно замерзшая, оголодавшая и расстроенная этой встречей и неожиданно обозначившимся интересом самого отмороженного парня колледжа. Розали обнаружилась на широком подоконнике второго этажа. Она одновременно пила кофе, слушала музыку, и при этом умудрялась что– то вычитывать из огромного талмуда по философии. Рассказом Авроры она была искренне впечатлена. – Я и не подумала, что с тобой могло что-то случиться, не позвонила даже! Ты ведь всегда на лыжах приходишь самой последней! – воскликнула Роз. – И черт бы меня побрал, вот теперь ты действительно попала! Этот господин Мадсен просто котенок рядом с нашим Скуилом! Он серьезно сказал, что придет в «Ветер» тебя послушать? И про девственность спросил? В нашем колледже каждая собака знает, что отказывать Скуиллеру Батчу нельзя, иначе он будет нервничать… А ты уверена, что эти камеры в ванной раньше не висели? Что ребята не видели… намного больше, чем твой лифчик? – Уверена! – Ну, так-то, наверное, да, – Роз пожала плечами. – Много ли нашему бедному Скуилу надо, чтоб влюбиться? Думаю, вряд ли он вообще хоть раз целовался, с таким-то лицом… На пиццу похоже, не находишь? Сравнение Роз было очень грубым, но, нужно признать, чертовски метким. Аврора, испуганно озираясь по сторонам, зашикала на подругу – если Батч узнает, с чем она сравнила его лицо, не сносить Розали головы. Но, слава богу, коридор был совершенно пуст. – Не забивай себе голову, Рори, правда, – обычно насмешливый, голос Роз прозвучал мягко и сочувствующе, и Аврора почувствовала легкое прикосновение к плечу. – Не так страшен Скуиллер, как его малюют! Просто нужно правильно себя с ним вести, и все будет в порядке. Если уж на то пошло, Мафалда сама нарвалась. А пусть он придет в кабаре, послушает, как ты поешь. Пусть увидит, какая ты вся невинная, ангельски непорочная и талантливая. Пусть влюбится! Сделай так, чтобы он полюбил, поддерживай этот образ… Тогда он не станет ломать тебя, как Мафалду. Погоди еще, станет за тобой, как собачонка бегать и с ладошки кушать! То, что Скуиллер Батч в принципе способен бегать за кем-то, как собачонка, сомнительно, и все же мысль Роз была интересной, а поддержка – искренней и Аврора почти успокоилась. Хотя, положа руку на сердце, уж лучше б Батч затребовал с нее деньги, чем проявлял романтический интерес… К вящей радости Авроры на следующий день в «Звездный ветер» Скуиллер не явился, что внушало надежду и в целом радовало. Вечер вообще получался удачным, главным образом потому, что Бригита Франсон, почти всегда сопровождающая Рори в кабаре, сегодня с ней не поехала. О счастье, не было и противного господина Мадсен! Кстати, вип-столик тоже пустовал. Аврора отметила это про себя со странным чувством облегчения и чего– то еще… Сегодня она могла расслабиться. Никаких глупых самодельных крыльев. Простое черное платье и забранные в высокий хвост темно-рыжие волосы, кончики которых Рори чуть-чуть подкрутила. Народу для средины недели много, даже очень – больше половины столиков заняты, и гости продолжают пребывать. Их встречает Питер Фальк и проводит в зал, параллельно следя еще и за работой официантов, и за кухней. Рори всегда удивляла его способность держать себя, и даже самую обычную одежду носить с каким-то особенным лоском. Его простая белая рубашка и черные брюки почему-то смотрелись как очень дорогой, брендовый прикид. Впрочем, может, так оно и было – Пит Фальк, наверное, мог себе это позволить. Аврора вышла на сцену спокойная. Почти счастливая. Сегодня только она, музыка и темный зал, полный благодарной, восторженной публики. Конечно, будет восторг, ведь сегодня она готова – безмятежна и не думает вообще ни о чем. Сегодня она будет просто петь, ей будут хлопать, ею будут восхищаться, а после все станет совсем хорошо. Она потянулась к микрофону и сделала короткий поверхностный вдох, сконцентрированная только на своем голосе, как вдруг… Что-то не то. Совсем не то. Она не может петь. Не может издать ни звука! Что-то ее вернуло из той волшебной реальности, в которую она почти погрузилась, выдернуло резко и грубо. Микрофон завибрировал в ее руке, как-то странно, непривычно лег в ладонь… И посмотрев на него, Рори задохнулась от неожиданности и ужаса. Она держала вовсе не микрофон, а некий другой предмет, омерзительный предмет, которого тут не должно было быть. И это было дико, это было отвратительно и вопиюще! Мужской член. Не настоящий, а его искусно выполненная имитация – абсолютно черный, сделанный из какого-то мягкого пластика во всех анатомических подробностях – в сплетении вен, с повисшим мешочком мошонки, он был увенчан упругой блестящей головкой, которая в этот самый момент находилась у самых губ Авроры. Фаллоимитатор призывно вибрировал в ее руке, как будто Рори прямо сейчас, на глазах у всех пришедших в кабаре людей собиралась не петь, а бесстыдно обнажиться и самозабвенно ублажать себя. Он был влажным, он блестел от смазки, как будто только что уже удовлетворил чью-то похоть. Ее первая реакция – шок – длилась всего пару секунд, после чего Аврора закричала и отшвырнула от себя вибратор, брезгливо вытирая ладонь прямо о платье. Черный продолговатый предмет, который Рори бросила с неожиданной для себя силой, тяжело ударил прямо в обнаженную спину одной из дам, которая сидела за третьим столиком. – Простите… – прошептала Аврора. – Простите, я не хотела! В то же мгновение в зале зажегся свет, а музыка, наоборот, смолкла. Отовсюду послышались удивленные возгласы гостей, а дама, которая имела несчастье так не вовремя попасть Авроре под руку, вскочила и принялась визгливым голосом возмущаться, немедленно требуя не просто администратора, а самого хозяина кабаре. Это была дама в вычурном алом платье с открытой спиной, с ног до головы увешанная драгоценностями. Ей не менее возмущенно вторил спутник – мужчина в галстуке-бабочке. – Извините меня, я не нарочно! Правда, не нарочно! Просто это был… – она не смогла произнести слово «фаллоимитатор» вслух. – Сами видите… Я от неожиданности… – Что? Что это было? – закричала женщина. – Что ты себе позволяешь, певичка?! Ты знаешь, кто мой муж? Да я в суд на тебя подам, ненормальная! На тебя и на хозяина этого вертепа! Что это вообще за место, в котором работают такие психички? А если бы ты в голову мне попала? Наркоманка, дрянь! Рори хотелось заткнуть уши руками, чтобы не слышать ужасных слов, которыми ее обзывает посетительница кабаре, но она и пальцем пошевелить не могла. Но тут ее взгляд упал на пол, и Аврора не поверила своим глазам. У ног возмущенно вопящей гостьи валялся микрофон. Микрофон, а вовсе не… Обычный черный микрофон – в этом не могло быть никаких сомнений. Совершенно растерявшись, Аврора прижала кончики пальцев к губам, которые перестали лепетать бестолковые извинения. Ей что… привиделось? Просто привиделся вместо микрофона толстый черный член? Такая вот влажная фантазия озабоченной сексом девушки, вызванная полным отсутствием интимной жизни… Аврора закусила губу. Нет! Нет, черт возьми! Она не Чад! И не о каких вибраторах не мечтала! Она хотела петь. Ничего другого у нее и в мыслях не было. Тогда – дом, охваченный пожаром, сейчас, прости господи, это… Может, все громче и громче возмущающаяся женщина права, и Аврора действительно какая-то… не такая? Питера Фалька в этот момент не было в зале, но ему, похоже, сразу же донесли, потому как он уже спешил к третьему столу. Только вряд ли ему или кому-то вообще под силу утихомирить разошедшуюся гостью, зашибленную микрофоном (или вибратором, но это не точно). – Администрация кабаре очень сожалеет о произошедшем! – воскликнул Пит, подарив разозленной тетечке извиняющую улыбку. – Это было нелепейшее недоразумение – наша певица увидела на микрофоне паука, а она их страшно боится, потому без раздумий его бросила. Но она никоим образом не хотела задеть вас. Я приношу извинения от себя и от своего отца – хозяина заведения, которого сегодня, увы, нет, потому он не может извиниться перед вами лично. Останьтесь и позвольте нам загладить свою вину – сегодня ваш ужин полностью за счет заведения, а так же специально для вас комплемент от нашего шеф-повара – его коронное блюдо, кростини с тапенадой. Попробуйте! Это очень вкусно! Где-то в середине этого монолога Пит сделал Авроре почти незаметный кивок, означающий: «Уходи со сцены!». Что Рори с облегчением и сделала: петь она сегодня точно не смогла бы. После всей этой ситуации с микрофоном Рори чувствовала себя такой растерянной и уязвимой, что ей хотелось поскорее скрыться с чужих глаз. Но, судя по тому, что Аврора услышала, торопливо сбегая по лестнице в сторону гримерки, Питу волшебным образом удалось расположить к себе до крайности разгневанную пару. При этом в нем не наблюдалось и тени холуйства, просто какое-то магическое обаяние, под действие которого очень сложно было не попасть. Для Авроры, которая привыкла видеть в Питере Фальке отстраненность и высокомерие, это было в новинку. В гримерке Рори бессильно опустившись на диван, сорвала с волос резинку и, достав из сумки упаковку влажных салфеток, принялась остервенело тереть руки. Особенно правую – ту, которой она взялась за… за микрофон? Вот сейчас она точно выглядит, как ненормальная… Он вошел минут через десять, к удивлению Авроры, по виду вроде даже не раздраженный. Она была уверена, что за брошенный в зал микрофон Питер Фальк устроит грандиозный разнос. Он вообще был строг с работниками кабаре, например, недавно уволил официантку за то, что та стала сплетничать. – Миссис Кашлар приносит искренние извинения за свои слова, – проговорил Пит, и под его внимательным взглядом Авроре сделалось неуютно.