Ерихин медленно покрутил его в руках и внимательно стал рассматривать рукоятку, а потом произнес: — Встречал я лет пять тому назад одного слесаря, который делал такие игрушки. Конструкция прямой формы, рукоятка сделана под руку с расширением из твердой породы древесины, скорее всего, из березы, и пропитана пчелиным воском, — проговорил Лев Алексеевич. — А при чем тут пчелиный воск? — спросил Женя. — Для придания рукоятке особой прочности, чтобы нож не выскальзывал из руки, — ответил Ерихин, — между рукояткой и лезвием латунное кольцо, и это уже кое-что. — И что это значит? — проговорил Кудрин. — А это отличительный почерк мастера, то есть его визитная карточка, — с улыбкой ответил Ерихин, — я помню одного слесаря, который делал такие ножи с характерным латунным кольцом. Лет пять назад он чуть не сел в тюрьму из-за своих изделий, но я тогда ему помог, и он отделался условным сроком. У этого мужика тогда просто украли финку, которая позже засветилась при совершении преступления. — Вот что, Женя, — сказал Ерихин, — мне надо на часок отъехать по делам, а потом мы с тобой прогуляемся к Нагатинской улице и зайдем в слесарную мастерскую, где в то время работал Данила-мастер, который делал такие ножи. — Что, его действительно зовут Данилой-мастером? — спросил Кудрин. — Да, именно Данила Лавров, но только работал тогда он не по камню, а по металлу, — улыбнувшись, ответил Ерихин. С этими словами Лев Алексеевич вышел из кабинета, а Женя уставился в окно, за которым падали первые осенние снежинки. «Со снегом сразу стало вокруг красиво, — подумал он, — побелели тротуары, и природа преобразилась: деревья покрылись снежным одеялом, и крыши домов похорошели». Женя радовался, когда крупные снежинки, словно перышки, опускались на раскидистые кроны деревьев. — А ведь каждая снежинка — это произведение искусства, — продолжал философствовать он, — двух-то одинаковых, как и папиллярных узоров, не бывает. Однако, в отличие от человеческих пальцев, снежинки имеют причудливую форму и бывают очень изящными». Женя размяк, на душе стало радостно и даже в некоторой степени нереально, словно в ожившей детской сказке. Он задремал, и его привела в рабочее состояние с шумом открывшаяся дверь. — Мы можем идти, — сказал вошедший в кабинет Ерихин. Через несколько минут они быстрым шагом направились в сторону Нагатинской улицы. Подойдя к автокомбинату, минуя входные ворота, они направились к небольшому ангару, стоящему с тыльной стороны здания. — Не подскажете, как найти Данилу-мастера? — обратился Ерихин к человеку в спецовке, выходящему из ангара. — Да там он, за своим верстаком работает, — сказал тот, показывая пальцем на левую сторону ангара. Они вошли в ангар и пошли вдоль стоящих слесарных и токарных станков. В глубине увидели пожилого седоволосого человека, точившего в зажатых тисках металлическую пластину. — Привет тебе, Данила Лавров, — сказал Ерихин, обращаясь к нему. — А, Лев Алексеевич собственной персоной, — ответил Данила, — давно не виделись, что привело вас к скромному работнику… — Ножа и топора, — перебил его Лев Алексеевич. — Да будет вам, все в прошлом, годы берут свое, — сказал Лавров. Кудрин достал из портфеля нож и передал его Ерихину. — А это чья работа? — спросил он у Данилы. — Не знаю, — ответил Лавров, мельком посмотрев на нож. — Ох, Данила, сам сказал, что годы берут свое, а брешешь, как сивый мерин, — улыбнувшись, проговорил Ерихин, — забываешь про добро. — Нет, не забываю, — пробурчал Данила. — Я же узнал твою метку на ноже, — продолжал Лев Алексеевич, — ты по старой памяти поведай, кому сработал нож? — Прости, бес попутал, — пробормотал Лавров, — весной ко мне подкатил Хилый и попросил сделать для него настоящую финку. Я сделал и передал нож ему; он мне тогда хорошо заплатил, а у меня здесь заработок небольшой, поэтому и согласился. — Это Петька Сопин, — сказал Ерихин, — знакомая личность. — А что он натворил? — спросил Данила. — Этим ножичком была убита женщина, ну а Хилый, которому ты продал его, соответственно подозревается в этом преступлении, — ответил Лев Алексеевич, — сейчас мой коллега даст тебе листок бумаги и авторучку, ты и напиши все то, что нам сейчас рассказал. — А меня не посадят за этот ножик? — недоверчиво глянул на него Данила. — Не посадят, — отрезал Ерихин, — ты же все откровенно рассказал, а кроме того, лезвие ножа сделано на несколько сантиметров короче и не подходит к статусу «холодное оружие», но убить им все равно можно, что и произошло. Когда все формальности были улажены, они вышли из ангара и не спеша направились в сторону отделения милиции. — Когда придем на работу, найди участкового инспектора Юру Василенко, — сказал Ерихин, — он обслуживает район, где проживает Сопин, и поможет тебе его отыскать. — Спасибо, — проговорил Женя, и они зашагали по занесенному снегом тротуару. Кудрину повезло, в отделении милиции в это время проводился инструктаж участковых инспекторов, поэтому Василенко уже через двадцать минут зашел в кабинет оперативного состава. — Привет, Женя, меня дежурный попросил зайти к тебе, — пробасил он и присел у стола Кудрина. — Вот какое дело, Юра, — начал Кудрин, — мне надо срочно найти некого Петра Сопина по кличке Хилый. — Он коротко рассказал Василенко об убийстве Баулиной и о ноже, которым она была убита, принадлежавшем Сопину. — Женя, не вопрос, — сказал Василенко, — он почти каждый день трется в кафе у кинотеатра «Луч» на Варшавском шоссе. Я уже давно ставил вопрос о его закрытии, так как туда постоянно слетается блатной элемент: пьют, играют в азартные игры, затевают драки. — А когда можно туда сходить? — нетерпеливо проговорил Кудрин. — Да сегодня и пойдем, часов в семь вечера, — ответил участковый инспектор. Они договорились встретиться около семи часов вечера у кинотеатра, а пока Василенко, порывшись в своем планшете, достал листок бумаги и протянул его Кудрину. — Здесь короткая справка на Сопина, — сказал он и вышел из кабинета. — «Сопин Петр Леонидович, тридцати лет от роду, не женат, проживает с матерью, привлекался к уголовной ответственности за хулиганство, — читал вслух Женя, — после освобождения из зоны в прошлом году вернулся в Москву, работает грузчиком на плодоовощной базе, выпивает и совершает мелкие правонарушения». Положив справку в свою папку, он направился к Николаеву. Павел Иванович внимательно выслушал Женю и проговорил: — Нужно немедленно задержать этого Сопина и постараться его расколоть о мотивах совершенного преступления. — Я тоже думаю, какая связь между уголовником Сопиным и пожилой женщиной, — проговорил Кудрин, — судя по показаниям сестры потерпевшей, в квартире ничего не было украдено, даже деньги лежали в прихожей. Ответа пока не нахожу. — Где-то ты просмотрел, разбери по памяти место происшествия по сегментам, вспомни всякую мелочь, — недовольным голосом сказал Николаев. Женя вышел из кабинета начальника в смятении; чего-то важного он не увидел в этом деле, да и в мотивации поступка Сопина — сплошной туман! Как и договаривались, в семь вечера Кудрин подошел к кинотеатру, у входа которого уже стоял участковый инспектор. — Пойдем в кафе, — сказал Василенко, и через несколько минут они уже заходили в железную дверь кафе. Василенко сразу же указал Кудрину на крайний столик у окна; окруженные сизым дымом, за ним сидели двое мужчин и о чем-то увлеченно говорили. На столе стояли почти пустая бутылка портвейна и скромная закуска. — Тот, что в синей куртке, и есть Сопин, — тихо проговорил Василенко. Увидев участкового инспектора, он насторожился и привстал из-за стола. — Собирайся, Сопин, к тебе есть вопросы, — проговорил Василенко, — расплатись с официантом и шагом марш вместе с твоим дружком в отделение милиции. — Да пошел ты, я отдыхаю с другом и никуда не пойду, — зло ответил он. — Нехорошо так говорить с работником милиции, — сказал Женя, — пойдешь как миленький, а иначе плохо будет. — А это кто тут еще тявкает? — бросил Сопин, уставившись на Кудрина. — Не тявкает, а приглашает тебя, уголовника, в отделение милиции инспектор уголовного розыска, — ответил Василенко. Сопин явно не ожидал такого ответа и мгновенно понял, что шутки закончились, и совсем другим тоном произнес: — Я все понял, уже иду. Его товарищ расплатился с официантом, после чего все четверо вышли из кафе и пошли на автобусную остановку. Через пятнадцать минут они вошли в отделение милиции. — За что взяли, я ничего не совершал? — спросил Сопин, усаживаясь на стул возле письменного стола Кудрина. — Узнаешь? — спросил Женя, вынимая из верхнего ящика стола финский нож. — Ну и че? Не моя вещь, — ответил Сопин. — Этим ножом в подъезде своего дома вчера была убита гражданка Баулина, — сказал Кудрин, — где ты был вчера с десяти до двенадцати часов дня? — Да дома был, отходил от пьянки, — недовольно процедил Сопин, — мать может подтвердить. — Слушай меня внимательно, Сопин, — резко развернулся к нему Кудрин, — мне неинтересно тут с тобой разговоры разговаривать, колись, за что убил пожилую женщину? У меня есть все основания задержать тебя в качестве подозреваемого в совершении убийства: во-первых, показания Данилы-мастера о том, что он эту финку продал именно тебе, во-вторых, на ноже обнаружены твои пальчики, а в-третьих — этого вполне достаточно, чтобы упрятать тебя надолго за решетку.