- Перед этим мне нужно узнать многое о ее прошлом. Для этого и сделано вот это. - Она похлопывает по компьютеру. - Но, вероятнее всего, нет. Всё же… в крайнем случае… Вопрос остается висеть в воздухе. 24 июля 2021 года 1 Обе парковки кемпинга “Канонсионни”, одна для автомобилей, а другая для кемперов и домов на колесах, полностью заняты, будь проклята пандемия. Сам палаточный лагерь выглядит забитым под завязку. Холли проезжает четверть мили по старому шоссе N 17 и припарковывается на обочине. Она звонит Лакейше Стоун, которая говорит, что будет ждать в теневой стороне магазина кемпинга. Холли говорит, что она недалеко, в пяти или десяти минутах. - Прошу прощения за парковку, - говорит Лакейша. - Думаю, что половина машин на стоянке - это наши. В этом году нас целая компания. Большинство из нас работают в колледже или учились там. - Я не против, - говорит Холли. - Могу прогуляться. Это правда. Кажется, она не может избавиться от запаха дома матери… или, может, она не может избавиться от него в своей голове. Она надеется, что свежий воздух выветрит его. И, возможно, избавит от неприятных эмоций, в которых она не хочет признаваться. Она постоянно думает о первых месяцах после смерти Билла. То, что осталось от ее доверительного фонда, ушло на “Найдем и сохраним”, несмотря на вопли протеста ее матери. Она помнит, как молилась о клиентах. Она помнит, как разбирала счета со скоростью игрока в блэк-джек, платила то, что нужно было заплатить, откладывала то, что можно было отложить, даже когда счета приходили с красной отметкой “ОКОНЧАТЕЛЬНОЕ УВЕДОМЛЕНИЕ”. Мать ее тем временем скупала ювелирные изделия. Холли осознает, что идет так быстро, что почти бежит, и заставляет себя остановиться. Прямо впереди маячит вывеска палаточного лагеря - ухмыляющийся вождь коренных американцев в ярком красно-бело-синем головном уборе протягивает то, что, вероятно, является трубкой мира. Холли задается вопросом, понимают ли те, кто ее установил, насколько это выглядит абсурдно расистски. Наверняка, нет. Они, вероятно, считают, что старый вождь, курящий трубку мира, - это способ почтить память коренных американцев, которые когда-то жили на озере Упсала, а теперь живут в резервации за много миль от того места, где они когда-то охотились и занимались рыб… - Хватит, - шепчет она. На мгновение она закрывает глаза и бормочет молитву. Ту, которую чаще всего ассоциируют с алкоголиками, но она подходит для многих других вещей и людей. Включая ее саму. - Дай мне спокойствие принять то, что я не могу изменить. Ее мать мертва. Ужасные дни надвигающегося банкротства прошли. “Найдем и сохраним” приносит прибыль. Настоящее предназначено для выяснения того, что случилось с Бонни Рэй Даль. Холли открывает глаза и снова идет. Она почти пришла. 2 Благодаря своей работе по индексированию, Холли знает, что “Канонсионни” на старом языке ирокезов означает “длинный дом”, и действительно в центре палаточного лагеря находится такой длинный дом. Половина его занята магазином, а другая половина, похоже, предназначена для групповых встреч. Прямо сейчас вторая часть дома полна мальчиками и девочками, поющими “Тот день, когда они загнали Юг в гроб”, в то время как руководитель хора (если он таковым является) аккомпанирует на электрогитаре. Это не Джоан Баэз, но их раздающиеся в послеобеденном воздухе голоса звучат вполне мило. Идет игра в софтбол. Группа мужчин метают подковы; звон пронзает жаркий летний воздух, и один из них кричит: “Два очка, ей-Богу!”. На озере полно купающихся и плещущихся. Люди потоком входят и выходят из магазина, перекусывая и запивая газировкой. Многие одеты в сувенирные футболки с изображением Большого Вождя, курящего трубку мира, на передней стороне. Масок почти не видно. Хотя Холли надевает свою, она испытывает прилив счастья при виде всей этой буйной, оголенной активности. Америка возвращается, готовая к ковиду или нет. Это и беспокоит её, и одновременно вселяет надежду. Она подходит к тенистой стороне домика и видит Лакейшу Стоун, сидящую на скамейке столика для пикника, поверхность которого испещрена вырезанными инициалами. На ней светло-зеленая накидка поверх темно-зеленого бикини. На взгляд Холли, она ровесница Бонни, плюс-минус год, и выглядит она просто потрясающе - молодая, энергичная и сексуальная. Наверное, Бонни выглядела так же. Хотелось бы верить, что это до сих пор так. - Здравствуйте, - говорит Холли. - Вы - Лакейша, да? Я - Холли Гибни. - Кейша, пожалуйста, - говорит молодая женщина. - Я купила вам “Снапл”. Такой, с сахаром. Надеюсь, вы не против. - Замечательно, - говорит Холли. - Очень мило с вашей стороны. - Она берет его, откручивает крышку и садится рядом с Кейшей. - Могу я проявить излишнее любопытство и спросить, вы вакцинированы? - Дважды. Пфайзер. - Модерна, - говорит Холли. Новая форма встречи и приветствия. Она снимает маску и на минуту задерживает ее в руке. - Мне кажется, глупо носить её здесь, но недавно у меня в семье случилась смерть. От коронавируса. - О, мне так жаль слышать. Близкий человек? - Моя мать, - говорит Холли и думает: “Которая покупала драгоценности и не носила их”. - Это ужасно. Она делала вакцинацию? - Она в это не верила. - Бог мой, это жестоко. Как вы с этим справляетесь? - Как говорят в телесериалах, это непросто, - Холли запихивает маску в карман. - В основном я концентрируюсь на работе, которая заключается в поиске Бонни Даль и выяснении того, что с ней случилось. Я не оторву вас надолго от друзей. - Не беспокойтесь об этом. Они все играют в софтбол или купаются. Я - паршивый игрок в мяч и большую часть дня провела в озере. Времени сколько угодно. - На игре в софтбол раздаются приветственные возгласы. Кейша оглядывается. Кто-то машет ей рукой. Она машет в ответ, затем поворачивается к Холли. - Мы собираемся здесь уже три года, и я всегда с нетерпением ждала этого. С тех пор как Бонни исчезла… - Она пожимает плечами. - Не так уж и сильно. - Вы действительно думаете, что она мертва? Кейша вздыхает и смотрит на воду. Когда она возвращается взглядом, её красивые карие глаза полны слез. - А что еще может быть? Она словно исчезла с лица земли. Я обзвонила всех, кого только могла вспомнить, всех наших друзей, и, конечно, её мама мне звонила. Ничего. Она моя лучшая подруга, и пропасть, не сказав ни слова? - Полиция считает ее пропавшей без вести. Конечно, это не то, что думает Иззи Джейнс. Или Пит Хантли. - Конечно, они так и делают, - говорит Кейша и отпивает из своей бутылки “Снапла”. - Вы ведь знаете о Малике Даттоне? Холли кивает. - Это прекрасный пример того, как работает полиция в этом городе. Парня убили за разбитый задний фонарь. Можно было бы ожидать, что они проявят чуть больше интереса к белой девушке, но нет. На это минное поле Холли не хочется заходить. - Могу ли я записать наш разговор? - Никогда не называй это допросом, говорил ей Билл Ходжес. Допрашивают копы. У нас просто беседа. - Конечно, но мне нечего вам рассказать. Она ушла, и это несправедливо. Это всё, что я знаю. Холли думает, что Кейша знает больше, и хотя она не ожидает здесь великого прорыва, у неё есть та самая надежда, которая всегда с Холли. И любопытство. Она кладет свой телефон на поцарапанный стол и включает запись. - Я работаю на мать Бонни, и меня интересует, как они ладили между собой. Кейша начинает отвечать, но затем останавливается. - Ничего из того, что вы скажете, Пенни не услышит. Даю вам слово. Мне важна каждая деталь. - Хорошо. - Кейша смотрит в сторону озера, нахмурив брови, затем вздыхает и снова смотрит на Холли. - Они не ладили, главным образом потому, что Пенни всегда стояла у Бонни над душой, если вы понимаете, о чем я. Холли понимает, конечно. - Ничто из того, что делала Бонни, не устраивало ее маму. Бон говорила, что ненавидит возить свою мать куда-либо, потому что Пенни всегда указывала ей более короткий путь или путь, где меньше пробок. Она всегда говорила Бонни, перестройся, перестройся, тебе нужна левая полоса. Понимаете? - Да. - А еще, по словам Бонни, Пенни с пассажирского сиденья пыталась управлять машиной и постоянно дёргалась, потому что, по ее мнению, Бон слишком близко подъезжала к машине впереди нее. Бесит до чертиков. Как-то раз Бонни покрасила прядь волос, получилось очень мило… по крайней мере, мне так показалось… но ее мать сказала, что она выглядит, как шлюха. А если бы она сделала татуировку, как хотела… Кейша закатывает глаза. Холли смеется. Она не может удержаться. - Они постоянно ссорились из-за её работы в библиотеке. Пенни хотела, чтобы Бонни работала в том же банке, что и она. Она говорила, что зарплата и льготы будут намного лучше, и, за исключением личных встреч, ей не придется носить маску семь часов в день. Но Бонни нравилось работать в библиотеке, и, как я уже сказала, у нас классная тусовка. Все дружат. За исключением Мэтта Конроя, конечно. Он - заведующий библиотекой и неприятен в общении. - Прилипчивый? - Холли вспоминает что-то, что она слышала от одного из библиотекарей, которых сегодня здесь нет. - Дающий волю рукам? - Да, но в этом году он немного угомонился, может быть, из-за того случая с ассистентом профессора с кафедры социологии. Вы, скорее всего, не слышали об этом, администрация держала это в тайне, но мы в библиотеке слышим всё. Это центр сплетен. Этот парень схватил за задницу какую-то аспирантку, был свидетель, и профессора уволили. Примерно в то время Мэтт начал вести себя прилично. - Она делает паузу. - Хотя он никогда не упускает возможности заглянуть девушке под юбку. Ничего необычного, кроме того, что он наглый вкрай. - Можете представить, что он имеет какое-то отношение к исчезновению Бонни? Кейша от души смеется. - Господи, нет. Он, как говорит моя мама, кожа да кости. Бонни, по крайней мере, фунтов на тридцать весит больше него. Если бы Мэтт дернул её за зад, она бы перекинула его через плечо или стукнула бы об стенку. - Она владеет дзюдо или каким-то другим боевым искусством? - Нет, ничего такого серьезного, но она ходила на занятия по самообороне. Я ходила туда вместе с ней. Это ещё одна вещь, на которую ныла её мать. Называла бесполезной тратой денег. Бон просто не умела ничего делать правильно, по мнению ее матери. А когда миссис Даль захотела, чтобы она работала в её банке, у них было пара настоящих скандалов. - И любви не стало. Киша обдумывает это. - Можно сказать и так, конечно, но любви осталось много. Понимаете? Холли вспоминает об исписанных тетрадках со стихами в ящике тумбочки матери и говорит, что понимает. - Кейша, не могла ли Бонни уехать из города, чтобы уйти от матери? Все эти постоянные придирки и жалобы, эти споры? - Женщина-полицейский спрашивала меня то же самое. Она не приходила ко мне, просто звонила по телефону. Две-три вопроса, а потом “спасибо, мисс Стоун, вы нам очень помогли”. Типично. Ответ на ваш вопрос: нулевая вероятность. Я не имела в виду, что Бон и миссис Даль вцепились друг другу в глотки. Там были ссоры и иногда крики, но никакой физической агрессии, и они всегда мирились. Насколько мне известно. Отношения между ними больше напоминали камень, который не вытряхнешь из ботинка. Холли поражена этим сравнением и задумывается, не была ли Шарлотта для неё тем самым камнем в ботинке. Она вспоминает Дэниела Хейли, вора, которого не было, и решает, что это было нечто большее. - Мисс Гибни? Холли? Вы еще здесь или витаете в облаках? - Кейша улыбается. - Да, наверное. Был ли у нее запас наличности, как думаете? Спрашиваю, потому что по ее кредитной карте не было никаких операций. - Бонни? Нет. То, что она не тратила, уходило в банк, и, кажется, у нее было несколько инвестиций. Ей нравился фондовый рынок, но она не была азартным игроком. - Она не держала у вас какой-нибудь одежды? Которой теперь нет?