– Очень сомневаюсь. Если Дарен тебя увидит, тебе не убежать. Но, быть может, ты и не хочешь убегать. От меня вроде не собиралась. Еще одна волна обиды захлестнула, перекрывая кислород, заставляя захлебываться. Не сдержавшись, она отвесила Эрику хлесткую пощечину и бросилась к двери, рыдая. Но тот молниеносно преградил ей дорогу. – Ладно, ладно, забудем это! Просто приму твое поведение за комплимент, – он усмехнулся, потирая щеку. – Твоя защита – вынужденная мера. Ты моя заложница, если тебя покалечат или убьют, мне это будет совсем не выгодно. Я отдам тебя, если Совет отменит режим и откроет ворота. – Ты в своем уме? Они никогда не пойдут на это. – Да? И почему же? – Вы растащите Оазис до последнего кирпича! Эрик сдвинул широкие темные брови, напрягся и сжал кулаки. – Какого отношения ты хочешь к себе, если считаешь меня вором, вандалом, насильником и убийцей, тем, кто превратит Холмы в руины? Я хочу равных прав, жизни, а не выживания! – И мести. Сам говорил! Эрик промолчал. – Они убьют тебя, как только поймут, что ты хочешь причинить мне вред. Эта игра стоит таких жертв? – Я все равно умру. Через несколько лет меня завалит где-нибудь в каменоломне, или я надорвусь, выполняя очередную норму, установленную Советом. Или сопьюсь как отец, а потом подохну в пыли. Ну или на крайний случай буду влачить жалкое существование, которое и жизнью-то не назовешь. Так что извини, но я хотя бы постараюсь что-то изменить. Идем. Эрик был серьезен. И Селена поняла, что он не передумает. Она натянула куртку и кивнула. – Что бы здесь не происходило между нами сегодня, я не хочу твоей гибели. Но это твой выбор. И они покинули маленький обветшалый домик. Это утро показалось Селене самым тревожным за всю ее жизнь. Глава 11 В поселение Селена вошла, прячась за спиной Эрика. Нет, она не боялась, страх испарился куда-то несколько часов назад. Сейчас она понимала, что хочет вернуться домой и помочь, поговорив с Советом и доказав Эрику, что он ошибается. А для этого ей нужно было целой и невредимой добраться до Границы. В Пустоши было немноголюдно – большинство жителей были заняты работой в каменоломне. Те, что замечали путников, подозрительно косились, сыпали оскорблениями, но ближе не подходили. Эрик уверенно шагал вперед, иногда бросая взгляды через плечо, удостоверяясь в том, что Селена не сбежала. Она же смотрела ему в затылок, ощущая тяжесть в груди от обиды. «Неужели ты подумала, что я захочу тебя?!» Это было… больно. Больнее, чем вчерашняя пощечина. Селена не жаловалась на отсутствие внимания со стороны мужчин. Скорее наоборот, отбоя от поклонников не было, но ее это не интересовало, хотя и тешило самолюбие. Брак со Стефаном был предначертан ей с самого рождения – это решение их отцов, которое никто бы не осмелился оспорить. Но в этом и не было нужды – Стефан нравился Селене, был ее другом, она доверяла ему и никогда не была против совместного будущего. Только вот что-то изменилось в Селене с первой поездки в Вейстленд. А теперь еще и сказанное Эриком, как заноза, засело в сердце и доставляло мучительный дискомфорт. Она уставилась себе под ноги, разглядывая серую придорожную пыль, и прокручивала его слова в голове, причиняя себе эту боль снова и снова. Наконец она разочарованно вздохнула: «Я хочу, чтобы он изменил свое мнение обо мне! Пусть мы будем… друзьями! Товарищами… кем угодно, только не врагами!» Увлекшись своими мыслями, девушка не заметила, как на горизонте замаячила стена Зоны. Внутри все сжалось, сердце застучало на порядок быстрее. Селена догнала Эрика и поравнялась с ним. – Не вздумай бежать. – И не собиралась. Центральные ворота отворились, и им навстречу вышел отец Селены, следом за ним шел Стефан. По его лицу девушка поняла, как он обеспокоен. – Слава Богу, детка, ты жива! – прокричал Генри, останавливаясь на внушительном расстоянии. Стефан бросился к ней, но мужчина выставил руку, преграждая путь и качая головой. В наблюдательных окнах показались солдаты Холмов, наставившие ружья на Селену и Эрика. Они замерли в ожидании команды. – Я же предупреждала. Тебя даже слушать не будут. – Это мы сейчас посмотрим, – и Эрик схватил Селену, выставив ее перед собой, словно щит. Он крепко прижимал ее к себе за шею и толкал вперед. Девушка чувствовала, как бешено стучало его сердце. – Я хочу говорить! Обойдемся без жертв?! Генри, все еще сдерживающий Стефана, воскликнул: – О чем? О чем нам говорить с тобой?! – Я думаю, что все очевидно! Вам нужна дочь. Нам – свобода и право жить в Оазисе на равных с вами условиях! – И все?! – А разве мы когда-то хотели большего? – Конечно! Вы хотите власти! Дорваться до управления, лишить нас всего! – Хватит врать! Здесь уже не осталось тех, кто бы не знал правду. Ведь так, Селена? Эрик толкнул ее в спину. – Отец, прошу… Пожалуйста, смягчи режим в Вейстленде! Здесь никто не замышляет ничего плохого! Все, что ты слышал о готовящихся восстаниях – бред! Кто-то играет с Советом! В глазах Генри плескалась нарастающая ярость. – Закрой рот! Тебя нужно было бросить в тот день с твоей никчемной матерью! Селена перестала дышать. – Можно было догадаться, что в тебе проснется твоя плебейская сущность! Если бы не Карен, я бы избавился от тебя! Но мне было так жаль ее… – Пап… Что ты говоришь? Я не понимаю… – Столько лет я растил тебя как дочь, надеялся, что ты будешь благодарна мне за эту жизнь, за то, что ты ни в чем не нуждалась! Я дал тебе образование, деньги, ты ни дня не работала! И что я получил взамен?! Ты сбежала к этим… тварям! Так знай, что мне не жаль! Убирайся к черту! А лучше, если тебя вовсе не станет! – Мистер Корт, что… что происходит? – Стефан, прости, прости меня. Не нужно было так долго скрывать от тебя правду, – Генри вздохнул. – На самом деле Селена – дочь местной посудомойки. Ее мать – Имани – попала к нам в дом много лет назад на приличном сроке. Ей нужна была работа, а на заводе или в каменоломне с таким пузом находиться не положено. Наша горничная умерла и месяц мы не могли найти ей подходящую замену, а эту Карен взяла на работу по доброте душевной. Наверное, потому, что тоже была беременна, чертова солидарность или что там это такое! Какое-то время мать Селены исправно исполняла свои обязанности, и я не стал выгонять ее. За несколько недель до родов у Карен вдруг начались сильные боли. Меня не было рядом, я был на заседании Совета. Она хотела спуститься по лестнице в гостиную, но в итоге поскользнулась и скатилась вниз. Имани позвонила врачу, потом мне. Карен увезли в госпиталь. Ребенка спасти не удалось. Она так страдала, – Генри кусал губу, смотря перед собой, будто возвращаясь в тот самый день. – Я боялся, что Карен не справится, наложит на себя руки. Единственное, что ее успокаивало – разговоры с этой посудомойкой. И когда той подошел срок рожать, моя жена не выставила ее за дверь, не лишила работы, да еще и настояла на том, чтобы я отвез ее в больницу Хоуп Хиллс. Генри перевел взгляд на Селену, которая уже еле стояла на ногах, содрогаясь от каждого слова, а мужчина продолжал: – Роды были тяжелыми. Имани потеряла много крови и умерла. Карен решила, что мы заберем девочку и даже слушать меня не хотела, ведь своих детей иметь она больше не могла. Я кричал, что мы справимся, будем жить счастливо и без ребенка, но Карен плакала, стояла на коленях и умоляла меня изменить решение. И я сдался. Я дал клятву, что девочка никогда не узнает правду. Но… – в голосе Генри прозвучали пронзительно холодные интонации, – ты предала меня! Связалась с этим своим племенем! Черт с тобой! Скажу Карен, что это был твой выбор, твое решение! Зато будет думать, что ты жива. Но я не прощу… Поэтому прикончу прямо здесь вместе с дружком-шантажистом! – Мистер Корт! – вскрикнул Стефан. – Неожиданный поворот, – пробормотал Эрик. – Все еще думаешь, что в Совете собрались гуманисты? Селена обмякла в руках Эрика. Слезы текли по щекам, но она не замечала этих потоков соленой воды. Прошло несколько бесконечных секунд прежде, чем она произнесла: – Выслушай меня… я расскажу тебе правду. – Правда одна – Хоуп Хиллс принадлежит только нам, тем, кто имеет власть и статус. Только мы можем жить на территории Оазиса. А вот шваль в виде вас или выполняет наши приказы, или уходит прочь, на верную гибель, в пустоту и неизвестность. – Ну что, ты не стала проходным билетом. Зато правду услышала, – прошептал над ухом Эрик, и девушке послышалась насмешка в его голосе. Она погрузилась в состояние транса, ничего не чувствуя. Картинка перед ней стала статичной, без звуков, движений и даже цвета, как стоп-кадр из старого фильма. Когда она вернулась в реальность, Генри поднял руку вверх, давай знак солдатам. Те возвели ружья и прицелились. Девушка посмотрела на Стефана, его лицо исказили страх и недоумение, но он не двигался с места. Вдруг теплая ладонь закрыла ее веки, и спокойный голос произнес: – Я бы хотел сказать, что мы сейчас убежим, скроемся где-то, будем в безопасности, но я не привык врать. У нас нет шансов. Мне жаль, что ты пришла в Пустошь. И что твоя жертва ничего не изменит. Эрик чувствовал, как ее трясет все сильнее, как она всхлипывает, сдавливая плачь, рвущийся из груди. «Думаешь, что он пугает? Или надеешься на чудо? Глупая девочка!» Он прижал ее сильнее. – Вспомни что-то хорошее. Твое любимое место! И отправляйся туда мысленно. Прямо сейчас. Вспомни все до мелочей. Голос Эрика не дрогнул, да и сердце перестало так бешено колотиться. Его спокойствие было таким умиротворяющим, что и Селена перестала трястись как лист на ветру. Она представила светлую гостиную, красивую мамину улыбку, сад перед домом и яркие солнечные лучи, проникающие сквозь легкие занавески. – Мне будет больно? – Прости… Я не знаю… Девушка набрала в грудь побольше воздуха и замерла, готовясь услышать оружейные залпы, но вместо них раздался скрежет металла, грохот и визг шин. Эрик от неожиданности отнял ладонь от ее лица, и Селена увидел, как на них мчится огромный черный Форд. Глава 12