Перед глазами сразу же встала картина рядовой охотничьей амуниции. Очевидно, сейчас мы говорили о чем-то серьезнее. – Не военное оружие? – Возможно, пуля полуоболоченная, возможно, нет. Калибр очень странный и большой. – Какой? – Мы пока не знаем. Это уже что-то. Раз Вик изучала баллистику в Филадельфии, я сразу принял ее первую теорию, что пуля была калибра 30–06. – А ты что думаешь? – На том конце ненадолго повисла тишина. – Я думаю, это не охотничье ружье. Я вскинул бровь. – Правда? – Я знаю, как выглядит хреново ружье для оленей. Мы оба замолкли, обдумывая эту фразу. – Тебе надо поспать. – Было приятно говорить эту фразу кому-то другому. Тишина. – Он ел чизбургер с перцем халапеньо. – Я закажу себе бургер и поговорю с Дороти. Что-нибудь еще? – Тишина. – Поговори с Омаром. Он поехавший на голову, но знает свое дело. – Тишина. – Ну что, скучаешь по мне? Я рассмеялся. Когда я повесил трубку, ко мне подошла Вонни с тарелкой дымящихся панкейков. – Я подумала, что только так ты сможешь поесть. – Она расслабилась и прислонилась к стене. В фартуке и с забранными волосами она казалась самим воплощением амишей. – В твоей жизни слишком много женщин. – Это хорошо или плохо? – спросил я в перерыве между жеванием. Вонни смотрела в свою чашку кофе. У нее были огромные глаза. – Зависит от женщин. – Я кивнул и продолжил жевать. – Наверное, это так сложно. Я не знаю, как ты справляешься. – Ну, такое происходит не каждый день – бегать по пятнадцать километров на рассвете, триста раз приседать… – Она фыркнула от смеха, извинилась и прижала руку к лицу. – Как тебе панкейки? Я сделал глубокий вдох. – Прекрасно, спасибо. – Я слышала, что раньше ты пек панкейки в виде животных, – хитро улыбнулась Вонни. – Ты говорила с одной из женщин в моей жизни. – Да, это правда. Я узнала о тебе много разного, пока она на меня работала. Я кивнул, раздумывая на этим «разным», и взял последний панкейк. – Мы договаривались так: если она ходит в церковь по воскресеньям с мамой, то ей не приходится есть завтраки ее грешного отца. Удивительно, что такими темпами она не стала повернутой методисткой. – А я слышала совсем другое. Мне она говорила, что любила оставаться с тобой наедине. – А теперь только так. – Слова вылетели до того, как я успел их обдумать. Я уже так привык шутить насчет смерти Марты, но здесь это казалось неправильным. – Прости. – Тебе бывает одиноко, Уолтер? – Ну конечно. – Я пытался придумать, что сказать, но все казалось недостаточно откровенным. В голову лезли мысли лишь о том, какой красивой была Вонни. Перед глазами стоял размытый образ Вонни, моей кровати на ранчо и исполнения всех моих желаний сразу. О таком тоже не стоит говорить. – Давай как-нибудь встретимся? А может, и стоит. – Боже, мисс Хайес, вы ко мне пристаете? – я сделал ударение на слове «мисс». Ее глаза загорелись. – Возможно, мистер Лонгмайр, хотя должна признать, что ваше безразличие и толпы женщин, с которыми мне придется иметь дело, немного пугают. – Ну что ж, они достаточно агрессивные, так что я понимаю. – На ум приходит слово «гордость». – Она сделала глоток кофе. – Может, начнем просто с ужина? Я быстро вернулся в офис и припарковался за музыкальным автоматом, который Терк называл своей машиной. Она была марки «Транс-Ам», по крайней мере так было написано. Но это далеко не все, что было на ней написано, – каждая доступная поверхность автомата была покрыта какой-то наклейкой. На бампере красовались стикеры, провозглашающие каждую необдуманную политическую мысль, которая когда-либо посещала аполитичный разум Терка. Стикеры советовали поддерживать бывшего президента, его семью, свободное владение оружием, «ПроРодео», государственный национализм и сигналить, если возбужден. На заднем стекле были мультяшные персонажи, писающие друг на друга и на эмблемы других машин. Казалось, после взгляда на эту машину обиженными останутся все люди на планете. Это так похоже на Терка. Когда я открыл дверь, в приемной никого не было. Я стоял, не выпуская дверную ручку, и прислушивался. Из моего кабинета донеслось шарканье, а потом закрылся один из моих картотечных шкафов. Через секунду в дверном проеме образовался Терк. Он не сводил глаз с того, как я закрывал за собой дверь. – Черт, ну наконец-то. Я целую вечность тут сижу. – Я не знал, была ли это тактика «нападение – лучшая защита» или его обычное состояние. – Бегущая Лошадь звонила. Сказала, что несколько охотников спрашивают про БЗР у реки Паудер рядом со 137-й, сектор 23. Они остановились в мотеле «Деревянная хижина». Хочешь с ними поговорить? Я помолчал пару секунд. – Что ты делал в моем кабинете? Он был красивым парнем, в любовных романах его описали бы как «чертовски привлекательный». Смуглый, с волнистыми черными волосами и козлиной бородкой Ван Дайка, выводящей басков по материнской линии на первый план его внешности. Почти два метра ростом и с широкими плечами, он был мне полезен, когда скрещивал руки на груди и бросал грозные взгляды у меня за спиной во время разбирательств, но, помимо этого, я не знал, что с ним делать. Я взял его на работу в качестве одолжения Люциану. Ему он тоже не нравился, но Терк был его племянником, и я не мог иначе. – Кое-что проверял. – В моем кабинете? – Его лицо стало темнее обычного. – Эй, однажды он может стать моим. – Терк бросил взгляд на маленький кабинет Вик без окна через коридор от моего. На стенах ничего не висело. Там были лишь книги, шкафы и шкафы с книгами. Надо протянуть руку через синие папки уголовного судопроизводства Вайоминга на третьей полке рядом с дверью, чтобы включить свет. – Терк, я не спал уже два дня, так что становлюсь нервным. Понимаешь, куда я клоню? – Есть, сэр, – выпрямился он. Так-то лучше. – Так, если ты кое-что сделаешь в ближайшие несколько дней, я буду легче тебя выносить. И первое в этом списке – слушаться меня, как можно больше молчать и не ходить в мой кабинет. Ясно? – Есть, сэр. – Еще я хочу, чтобы ты заехал в «Пчелу» и спросил Дороти Колдуэлл, когда последний раз она видела Коди. – Мне надо взять показания? – Она не подозреваемая, – опустил я голову, – так что не надо так с ней обращаться, или она всадит тебе по первое число. Просто спроси, когда последний раз она видела Коди Притчарда, ладно? – Есть, сэр. – Хватит уже называть меня «сэр». – Да я буду звать тебя, как скажешь, лишь бы ты нормально ко мне относился. – Я попытался сдержаться, но улыбка сама заиграла на лице. – Уверен, что мне не надо идти с тобой к охотникам? Я вздохнул, пока Терк доставал маленький виниловый черный блокнот и карту штата. – Я уже заходил к ним и записал номерные знаки – Мичиган, на них нет ни заявлений, ни ордеров. Уиллис сказал, их там четверо. – Терк на мгновение замолк. – Они будут вооружены. – Значит, я надену оранжевый жилет перед тем, как пойти к ним. – Я протянул руку, вырвал страницу из его блокнота и взял карту. Ему не понравилось, что я забрал его улики, но он все равно прошел со мной к двери. Я показал на машину Вик. – Возьми эту. – Нет, спасибо, моя уже разогрета. Мы застыли у его машины. – Я с гордостью могу сказать, что этот автомобиль не олицетворяет собой отдел шерифа округа Абсарока. – Наверное, я его обидел. – Она разгоняется до двухсот шестидесяти. – Я сомневаюсь, и даже если так, надеюсь, это происходит не в моем округе. И вообще, мне кажется, Дороти на такое не поведется. – Я кивнул в сторону офиса. – Ключи у двери с брелком «Филлис». Чертов идиот. Терк сгорбился и поплелся назад, но остановился, чтобы спросить: