– Как, по-твоему, этот человек мог оказаться одержимым извращенцем? – В той же мере, как и любой другой. Лакшми словно притягивает к себе извращенцев. Я постоянно говорю ей, чтобы не встречалась с клиентами в одиночку. Чтобы не ходила туда, куда ее приглашают… – Гомти осеклась, поджала губы. – Вернее, говорила. – А как ты встречаешься с клиентами? – Я всегда решаю, где мы встретимся. Обычно предлагаю встретиться в кофейне, недалеко от Гёте-Института. И только в дневное время. По ночам – никогда. Лакшми… она была беспечной. Слишком доверчивой. – Хм? Гомти промокнула слезы, выступившие от смеха. Патель взял салфетку из подставки и передал ей. Она сложила ее и поднесла к глазам в попытке спасти макияж. Патель высмотрел за стойкой серебряный поднос и придержал перед ней. Гомти слабо улыбнулась. – Знаете, когда Лакшми начинала, то соглашалась на рекламу нижнего белья. – А это плохо? – Да, – сказала Гомти. – Я не то чтобы ханжа. Взгляните на меня – мой наряд вульгарней неглиже. Но дело-то не в этом. Всем известно, что надо говорить «нет» всякий раз, когда тебе предложат сняться в рекламе белья. Надо стоять на своем. А говорить «да» вот так, с ходу… – Она покачала головой. – Согласиться на рекламу белья – значит согласиться на съемки в порно. Можно сказать, на проституцию. Эти модельные агенты в большинстве своем ничем не лучше сутенеров. – Может, агент принуждал ее? – Принуждал? – Ну, проявить к кому-то симпатию, к кому-то влиятельному и богатому… Кто-то может принудить вас к подобному? Рахул, к примеру? – О, само собой. Но ничего такого, с чем я не справилась бы. Нас постоянно пытаются принудить, как вы это назвали. Выпивать, принимать наркотики, спать с кем-то… Постоянно. Гомти рассмеялась, поперхнулась коктейлем и закашлялась. Патель протянул ей очередную салфетку. Подождал, пока она переведет дух. – Так вот, – продолжила Гомти. – Однажды какой-то бандюк возил меня кругами по Сенатофф-роуд. Сказал, – она снова засмеялась, – что ему нужен такой друг, с кем можно было бы поговорить. Патель почувствовал, как стынет кровь у него в жилах, но Гомти смеялась, словно это была дурацкая шутка. Вернулась Чандра. – Нашла. – От нервного напряжения у нее подергивалась щека. – Пошли. – Спасибо. – Патель тронул Гомти за плечо. – Береги себя. Та помахала и послала ему воздушный поцелуй. – Если что-то еще понадобится, звоните. – Она поднесла изящную ладонь к идеальной формы уху. Полицейские направились к лестнице. – Гомти говорила про какого-то бандита. Нужно его проверить, когда закончим с Рахулом, – сказал Патель. – Бандит? Думаете, ему настолько нравится его занятие, что он подрабатывает по ночам серийным убийцей? – Кто знает… – О’кей, – сказала Чандра. – Но сначала выслушаем, что скажет Рахул. У меня хорошее предчувствие. – Как вы его разыскали? – Пришлось расспросить официантов. Им велено молчать. Видимо, номера тоже отведены под это дело: наркотики, тайные встречи, развлечения частного характера… – В самом деле? – Патель покачал головой. – Послушать Гомти, так модели – это воплощение чистоты и невинности. – Уверена, далеко не все из них, – сказала Чандра. – Не исключено, что помимо моделей здесь наняты и проститутки. – Серьезно? – Ну, модели обычно из хороших семей, учатся в колледже… Такие выходят за банкиров, становятся кинозвездами. На них можно глазеть, но не трогать. – А проститутки? – Не лучше грязи. Их пинают, а затем моют ноги. – Значит, Гомти права: Лакшми не оказывала услуги в номерах… Чандра посмотрела на него, как на идиота. – Если сговориться о цене, купить можно любого. Ступая босыми ногами по ковру, к ним подкрался официант. – Сюда, мадам, – шепнул он. Затем провел их к нужной двери, отдал Чандре ключ-карту и убрался прочь. Чандра набрала воздуха. Выдохнула. – Начнем. Патель уперся плечом в дверь. Чандра поднесла карточку к замку. Они вломились в номер. На громадной кровати, на черной шелковой простыне – тот же цвет и отлив, как у постели Сариты Мохан, – возлежало внушительных размеров смуглое тело. Густые спутанные волосы ниспадали до плеч. Хоть он и поднял дрожащие веки и смотрел на них, едва ли был в состоянии осознать их присутствие. «Накачался», – сразу понял Патель. На глянцевой поверхности прикроватной тумбы виднелись следы белого порошка. На полу – пустая бутылка «Джонни Уокер блэк лейбл». – Чё… – проговорил гигант, чуть приподнявшись. И бросил небрежно: – Поставь там. – Мистер Рахул, – сказала Чандра. – Полиция. Мы здесь по поводу убитой Лакшми. Ваше алиби не подтвердилось. – Полиция? – Он едва не захлебнулся. – Лакшми? Так я был в кино. На «Годзилле». – Да, я помню. – Чандра достала телефон и несколько раз провела по экрану. – Вы говорили, что сеанс был в восемь. И ваш друг Санджей сказал, что был с вами. Потом вы сказали, что после 3D у вас разболелась голова и, вместо того чтобы ехать на вечеринку в Шератон, вы попросили Санджея отвезти вас домой в одиннадцать, после чего тот отправился на вечеринку один. – А-га, – невнятно пробормотал Рахул. С трудом сел, достал из-под подушки пачку сигарет, стал шарить в поисках спичек. – Не сбавляйте, – шепотом произнес Патель. – Как вы поняли, что его алиби липовое? – Проверила расписание, – так же шепотом отозвалась Чандра. – В восемь был только обычный сеанс. А 3D был в шесть сорок пять. Патель покивал в знак одобрения. – И, к слову, мистер Патель, – Чандра повысила голос, – в семь часов у Рахула произошел конфликт с Лакшми. Она отказывалась участвовать в приватном показе. Что это конкретно за показ, Рахул? – Да ну… просто важным людям захотелось уединиться. Я только сказал, что хорошо платят, надо немного пофлиртовать, все же безобидно… – Пофлиртовать? – Ну, и чутка стриптиза. – Без одежды? Рахул вскинул руки. – Никакого принуждения. Строго добровольно. Хорошие чаевые. Я брал всего сорок процентов. – Где вы были в тот вечер? – спросил Патель. – На показе. Мы опоздали. Чандра помотала головой. – Есть запись, где вы утверждаете, что собирались на показ в восемь. – У меня от вас голова раскалывается… Что мне сделать, чтобы вы ушли? Рахул взял бумажник с прикроватной тумбы и принялся отсчитывать двухтысячные купюры[25].