– Ну и дела… – Вот и я о том же. А теперь давайте поскорее покончим с этим. – Чандра вошла в квартиру и объявила: – Он здесь. Шум смолк. Несколько человек повернули к Пателю лица, такие же смуглые, критически окидывая его взглядами. Другие в показной занятости смотрели мимо него, изучая дверной проем. Чандра прошипела у него под боком: – Мы с шефом узнали ваше имя лишь накануне вечером. Остальные знают лишь об офицере из Скотленд-Ярда. – Кем я и являюсь. Чандра начала объяснять, но ее прервал елейный голос: – Вы определенно индиец, мистер Па-тиль! Гуджарат? – Из кружка униформенных отделился усатый офицер – судя по знакам отличия, высокий чин – и обеими руками схватил Пателя за кисть. – Нет, сэр, я британец. Мои родители родом из Уганды. – Уганда? Это африканская страна, верно? – Да, сэр. Офицер окинул его взглядом, словно искал черные отметины. – А, – произнес он наконец. – Я родился в Лестере. Очевидно, и это его не убедило. – Разве это в Англии? Пателя так и подмывало достать паспорт, чтобы доказать свои притязания. – Это город в Восточном Мидленде. – Мистер Па-тиль, – он скривил рот, словно все эти пояснения были ему противны, – мы вас ждали. – И, повернув голову к Чандре, поджал губы. – Это Раджкумар, наш шеф. – Не будем тратить время, мистер Па-тиль. – Выдающийся живот не выдавал в нем особой бойкости. – Взглянем на место преступления. Выскажите нам свое экспертное мнение. Раджкумар указал на закрытую дверь. За ней их ожидала мертвая женщина. Как бы ни была она молода, как бы ни была красива, Патель знал, что, стоит ему открыть дверь, и его окутает смрад насилия, дыхание смерти. На этот раз желудок едва ли выдержит. Сержант сделал глубокий вдох. – Я бы попросил защитный костюм. Не хочу нарушать целостность места преступления. Изумленные лица, приглушенные голоса. На губах Чандры заиграла улыбка. Она велела помощнику принести требуемое. Пока они ждали, к Чандре обратился констебль: – Мэм, мы обнаружили телефон под кроватью. Криминалисты упаковали его и поставили метку. Батарея разряжена. Он показал пакет со старой «Нокией». Пателю вспомнились черные брикеты из середины девяностых. – Найдите зарядник, – распорядилась Чандра. – Когда снимете отпечатки, зарядите, включите и запишите все, что там есть. – Вряд ли это телефон Сариты. – Мы нашли тут «Айфон» седьмой модели, над ним уже работают. Прибыла спецодежда. На глазах у всех, стоя на открытой кухне, Патель влез в костюм. Пластиковый комбинезон, перчатки, шапочка, бахилы. Сержант поставил флакон с «Ино» на барную стойку и достал из буфета чашку. Когда он открыл кран, до него через всю комнату донесся возглас Раджкумара: – Из-под крана?.. В Индии не стоит пить воду из-под крана, мистер Па-тиль. – Шеф полиции отыскал взглядом констебля. – Ты! Принеси бутылку «Бислери». С отеческим сочувствием Раджкумар смотрел, как Патель размешал «Ино», выпил залпом и несколько раз рыгнул. Они сгрудились в ожидании, как родственники собирались, чтобы проводить любимого племянника в его первую дальнюю поездку. – Что ж, – Патель повернулся к Чандре с энергичностью, которой не ощущал, – приступим. Она ухмыльнулась из своего целлофанового кокона. Им открыли дверь в спальню, и они вошли. Чандра притворила за собой дверь. Патель судорожно вдохнул. Тело лежало на кровати, это было и так очевидно. Он решил, что взглянет на него в последнюю очередь. Сквозь шторы сочился густой, водянистый свет. Освещение оставалось включенным, от дорогой медной люстры разливалось бледно-золотистое свечение. У мисс Мохан определенно был хороший вкус. Патель еще раз взглянул на окна. Черные шторы из тонкого шелка собраны в складки по краям. Кровать «кинг сайз», атласное покрывало тоже черное. В поле зрения просочилось ее сари – материя красного цвета. Очень скоро придется его рассмотреть… Пателю хотелось составить представление о личности жертвы, не запятнанное обликом беспомощного мертвого тела, прежде чем факты вроде внешности, роста и фигуры повлияют на его видение. Сара наверняка одобрила бы его. Платяной шкаф чуть приоткрыт. Пальцем, затянутым в латекс, Патель тронул край створки, подальше от ручки, и открыл ее полностью. Несколько рядов аккуратно развешанной одежды. Чуридар, шальвар…[14] Не то, что привыкли носить женщины в его семье. Изысканно, умело оформлено, никаких кричащих расцветок или оборок. Приглушенные цвета, мягкие контрасты. Чандра встала рядом и глянула на содержимое шкафа. Ее собственная одежда – шальвар с оранжево-зеленым орнаментом – хоть и неплохого качества, но все же не шла ни в какое сравнение с одеждой мертвой женщины. Одежда Чандры отвечала требованиям ее профессии и полностью скрывала фигуру. Проявление женственности – Патель понимал это – подорвало бы ее авторитет как офицера полиции. Сержант взялся за нижнюю часть выдвижного ящика и потянул на себя. Красивое, хорошо скроенное нижнее белье. Был ли это аромат моющего средства или Сарита пользовалась особым парфюмом для одежды? Патель запустил руку в шелковую бездну в поисках флакона с пачули. – Вы так и не взглянули на тело. – Чандра стояла излишне близко, ее подбородок едва не касался его плеча. Патель, не ответив, задвинул ящик и выдвинул другой. Бюстгальтеры – дорогие, шелковые, соблазнительные. Размер чашек меньше, чем у Сары. Чандра отодвинулась, кашлянула, воздерживаясь от комментариев. Патель закрыл шкаф. Обувь, вероятно, хранилась в прихожей, у входной двери. Вряд ли осмотр обуви дал бы ему нечто иное. Умершая женщина обладала изысканным вкусом, который вполне соответствовал месту жительства и положению в обществе. Сбоку от шкафа помещался туалетный столик. Не помешало бы осмотреть ювелирные украшения и косметику. Зеркало над столиком было обращено к кровати. Пателю не хотелось видеть тело таким образом. Пора взглянуть на нее. Сарита Мохан тихо лежала посередине кровати. Ноги вместе, руки вдоль тела, лицо смотрит в потолок. Она словно плыла по черному атласному морю. Патель начал с ног. Босые; ногти покрыты серым лаком с металлическим отливом, пятки ухожены и без единого изъяна. На пальце правой ноги тонкое серебряное кольцо. Патель двинулся выше. Сари красного цвета, традиционного кроя. Шелк не такой, из которого изготовлены шторы, и окраской отличается от остальной одежды. Полотно цвета розы, вышитое золотой нитью, с синим орнаментом по краю. Среди его родни подобных сари никто не носил. – Полагаю, эта разновидность сари из Южной Индии? – Канчипурамский шелк, традиционный свадебный наряд в южной части Тамилнада. Красное сари в целом выбивалось из гардероба Сариты Мохан. Собственно, в шкафу висели всего два сари – черное со ржаво-красной каймой и темно-зеленое с черной вышивкой. По всей вероятности, дизайнерская работа. Патель знал – остались воспоминания о бабушке, – что золотая нить в действительности была серебряной и лишь покрытой золотом. А шелк ткался из нити, добытой из кокона шелкопряда. Кажется, коконы варили вместе с куколками внутри… Он приподнял краешек материи у ног Сариты. Тяжесть, как он знал, говорила о количестве серебра в ткани. Это сари оказалось легким – шелка больше, чем серебряной нити. Таким сари довольствовалась бы невеста из бедной семьи. Не важно, как далеко от Индии он рос, – местные традиции пронизывали его насквозь. Патель впитал их вместе с едой, перенял от семьи, а также из бесконечных индийских программ, которые постоянно смотрели в родительском доме. В доме, где с ними проживали бабушки и дедушки, которые привезли с субконтинента и свой жизненный уклад – термобелье под сари, сандалии с носками, бхаджи, чечевица и рис в любой трапезе. Ничуть не изменившись, они сумели приспособиться к жизни в холодной, сырой стране. Его присутствие здесь казалось нелепым. Местный по крови, но в шкуре чужака. С той разницей, что и шкура та же самая. Сарита вполне годилась ему в кузины, подумал Патель, и содрогнулся от мысли, что жизнь может оборваться столь жестоким образом раньше своего срока. Не в первый раз… Он заставил себя еще раз посмотреть на мертвую женщину в поисках возможных улик, не позволяя человеческой сущности затуманить его суждение. Складки у талии равномерно уложены и подвязаны, как у обаятельных стюардесс в индийских фильмах, которые он смотрел ребенком. – Расскажите мне о сари. – Ничем не отличается от других. Убийца, по всей видимости, маниакально одержим старомодными сари. Вы читали материалы. Он убивает их и драпирует тела в сари. – А пошив? – Это Индия. – Чандра пожала плечами. – По сотне портных в каждом районе города, шьют сари с утра до вечера. Можно купить и готовое, магазинов тысячи. А уж такие-то сари попадаются на каждом шагу. – И все-таки ему пришлось где-то покупать их, подгонять по размерам… Он должен знать, как измерить их… ну, вы знаете… обхват груди… И как он узнал размеры? На глаз или определил в силу своей профессиональной деятельности? Или вовсе мог пошить сари собственноручно… Вариантов бесконечное множество. – У всех женщин свои портные в разных частях города. Мы проверили их всех. Никаких связей. Среди них две портнихи, у обеих убедительные алиби. В Индии проблематично остаться одному. Мы уже рассматриваем версию, что убийца – кто-то из числа портных. – И как вы это проверите? – С десяток наших людей обходят портных по всему городу, район за районом. – И показывают фотографии? – Женщин? – Нет, одежды. Визуальные средства лучше подстегивают память, нежели описания на словах. – Еще лучше: каждый из них носит отрезок от сари. Единственный способ сравнить ткани. Портные никогда не выбрасывают обрезки материи. Патель кивнул. Руки убитой чинно лежали вдоль тела, что не позволяло установить обстоятельства смерти. Колец на пальцах не было. Грудь под складками сари казалась почти плоской. Нетипично для индийской женщины: ни изящной золотой цепочки, ни кулона на шее. Голова покоилась на подушке, уложенной посередине кровати. Бескровное бледное лицо, глаза закрыты. На лбу, точно по центру, – аккуратное отверстие. Кровь сбегала двумя прожилками и терялась в темных волосах. Атласная наволочка и простыня вокруг подушки пропитались кровью и загрубели. Патель не мог понять, что же смущает его в расположении пулевого отверстия.