– Он приходил к вам? – Вряд ли, – сказал Виктор. – Марк терпеть его не может. – А сегодня вечером? – настаивал Адамберг. – Дверь скрипнула, и Марк разнервничался, – поморщившись, нетерпеливо сказала Селеста. – В конце концов, это всего лишь животное. – Нет, – твердо сказал Виктор. – Марк – тонкая штучка. Он пришел за мной, потому что тебе грозила опасность. Миниатюрная Селеста, усевшись на единственный табурет в своей халупе, вынула из кармана фартука трубку и принялась набивать ее. Короткую трубку с широкой головкой, вполне мужскую с виду. – Селеста, – не отставал Виктор, – завтра похороны Анри. Сейчас не время врать. Самоубийца и жертва убийства поднимаются на небеса разными способами. – Бог его знает, – сказала Селеста, зажигая трубку и выпуская плотные колечки дыма. – Почему ты вдруг заговорил об убийстве? Не стыдно тебе напраслину на людей возводить? – Я заговорил, потому что об этом говорят полицейские. Не знаю, как Бог, но ты знаешь, зачем Пеллетье явился сюда ночью. – У вас пахнет лошадью и мазью, – мягко повторил Адамберг, завороженный худенькой женщиной, сжимавшей в зубах трубку. – Но запах мази мне как раз нравится, – добавил он, вертя головой в темноте. Домик освещали всего две свечи. – Ну, хорошо, – сдалась Селеста, – он подергал дверь. – Он высадил ее, – возразил Виктор, протягивая ей обломки древесины. – Чем он выбил эту доску? Топором? – Он выпил, что с него взять. Надо бы мне ель на дуб заменить, видишь, ель не выдерживает, я еще месье Анри говорила. – Хватит, Селеста. Что он тебе сделал? – Ничего. – Ничего? Поэтому Марк добежал аж до ресторана? – Он всего лишь животное, – повторила она. – Кто? Пеллетье? – спросил Виктор уже на повышенных тонах. – Не горячись, он просто встряхнул меня за плечи. – Просто? Покажи. – Не трогай меня, – резко сказала она. Марк снова принял угрожающую позу, пощелкав на этот раз зубами. – Анри Мафоре не покончил с собой, Селеста, – спокойно заметил Адамберг. – Что вам сказал Пеллетье? И Селесте показалось, что комиссар теперь не спустит с нее своего затуманенного взгляда, как когда-то ее учитель, ждавший, пока она дорешает задачу. Тем временем Марк, как ни странно, успокоился – настолько, что, сделав два шага в сторону комиссара, подставил ему морду. Адамберг осторожно положил два пальца на утиный пушок вокруг его пятачка. Такое взаимопонимание, судя по всему, убедило Селесту. – Он сказал, что после смерти месье Анри я косо на него смотрю. И что я должна это прекратить. – А почему вы косо на него смотрите? Селеста вынула из другого кармана тампер, примяла табак и глубоко затянулась. – Он был пьян. И напридумывал себе всякого. А потом Марк набросился на него и загнал в лес. Я понятия не имела, что он побежит за Виктором. – Когда он здесь появился? – Девять лет назад. В раннем детстве он лишился родителей, их взяли и пристрелили, а его братья и сестры погибли в логове. – Разумеется, это не могло не повлиять на его характер, – сказал Данглар, про которого все забыли. Он стоял снаружи, почти распрямив плечи и опираясь на косяк сломанной двери. – Я имел в виду Пеллетье, а не Марка, – заметил Адамберг. – Когда он здесь появился? – Ах, он? Вскоре после меня. А при чем тут это? – Все при чем, когда речь идет о смерти, – сказал Данглар. – По-вашему, он убил месье Анри? Своего благодетеля? И все потому, что Марк распсиховался? У него еще гон не закончился, к вашему сведению. И приплод не удался. Он припозднился, ему надо еще раз попробовать, вот он и нервничает, его можно понять. – Это не первый благодетель, которого отправили в мир иной, – сказал Данглар. – Когда он ушел, – сказала Селеста изменившимся голосом, как будто еще прислуживала в большой гостиной, – я услышала, как снаружи зашипела гадюка. Она озабоченно нахмурилась и выдохнула дым. – Придется щели как-то замазывать. А то они внутрь вползут. Виктор взглянул на Адамберга и покачал головой. Больше они из нее слова не вытянут, не сейчас, во всяком случае. – Можно еще засыпать все вокруг вороньим пометом, – предложил Адамберг. – Он отгоняет гадюк. – В башне его хоть отбавляй, – сказал Виктор. – Ничего из башни мне не надо. И тебе это хорошо известно, Виктор. – Почему вы молчали, Селеста? Из-за Пеллетье? – Теперь, когда месье Анри больше нет, мы не знаем, что с нами со всеми станет. Со мной, с Виктором, с Пеллетье. Так что я ему вредить не собираюсь, тем более что он выпил лишнего. Она встала и засуетилась, не выпуская из зубов трубки, – налила в эмалированное корыто воды из старого кувшина, потом аккуратно натянула одеяло на поролоновый матрас, лежавший прямо на полу, на синем брезенте, предохранявшем от сырости. Разглядывая ее нищее жилище, старую угольную печку и земляной пол, Адамберг обратил внимание на круглое темное пятно, сантиметров двадцати в диаметре. Он сел на корточки и положил на него руку. Небольшой кружок, чуть влажнее, чем земля вокруг. – Марк что, здесь писает? – спросил он. – Да, – твердо ответила Селеста. – Нет, – возразил Адамберг. – Он помечает свою территорию снаружи. Кончиками пальцев он принялся счищать свежую землю под встревоженным взглядом Селесты. – Вы не имеете права, – сказала она, повысив голос. – Я тут закапываю деньги! – Я вам их верну, – заверил ее Адамберг, продолжая снимать рыхлый слой земли. Ему не пришлось рыть глубоко – его пальцы довольно быстро уперлись в кромку стакана с толстыми стенками и плоским дном, который он вытащил из углубления. Он встал, отряхнул его и понюхал. – Виски, – констатировал он спокойно. – Стакан Анри Мафоре? – спросил Данглар. Отравленный, подумал майор. Селеста влюбилась в великого гения атмосферы. Как знать, Мафоре, возможно, снова собрался жениться. Вот она и убила его. Но в таком случае почему не уничтожила стакан? – Марк проводит вас до аллеи, – внезапно сказала Селеста, словно речь шла о ее мажордоме по завершении светского раута. – После того как Амадей обнаружил тело, – сказал Адамберг, – вы поднялись в кабинет. Убрали на место бутылку и унесли стакан. – Да. Марк проводит вас до аллеи. – Зачем, Селеста? Селеста снова уселась на табурет и принялась раскачиваться на нем, в то время как кабан, словно утешая ее, тыкался ей в ноги и терся о них так, что они покраснели. Потом он снова направился к Адамбергу и поднял морду. Адамберг погладил его, теперь уже без всякой опаски. – Он покончил с собой. Полиция и журналисты такого бы не упустили. Что он пил виски каждый вечер. Оклеветали бы его. Поэтому я унесла стакан. – А закопали зачем? – На память, это его последний стакан. Нельзя выкидывать последний стакан покойника. – Мне придется забрать его на экспертизу, – сказал Адамберг и сунул стакан себе в карман. – Я вам его верну. – Понятно. Только, пожалуйста, не мойте его. Марк проводит вас до аллеи. На сей раз они подчинились. Адамберг знаком попросил Виктора побыть немного с Селестой. Марк послушно семенил впереди – к аллее, как велела мама Селеста, уже не выказывая ни малейшей враждебности. – Мужчина и женщина, – произнес Данглар, освещавший фонарем тропинку. – Какой еще мужчина? – спросил Адамберг. – Анри Мафоре, кто ж еще?