Вероника училась в другом классе, она была на год младше Тимофея, но на переменах неизменно оказывалась рядом с ним. Когда их впервые попробовали дразнить «женихом и невестой», гордо объявила: «Ну да! Тиша станет великим ученым, я выйду за него замуж, и мы уедем жить на остров Баунти, который в рекламе показывают! А если тебе завидно – молчи, за умного сойдешь». Запас подобных словечек Вероника всегда держала наготове. Припадков не стало потому, что с Вероникой в жизни Тимофея появилось нечто вроде прослойки между ним и окружающим миром. Прикасаться к миру стало не так больно. Не так остро… Многое стало «не так». А после переезда прослойка в виде Вероники исчезла. Потому и случился припадок – а вовсе не оттого, что Тимофей перестал пить таблетки. Он почти год назад перестал их пить! Но не рассказывать же об этом психологу. Тимофей и прежде, в России, не говорил врачам о Веронике. А уж тут… Психолог – солидный, седовласый поляк, худо-бедно умеющий говорить по-русски, понятия не имел, кто такая Вероника. 3 Войдя в вестибюль гостиницы, Тимофей остановился и выразительно посмотрел на Веронику. Та ответила ему удивленным взглядом: – Что? Что ты хочешь, чтобы я сделала? Она сама везла свой чемодан на колесиках, наслаждаясь самоощущением просвещенной европейской дамы, которая пользуется абсолютно равными правами с мужчинами. Тимофей приехал с одним лишь рюкзаком, куда, похоже, кроме ноутбука поместилась только смена белья. – Это же… твоя работа, – сказал Тимофей, взглядом указав на стойку, за которой улыбалась миловидная шатенка в пиджаке с бейджиком. Вероника смерила шатенку взглядом, бегло улыбнулась в ответ и обратилась к непосредственному начальству: – Слушай, когда я откликалась на вакансию, там ничего не было сказано про владение немецким языком! – Ты не откликалась на вакансию, – немедленно ответил Тимофей. – Я сам написал тебе и позвал… «Господи, какой же он зануда! – мысленно закатила глаза Вероника. – Это ведь сейчас на полчаса лекция». Впрочем, Тимофей уложился быстрее. – Я думаю, она поймет английский, – обнадежил он Веронику под конец своего «пламенного» спича. – Про английский в описании вакансии тоже ничего не было, – с ангельским выражением лица отозвалась Вероника и, прежде чем Тимофей успел что-то возразить, покатила чемодан к стойке. Девушка поприветствовала ее словесной конструкцией, напомнившей громыхание танков по полям сражений. – Хай! – растянула губы Вероника. – Ви вонт ту лив хиа. Ай энд май бойфренд. Кэн ду ю хелп ас? – Я ведь забронировал номера! – процедил сквозь зубы Тимофей, материализовавшись рядом. – Тебе нужно было всего лишь показать паспорта! И он выложил на стойку свой. – Так бы и сказал. – Вероника полезла в карман за документами и подмигнула девушке: – Руссо туристо! Девушка ни разу не изменилась в лице, пока вбивала в компьютер данные. Видимо, и не таких чудиков видела на своем посту. А вот Вероника подобной выдержкой похвастаться не могла. Поэтому у нее буквально челюсть отвисла, когда девушка на чистейшем русском сказала: – Пожалуйста, вот ключи от ваших номеров, лифт в конце вестибюля, третий этаж. Завтрак – с восьми до одиннадцати, в ресторане на первом этаже. Желаю вам приятного времяпрепровождения. Более подробную информацию о проживании и пароль от вай-фай вы найдете на карточке на столе… – Вы русская? – выпалила Вероника. Не услышала, а почувствовала, как тяжко вздыхает Тимофей. Ну да, тупой вопрос. Что поделать, не всем быть гениальными сыщиками Неонами. – Я студентка, по обмену, – сказала девушка. – Кру-у-уто, – протянула Вероника, не зная, что именно считает крутым в этой ситуации. – Кстати, – спохватилась студентка по обмену. – Господин Бурлаков, вам просили передать письмо. – Письмо? – дернулся Тимофей. Вероника демонстративно вздохнула, но Тимофей даже не взглянул в ее сторону. Он схватил белый, без марки, конверт, на котором от руки была написана только его фамилия латиницей. – Спасибо, – сухо сказал Тимофей и двинулся к лифту. Вероника поторопилась за ним, сжигаемая любопытством. 4 Войдя в номер, Тимофей первым делом отыскал карточку с паролем от беспроводного интернета и ввел нужные комбинации в телефон и ноутбук. Когда у тебя проблемы с общением с живыми людьми, интернет – твое лучшее и единственное оружие. А оружие нужно всегда держать под рукой, в полной боевой готовности. Иначе какой в нем смысл? Сжимая письмо в руках, Тимофей сел на кровать. Он долго смотрел на конверт, где знакомой рукой была выведена его фамилия. Потом – на свои руки, которые дрожали. Прошлое снова накатывало на него. Он знал, что поездка будет тяжелой, но также знал, что не сможет от нее отказаться. Некоторые долги нужно закрывать. По крайней мере, те из них, которые ты считаешь долгами. Медленно Тимофей вскрыл конверт и достал сложенный лист бумаги. Лист был вырван из середины тетради в клетку, как будто письмо написала школьница. Школьницей Тимофей ее и запомнил. Привет, Тим! Ты, судя по всему, совсем не изменился. Знаешь, твоя мама немного обиделась на то, что ты решил остановиться в отеле. Я говорю «немного», но… ты ведь знаешь свою маму. Я хотела отправить тебе e-mail, но не решилась – вдруг ты расценишь это как преследование с моей стороны. Мы так долго не общались. Я понимаю, что тебе тяжело вспоминать все случившееся с тобой, твоими близкими… Я – часть этих воспоминаний. Потому тоже не вмешивалась в твою жизнь. Но сейчас мне действительно нужна твоя помощь. Я гуглила тебя, как могла, но ты – тайна за семью печатями, всегда таким был. В твоем блоге снимается другой человек, а твоего лица никто не знает. Даже у мамы, оказывается, нет твоих фотографий. Я не представляю, как ты выглядишь сейчас. Но мне кажется, я сумею узнать тебя по взгляду. Спустись в вестибюль гостиницы в три часа дня, если хочешь проверить. Твоя Габриэла. P.S. Я знаю, что ты приехал со своей девушкой. Было бы очень интересно с ней познакомиться. Тимофей посмотрел на заставку с часами, бегающую по заблокированному экрану ноутбука. Часы показывали начало второго по местному времени. Он думал, у него будет время, чтобы подсоединиться к этому городу. Почувствовать его, прежде чем заговорить с кем-то из прежней жизни… Пока же он чувствовал себя повисшим в вакууме и невесомости. 5 ЧЕТЫРНАДЦАТЬ ЛЕТ НАЗАД – Это ведь твой? Она догнала Тимофея, когда тот шел из школы. Остановилась перед ним и протянула руку. На ладони девочки лежал оранжевый мячик. – Ты знаешь, что мой. – Он говорил тогда с жутким акцентом. – Иначе не подошла бы ко мне. Девочка насупилась: – Я хотела тебе помочь. – Тогда просто отдай. Девочка, помедлив, протянула Тимофею мячик. – Спасибо. – Он спрятал мяч в рюкзак. – Меня зовут Габриэла, – сказала девочка. Еще полгода назад он промолчал бы – как молчал, получая любую информацию, которая его не интересовала. Но на курсах адаптации столько раз приходилось произносить отзыв на этот пароль, что нужные слова вылетели сами: – Очень приятно. Меня зовут Тим. – Я знаю. – Девочка улыбнулась. – Фрау Беккер говорила, как тебя зовут. Мы же с тобой учимся в одном классе. Ты, наверное, меня пока просто не запомнил… Не обращай внимания на Нойманна и других дураков! Они напугались тебя и больше не полезут.