– И где же мы его изолируем? – спросил Оскар. – Теплый склад, – сказал Конрад. – Запирается снаружи, и там вполне можно жить. Прости, Генрих, ничего личного. – Конечно, ничего личного! – Голос Генриха вдруг превратился в змеиное шипение. – Всегда, всю жизнь – ничего личного! – Он поднял голову и нашел взглядом Брю. – Ты не помнишь, почему я ушел из вашей школы после пятого класса? Брю побледнела и отступила еще дальше под защиту непоколебимого Лоуренса. – Ты ведь мне правда нравилась! – выкрикнул Генрих. – Я пытался с тобой дружить. Просто, мать твою, дружить! А ты что сделала? Соврала учительнице, будто я толкнул тебя в лужу! А потом – что запер тебя в мужском туалете. Чего только не придумаешь, лишь бы не общаться с уродом, да?! Тогда тоже было – ничего личного. Я помню взгляд директора, так и говоривший: «Генрих, ну ты же понимаешь: она – хорошая красивая девочка из приличной семьи, а твой отец – автомеханик, и по роже твоей – будто танк проехал…» – Парень, – перебил его Лоуренс, – если ты сейчас пытался оправдаться – получилось не очень. Исключительно мое мнение. Генриха увели. Лоуренс подвел Брю к креслу и усадил ее. – Кто-нибудь все-таки хочет пообедать? – спросил повар, который все это время простоял молча, с каменным выражением лица. Брю мотнула головой. Стоящий рядом с ней Лоуренс вздохнул: – Не очень, но это, наверное, необходимо. Поскольку никто не возразил, повар, жестом позвав за собой помощника, скрылся в коридоре, ведущем в кухню. Вероника повернула голову к Тимофею, который сидел неподвижно, глядя перед собой. Он, казалось, был настолько глубоко погружен в свои мысли, что при попытке выдернуть его оттуда мозг мог бы отключиться. И все же Вероника рискнула: – Ну что, мы счастливы? – спросила она. Тимофей еле заметно вздрогнул, моргнул. Взгляд его сделался более осмысленным. – Он ничего не сказал обо мне, – сказал Тимофей. – А… должен был? – озадачилась Вероника. – То есть ты, конечно, суперпопулярная мегазвезда, но все же… – Отвертка, – напомнил Тимофей. – Отвертка в глазу. Это совершенно ясный намек на историю со Штефаном. – Или – просто совпадение. – Совпадение? – пробормотал Тимофей и повернулся к Веронике. – Ты думаешь?.. – Тиш, ну правда, подумай сам. Это ведь не запатентованный метод убийства, правда? Да я в фильмах такое видела тысячу раз. Парень на психе схватил первое, что попало под руку, и… Точно так же, как все произошло тогда. – Вероника положила свою левую ладонь на ладонь Тимофея и легонько ее сжала. – В этом деле слишком до фига намешано. Если учитывать все – получается полная чушь. Подумав, Тимофей кивнул, и Вероника вздрогнула, почувствовав, как его пальцы сжались вокруг ее. Впрочем, это было всего лишь благодарное пожатие. – Ты права, – сказал Тимофей. – Не думал, что такое когда-нибудь случится, но, похоже, мои эмоции стали влиять на мои аналитические способности. – Это нормально, – заверила его Вероника. – Это называется быть человеком. А вот тебе еще одна загадка, для заминки, так сказать. Что это за хрень творится прямо перед нами? – Накрывают на стол?.. – с полувопросительной интонацией произнес Тимофей. – Да я не об этом. Я – вот про эту пару. Лоуренс присел на корточки перед креслом, в котором сидела Брю. Он наклонился вперед и держал руки Брю у нее на коленях. Сцена выглядела так, будто они вот-вот сольются в страстном поцелуе под музыку, знаменующую конец фильма. – Несколько часов назад Лоуренс называл ее тупой истеричкой или как-то так, – напомнила Вероника. – А теперь – такие нежности. – Тебе это кажется подозрительным? – спросил Тимофей. Вероника пожала плечом. Правым – тем, которое не привело бы в движение ее левую руку. – Мне просто не нравится этот мудак, – искренне сказала она. – От слова «совсем». – Лоуренса и Брю сблизила общая утрата, – сказал Тимофей. – Насколько я знаю, у людей это совершенно нормально. Вероника усмехнулась: – Тиша, ты все же как робот рассуждаешь. – По-другому я рассуждать не умею. Тем временем Брю начала говорить громко, обращаясь к одному лишь Лоуренсу: – Я же не думала, что его выгонят из школы! Я просто… Это была шутка, понимаешь? Глупая и жестокая, конечно. Став взрослой, я не раз корила себя за это. Но я вовсе не хотела, чтобы… – Тише, тише, – успокаивал ее Лоуренс. – Слушай, тебе нет нужды оправдываться. Ты была ребенком. Сколько тебе было? Десять лет, одиннадцать? Ты просто хотела, чтобы он от тебя отстал, так? – Да… – И ты просила его по-хорошему, не один раз. Верно? – В-верно, – прошептала Брю. – Он наверняка просто преследовал тебя. Да ему достаточно в глаза посмотреть, чтобы понять: это псих и маньяк! Брю вдруг встала, высвободив руки. – Если Генрих и стал таким – то лишь из-за меня. – Это не так, – поднялся следом за ней Лоуренс. – Это – именно что так. Теперь Габ мертва, а Генрих сядет в тюрьму до конца жизни. И все из-за меня… – Брю всхлипнула и отвернулась. – Я хочу побыть одна. – Брю… – Оставь меня! Она выбежала из столовой, едва разминувшись в дверях с Конрадом. 61 В дверь постучали. Вероника дернулась во сне, но сон быстро утянул обратно. Реальный мир получил от нее более чем достаточно, теперь ей хотелось просто отдохнуть, завернувшись в два плотных одеяла и оставив где-то снаружи беспощадно воющую вьюгу и всю эту мутную историю с убийством Габриэлы. Убийца пойман, посажен под замок, и она наконец имеет право отдохнуть как следует. Стук повторился. Веронике показалось, будто она даже в стуке различает занудную интонацию ночного визитера. – Тиш-ш-ш-ша, – прошипела она, открыв глаза. Когда стук раздался в третий раз, Вероника спустила ноги в шерстяных носках на холодный пол и, ворча, подошла к двери. – Почему ты не спрашиваешь, кто стучит? – спросил Тимофей, ввалившись в комнату. – Потому что, во-первых, убийца сидит под замком, а во-вторых, я знала, что это ты, – зевнула Вероника. – Что случилось, босс? Мне съездить на соседнюю станцию за твоим любимым йогуртом? Тимофей уставился на Веронику. – Откуда ты знала, что пришел я? – По голосу. – Вероника, шаркая ногами, прошла обратно к кровати и снова залезла под одеяла, оставив снаружи только голову. – Я ничего не говорил. – А тебе, Тиша, и не нужно, – пробормотала Вероника. – Ты уже все сказал… – Эй, не спи! – Тимофей тряхнул ее за плечи. – Мне нужно поговорить. – Эк на тебя Антарктида действует! – Вероника окончательно проснулась и заняла полусидячее положение. – Да что случилось, блин? Тимофей сел на край ее кровати и погрузился в задумчивость. Взгляд его был устремлен в темноту за окном, где продолжала бесноваться буря. – Тиш? – позвала Вероника. Тимофей вздрогнул. Вероника не могла отделаться от мысли, что здесь, в Антарктиде, Тимофей более, чем когда-либо, напоминает нормального человека. С нормальными человеческими слабостями. Вытянув левую руку из-под одеяла, Вероника сжала его ладонь. – Не покидает ощущение, что мы здесь расследуем не одно дело, а два или даже три, – сказал Тимофей.