– Не знаю, – буркнул несостоявшийся грабитель. – Нашло что-то. Как затмение какое. Ей-бо, не вру. – Он перекрестился большим пальцем. В дверь допросной постучали. – Сэр, – неуверенно позвал Келли, – вас мистер Кеннеди и этот… очень просят. – Закончи здесь, – буркнул Двайеру комиссар. Убийца умоляюще уставился на Бреннона уцелевшим глазом, но комиссар уже захлопнул дверь. – Прибьет же, сэр, – оглянулся на допросную Келли. – До смерти не прибьет, – отмахнулся Бреннон. – Остальное к суду заживет. Собственно, соседи уже обработали убийцу так, что Двайеру пришлось скорее отбивать полубесчувственное тело, чем задерживать преступника. – Вот, сэр. – Келли сунул комиссару тонкую папку. – Прислали из пожарной части, доклад шефа бригады. – Долго же возились, – проворчал Бреннон. Сверху лежала короткая записка от шефа бригады с извинениями за задержку. Натан нетерпеливо пролистал доклад. Он успеет вникнуть в детали потом, сейчас его интересовало только одно, и он уже знал, что прочтет. «Причина возгорания не установлена». Бреннон захлопнул папку и кивком отпустил дежурного. Ничего другого комиссар и не ждал. В морге его первым встретил Лапа. Пес посмотрел на Бреннона так сочувственно и даже как-то понимающе, что комиссара охватило дурное предчувствие. Кости из крипты были разложены по столам для вскрытия; Лонгсдейл, скрестив руки на груди, присел на край стола около микроскопа, Кеннеди постукивал пенсне по тощей кипе исписанных листков. – Ну? – буркнул Бреннон. – Две новости, – сказал патологоанатом. – В сущности, даже три. С какой начнем? – С самой безобидной. Консультант вручил Натану лоток с гипсовыми слепками. – Повреждения на костях. Знакомый вид? – Узкий обоюдоострый клинок, – гадал Бреннон, рассматривая слепки. – Кинжал? Стилет? Скальпель? – Точно не скальпель, – авторитетно ответил Кеннеди. – Но штука должна быть достаточно длинной и хорошо заточенной, чтобы убийца мог так глубоко прорезать ткани и оцарапать кость. – Хорошо, разберусь. Дальше. Старичок придвинул к комиссару кипу листов. – Профессор Бирн достаточно пришел в себя, чтобы продиктовать предварительное заключение по останкам из крипты, хотя, конечно, собрать все кости мы не сумели. Останки принадлежат одиннадцати детям в возрасте от девяти до двенадцати лет. Они были похоронены в крипте, в общей могиле. После инцидента около церкви у нас остались кости от четырех скелетов, и то не полностью. Установить причину смерти не удалось. На тех костях, что есть в нашем распоряжении, никаких подозрительных следов нет. Бреннон пролистал заключение профессора. Оно пестрило словами, суть которых комиссар едва улавливал. – Перепишите человеческим языком. – Он сунул листок патологоанатому. – Это еще не все? Пес со вздохом опустил морду на лапы. Лонгсдейл тоже вздохнул и пробормотал, глядя в пол: – Вам не понравится. – Ну? – Все жертвы умерли примерно шесть-семь лет назад. Исходя из положения скелетов в крипте, которое мне описал мистер Кеннеди, это было не погребение. Кто-то просто свалил тела в нишу и заделал проем. Комиссар швырнул отчет на стол, тяжело уперся руками в кровосток и исподлобья уставился на кости. – Мне жаль, – тихо сказал консультант. – Мне очень жаль, Бреннон. – Да заткнитесь, – без выражения отозвался Натан. Пес ткнулся мордой ему в бедро. – Я займусь костями. Мы составим каталог всех повреждений и постараемся найти среди них следы орудия… – Не трудитесь, – процедил Бреннон. – Я и без вас знаю – и причину смерти, и все имена жертв. – Откуда? – удивился Лонгсдейл. Пес уставился на комиссара так, словно уже догадался об ответе. – Это дело Хилкарнского душителя. Из четырнадцати пропавших детей было найдено только трое… Три тела. С февраля по ноябрь пятьдесят шестого. Кеннеди отвернулся, надел пенсне и погрузился в отчет профессора Бирна. – Вы вели дело? – спросил консультант. – Мы все его вели. Включая предыдущего комиссара отдела особо тяжких, – угрюмо ответил Бреннон. – Он застрелился у себя в кабинете семнадцатого ноября, когда нашли четырнадцатый труп. 2 января Комиссар перечитывал доклад об опросе жителей, машинально катая по вороху бумаг оберег от нечисти. С утра их раздали всем парням в оцеплении; Бреннону тоже остался один – с виду похожий на выдранный из птичьего гнезда комок на кожаном шнурке. Лонгсдейл прислал с утра записку, где кратко описал действие оберега, и Натана оно не порадовало – обезвредить нечисть эта игрушка не могла, только «скрыть носителя от ее чутья и взгляда». «Успеешь отбежать подальше, прежде чем сдохнешь». Сам консультант куда-то пропал. Впрочем, Натану и без него было чем заняться: в дверь постучали, и трое дюжих полицейских под руководством архивариуса внесли дюжину коробок. На каждой имелись бирка с номером, опись и надпись «Хилкарнский душитель». – Это все? – До последней нитки, – сказал архивариус. – Надеюсь, вернете все как было. – Угу, – буркнул комиссар. – Кто там дежурный? Пусть найдет мне Ригана. За двадцать лет Натан так и не понял, что побуждает безвинных обывателей таить от полиции свидетельские показания с таким упорством, словно речь идет о фамильных скелетах в шкафу. Изучение протоколов допроса чаще всего напоминало Бреннону игру в угадайку с глухонемым собеседником. Неужто за два десятка лет теплые чувства, которые внушала гражданам имперская полиция, так и не выветрились? – Да, сэр? – Поможете мне вот с этим. – Комиссар, не глядя, обвел рукой ящики из архива. – Вы перечитывали свидетельские показания? – Пусто, сэр, – покачал головой детектив. Натан перевел взгляд с листа бумаги на подчиненного. Допросы свидетелей были коньком Ригана – невысокий, белокурый, упитанный и розовый, как поросенок, он вызывал у людей гораздо больше доверия, чем старшие коллеги. И, глядя непредвзято на этих коллег, да и на себя, Натан отлично понимал почему. – Дело было глубоким вечером, сэр, в канун Нового года. В такое время все сидят по домам, вешают гирлянды и пекут пироги, а не бродят по улицам в небожеский мороз. – Судя по показаниям, народу на вечерне оказалось немного. Человек десять-двенадцать. Риган кашлянул: – Ну, как мне дали понять, отец Грейс любовью прихожан не пользовался. Бреннон перелистнул несколько страниц. – «Склочный паскудный говнюк», – задумчиво процитировал он. Риган залился краской: – Это Уолш, бывший церковный сторож, которого Грейс выгнал за пьянство. – Остальные тоже не блещут восторгом. Короче, опроси всех, кто пришел на последнюю вечерню, и выясни, не мелькал ли в церкви кто незнакомый. Заодно узнай, не водилось ли за патером странных привычек и склонности ко всякой потусторонней дряни. Отдельно перебери тех, у кого были конфликты с Грейсом… – Так это почти весь его приход, сэр. – Какая светлая личность. Ну кто там еще? Первым, как всегда, вошел пес и тут же принялся деловито обнюхивать коробки. Риган при виде хмурого консультанта украдкой перекрестился.