– Восемь лет прошло, – напомнила Маргарет. – Любые отпечатки уже сто раз сотрутся. – Смотря как глубоко копать. – Энджел нащупал на поясе ячейку с колбой, и Маргарет подумала, не боится ли он однажды взорвать самого себя, вслепую нашарив не тот флакон. В колбе переливался всеми цветами радуги какой-то порошок. Редферн высыпал его на подоконник, разровнял колбой в широкую полосу и принялся чертить в ней некие знаки. Девушка подкралась сбоку, опасаясь дышать, – порошок по краям полосы клубился, как туман поутру. Энджел выдохнул длинную певучую фразу. Маргарет замерла в предвкушении. Ничего не произошло. Он нахмурился, протянул руку над песком, повторил медленнее и совсем нараспев. Потом снова, таким нежным полушепотом, что Маргарет порозовела. На четвертый раз его голос стал ниже и глуше, появились повелительные нотки. Песок зашуршал и вдруг выстрелил с подоконника длинной гибкой плетью, которая тут же распалась на множество хвостов. Девушка восхищенно ахнула: весь кабинет вмиг оказался усыпан разноцветной сверкающей пыльцой. Впрочем, она легла только на вещи и бумаги, оставив чистыми пол, стены и мебель. – Итак, – немного хрипловато сказал Энджел: его лоб блестел от легкой испарины, – все оранжевые следы – это прикосновения вашего дяди. Зеленые отметки – это консультант. Оттенки синего – сотрудники департамента. Желтые – случайные касания. Красные следы отмечают две половины Хилкарнского душителя. Чем интенсивнее цвет и свечение – тем глубже отпечатки. Ищите. Мисс Шеридан обвела кабинет долгим взглядом. На мерцающем оранжевом фоне было множество синих и желтых огоньков, кое-где посверкивало зеленым. Но красный отсутствовал. Девушка прошлась вдоль шкафов и стола, иногда приподнимая папки или документы. Ее удивляло, что в кабинете не было ничего, кроме бумаг. Где все остальные улики вроде ножей, пистолетов или что там еще оставляют на месте преступления убийцы? – А эта пыль может пробраться в ящики? – Конечно. Иначе какой с нее прок? Маргарет вытянула один за другим все три ящика в столе комиссара. Четвертый, длинный и узкий, располагался под столешницей и оказался заперт на ключ. – Энджел, откройте, пожалуйста, – позвала мисс Шеридан, аккуратно вороша содержимое трех ящиков. Редферн взял руку девушки и пошептал над ее пальцем. «Когда-нибудь я выясню, что он все время бормочет и как это вообще действует», – решила Маргарет. Тем временем Энджел прижал ее палец к замочной скважине, замочек щелкнул, и девушка быстро выдвинула ящик. Среди россыпи оранжевых огоньков на бумагах и канцелярии она сразу же увидела красные искры и схватила маленькую записную книжку. Реджерн нетерпеливо вскрикнул, потащил Маргарет к окну и потребовал: – Листайте! Книжка оказалась пустой. На второй раз он нацепил очки и едва не водил носом по страницам, но единственная надпись, которую они обнаружили, не имела никакого смысла. Для Маргарет, по крайней мере, это был просто набор значков. Но Энджел жадно впился в закорючки горящим от азарта взглядом. – Дайте мне бумагу и карандаш. Пока Редферн возился с переписыванием, девушка, держа в руке книжку (он отказался к ней прикасаться), еще раз осмотрела кабинет и обнаружила, что под дверью чуть заметно мерцает красная пыльца. – Энджел! Он неразборчиво замычал, покусывая карандаш. – Смотрите, там еще красный. Они наверняка вынесли улики в другую комнату, их же должно быть много, и если мы поищем… Эй! – Маргарет хлопнула его книжкой по руке. Энджел с явным усилием оторвал взор от головоломки и перевел его сперва на девушку, потом на дверь. В круглых очках с зеленоватыми стеклами он выглядел настолько забавно, что мисс Шеридан не удержалась от смеха. – Идите, – сухо велел Энджел, – я тут приберусь. В темный коридор едва пробивался слабый лунный свет из окна на лестничной площадке. Двери были почти неразличимы на фоне стен, и мисс Шеридан несколько раз прошлась вдоль коридора, прежде чем рассмотрела на одной из дверных ручек красные крупицы. Комната была заперта, и Маргарет пришлось ждать Энджела. Он снова провернул трюк с открыванием двери ее рукой. Редферн не хотел ни к чему притрагиваться, и девушке уже пришли в голову два-три язвительных замечания насчет прикосновения ногами к полу. Это оказался не столько кабинет, сколько небольшой зал для собраний. Стулья были сдвинуты в углы, посреди комнаты двумя рядами вытянулись столы, по стенам развешены карты, схемы и портреты. Красная пыльца обильно усыпала все предметы на столах. Маргарет подошла к самому первому. На нем были разложены вещи ребенка – от белья до ботинок и шапочки; у левого рукава куртки на платке лежали три мраморных шарика, набор карточек «Знаменитые силачи» и палочка от леденца. Маргарет неуверенно коснулась мальчишеских сокровищ и заметила около шапки листок с надписью «Френсис ван Холден». Бумажка дрогнула в ее руках; Маргарет подняла глаза на четырнадцать портретов на стене напротив. Она не различала в темноте лиц, шагнула к стене и задела второй стол. С него спорхнула другая бумажка, девушка наклонилась ее поймать, увидела подпись «Роберт Линч» – и внутри вдруг что-то остановилось. Маргарет на миг замерла, а потом медленно поднялась и обвела комнату долгим взглядом. Здесь было все, что от них осталось. От всех четырнадцати. Маргарет переводила глаза с одного стола на другой, отмечала белеющие в темноте листки бумаги и картонки с цифрами, там не было ничего, кроме слепка от следа или клочка ткани. Она обернулась к портретам: под каждым портретом – карточка с именами родителей и адресом. Девушка читала их одну за другой, и ее виски опять сжал горячий обруч, почти такой же, как та раскаленная корона, которая сдавливала ее голову, когда она дала волю ярости к ифриту. Там, в храме, восемь лет лежали тела одиннадцати детей, от которых остались только портреты, карточка и номер в полицейском деле. И никто не мог найти их убийц. Никто даже не узнал бы, если б не пожар, если б не ифрит, если б… а теперь уже ничего не исправить. Да как же можно жить, ощущая такое бессилие?! Она отвернулась. Энджел стоял в дверях, скрестив руки на груди, опираясь плечом на косяк, и смотрел на нее. Его глаза были темны, как омут, но в них таилось нечто такое же обжигающее, как гнев самой Маргарет, и она резко спросила: – Ради чего? – Ради власти, – помедлив, ответил он. – Ради силы, богатства, вечной молодости… Всегда найдется причина. – Всего-то, – глухо сказала девушка. Он не сводил с нее глубокого жгучего взгляда. – А Фаррелы? – Сопутствующий ущерб. Ифрита надо кормить. – Он хотел получить свою власть от ифрита? Он убил четырнадцать детей… – Пятерых по ошибке, – добавил Энджел. – Требовалось только одиннадцать. Маргарет судорожно вздохнула. Ее сердце вдруг сжало что-то невыносимо жгучее – чувство, которого она раньше никогда не знала: такое сильное, горячее, слишком глубокое и острое, чтобы понять, что это: ярость, боль или горе. – Когда вы убили Грейса… он мучился? – отрывисто спросила Маргарет. – Ифрит сжег его заживо. – А этот, второй? – Пока дышит. – Вы найдете его? Энджел склонил голову. – И что вы сделаете? Не ифрит, а вы. Что вы сделаете? – Убью, – сказал Энджел. – Хорошо, – прошептала Маргарет. Он подошел к ней и взял за руку. В завораживающей темной глубине его глаз девушка увидела такой же мучительный огонь и прошептала: – Обещаете? – Даю слово. – Он коснулся губами ее руки. – Он умрет в муках. – Да, – тихо отозвалась Маргарет. – Кем бы он ни был. Закончив с заметанием следов, они спускались по лестнице. Маргарет мельком взглянула в окошко на лестничной клетке и тихо вскрикнула: – Энджел, смотрите! Напротив, в тени кафе «Раковина», затаился какой-то человек. Мисс Шеридан заметила его лишь потому, что он ненадолго выступил из тени и поднес к глазам бинокль, рассматривая в него окна департамента. – Это он! – Глаза Редферна хищно вспыхнули, и он ринулся вниз, на ходу выхватив из кобуры револьвер. – Откуда вы… – Девушка осеклась, обнаружив, что взывает к пустоте. Она снова повернулась к окну и отпрянула: теперь ей казалось, что человек внизу смотрит прямо на нее. Маргарет подхватила юбки и бросилась следом за Энджелом. К счастью, он еще не выскочил на улицу – замер около узкого окна слева от дверей и смотрел в тень сквозь очки. По движению его глаз стало ясно, что Редферн видит этого человека и следит за его действиями. – Кто он? – прошептала Маргарет. – Не знаю. – Он меня заметил. – Уверены? Девушка не ответила. Как можно было различить ее за окном, в совершенно темном здании, да еще и с такого расстояния? – Вот сейчас и познакомимся, – сквозь зубы процедил Энджел и пулей вылетел наружу. Маргарет услышала его яростный крик и прижалась к окну: Редферн спрыгнул с крыльца, выбежал на середину улицы и вскинул руку с револьвером. Он целился в четкий темный силуэт, который тут же скрылся за яркой вспышкой. В Энджела полетел сгусток призрачного оранжевого огня. Маргарет рванула тяжелые двери, выскочила на улицу и толкнула Редферна в бок в ту же секунду, когда он выстрелил. Прозрачный пламенеющий сгусток пронесся мимо, обдав девушку странным жаром, и рассеялся в конце Росквилл-стрит. – Божья срань, девушка! – рявкнул Энджел. – Вы сдурели?! – Простите, – пролепетала Маргарет. Он поднес руку к ее лицу – на его безымянном пальце искристо поблескивало кольцо из серебра или белого золота, такое тонкое, что девушка не сразу разглядела его в темноте. – Неужели вы думаете, что я не забочусь о своей защите? – Простите, – упавшим голосом повторила мисс Шеридан. Ей наконец стало холодно, и она плотнее завернулась в сюртук. Взгляд Энджела смягчился. – Извините, – сказал он. – Вы ведь этого не знали.